Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко

— Ну, не знаю… — затянула секретарша. — Если только 1-го сентября в Замоскворечье. — И назвала адрес школы.

— Он ещё и в школе преподаёт? — удивился лже-доцент.

— Внучку он туда поведёт, — пояснила секретарша. — В первый класс. Это у него что-то вроде традиции — он всегда внуков в школу сам провожает.

— Благодарю Вас, — вежливо ответил Герман. — Вы мне очень помогли!

И повесил трубку.

С первого взгляда «заказ» выглядел простым: надо приблизиться к «объекту» и под благовидным предлогом на пару секунд прикоснуться к нему. Лёгкий укол иглой, смазанной цианидом — и клиент кратчайшей дорогой отправится в Вечность. Необходимо только предусмотреть пути отхода и проработать план на случай форс-мажорных обстоятельств. Для этого у него имелась практическая наработка. В случае провала Герман не бросался в бега, а укрывался в квартире, располагавшейся неподалёку от места ликвидации «объекта». Обычно для этого Герман использовал женщин. За пару-тройку дней до операции он заводил «нечаянное знакомство» с одинокой представительницей прекрасного пола, поэтому даже в случае повальной проверки сотрудниками милиции квартир в районе, где «работал» Герман, его визит к женщине выглядел вполне естественно.

Так было и на этот раз. За два дня до операции он познакомился с Зинаидой — приятной тридцатилетней москвичкой со сложной личной судьбой. Как правило, Герман не торопил события, и на близость с женщиной шёл не сразу. Это создавало впечатление, что он мужчина порядочный и привык добиваться расположения возлюбленной, а не рассчитывать на пошлую скоропалительную интрижку. Женщины это ценили, как ценили его молодость и уменье красиво ухаживать. И всё бы прошло по плану, если бы в самый ответственный момент он не потерял над собой контроль. Как и почему это случилось, Герман и сам объяснить не мог. Во время второго свиданья дело дошло до постели, где Зинаида, как могла, провоцировала его на грубость. Это пробудило в душе Германа нереализованные потаённые желания, и он, сам того не ожидая, поддался на провокацию женщины. Что случилось потом, он не помнил. В памяти осталось только смутное ощущение ни с чем не сравнимого удовольствия, которое, подобно океанскому прибою, накрыло его с головой. Ощущения были до того сильными и яркими, что он не сразу пришёл в себя. Очнувшись, Герман с ужасом увидел рядом с собой бездыханное, но ещё тёплое тело женщины, испачканное его спермой. Это был досадный промах, который исполнитель его класса не должен был допустить ни в коем случае! Получилось, что вместо заготовленной «запасной позиции» он, наоборот, наследил, и поставил всю операцию под удар.

— За пару дней «менты» убийство шлюхи не раскроют. — решил он. — А я за это время успею «отработать» Шлифенбаха и «лечь на дно» до следующего «заказа». Маловероятно, что сыскари свяжут эти две смерти между собой — мозгов не хватит!

Сначала всё шло так, как он и ожидал, но через месяц Старик вызвал его на встречу и язвительно сообщил о нежелательной свидетельнице, точнее, о двух нежелательных свидетелях, один из которых находился в Питере, а вторая в Москве. Обоих следовало «зачистить», и как можно быстрее. Это он понял и сам, без брюзжаний Старика.

«Отработать» свидетельницу в Москве было технически несложно, тем более что Старик снабдил его адресом. Понаблюдав пару дней за «объектом», Герман решил, что квартира одинокой женщины — самое лучшее место для выполнения «заказа». На третий день вечером он купил шесть кроваво-красных роз и под видом ухажёра, практически не скрываясь, явился по знакомому адресу. Ему редко приходилось устранять женщин, но если этого требовал заказчик, он действовал без колебаний. Более того, ему нравилось «работать» с женщинами. Здесь был широкий простор для фантазии исполнителя, и он каждый раз придумывал что-то новенькое, маскируя смерть под случайную передозировку лекарств, самоубийство на почве безумной ревности, неосторожное обращение с электроприборами или досадное падение из окна квартиры на седьмом этаже во время проведения генеральной уборки. На этот раз он решил всё обставить, как сведение счётов с неверной любовницей, поэтому, уходя из квартиры, оставил в вазе шесть кроваво-красных роз. По его мнению, это должно было навести следователей на мысль о мести обманутого мужчины. Профессионал никогда бы себе ничего подобного не позволил, и шесть оставленных на месте преступления роз должны были подчеркнуть, что это жест человека психически неуравновешенного, которого на преступление толкнуло непостоянство его горячо любимой женщины.

Дальше был Питер — город, к которому он относился, как к предмету первой любви. Петербург манил его неповторимой геометрией проспектов, чугунными кружевами оград и непонятным, будоражащим душу блеском в лучах нежаркого северного солнца золочёных крестов и шпилей. Находясь на берегах Невы, Герман неоднократно ловил себя на мысли, что испытывает что-то наподобие приступа застарелой ностальгии. Он ходил по Петербургским улицам и не мог отделаться от ощущения, что когда-то уже здесь бывал. Казалось, ещё чуть-чуть и за ближайшим поворотом он увидит перекрёсток или угол старинного дома или позеленевший от времени памятник герою минувших сражений, и тогда всё встанет на свои места и он всё вспомнит! Однако ничего такого не происходило: за поворотом следовал другой поворот, здания становились похожими друг на друга, а застывшие в бронзе герои, невзирая на потёки голубиного помёта, гордо задирали медные подбородки, и, казалось, в открытую посмеивались над ним.

На этот раз в Петербурге его ожидала первая неудача. Несмотря на помощь Старика, который по своим каналам установил личность алкоголика, работавшего в тот злополучный день гараже профессора Серебрякова, «зачистить» последнего так и не удалось. Если верить соседу алкаша, то «объект» — он же Костя Крутояров, с сентября месяца находился в бегах, но на днях суровая рука правоохранительных органов настигла его и уверенным движением поместила на кичу. Герман сообщил об этом Старику. К его удивлению, вместо упрёков в нерасторопности, на которые был так щедр его наниматель, он получил приказ срочно возвращаться в Златоглавую.

— Для Вас есть срочная работа, — проскрипел Старик в телефонную трубку.

— А как же быть с алкоголиком? — для проформы уточнил Герман.

— Подождёт, — сухо ответил Старик и отключился.

Поздним вечером Герман сел в «Красную стрелу», чтобы следующим утром, не выспавшимся и слегка помятым, выйти на перрон Московского вокзала.

Вечером он уже ожидал в Камергерском переулке встречи со Стариком.

— Произошла утечка информации, — заявил Старик, как только Герман захлопнул за собой дверцу лимузина. — Это очень серьёзно! Необходимо выявить канал утечки, установить лиц, которым стала доступна секретная информация, и купировать их.

— Как Вы сказали? — удивился Герман.

— Назовите, как хотите. — сухо произнёс Старик после короткого раздумья. — Ваша задача пресечь расползание секретных сведений как можно быстрее.

— Я могу узнать, какого рода произошла утечка? — осведомился Герман.

— Конечно! Иначе как Вы будете работать? — и с этими словами Старик вручил ему несколько листов ксерокопированного текста. — Ознакомьтесь. Это копии из «Оперативного журнала», который Вам предстоит отыскать.

— Есть хоть какие-то зацепки?

— Есть. Вот адрес человека, с которого следует начать. Зовут его Штуц Василий Васильевич. Он профессор, доктор исторических наук, особо интересуется периодом военного коммунизма и всем, что с этим связано.

«Не густо! — подумал Герман. — Но зато с установленным адресом! Не надо мотаться по городу».

— Умён, подозрителен, поэтому чужого человека к себе близко не подпустит. Особенно сейчас, когда он правильно оценил попавшую к нему информацию, — продолжал характеризовать клиента Старик.

— Постарайтесь его чем-то заинтересовать, возможно, это облегчит Вам выполнение задания.

Старик оказался прав, и профессор клюнул на несуществующий исторический артефакт, после чего Герман без труда проник в его квартиру. «Работать» с профессором было легко. Как человек, не прошедший специальную подготовку и не знакомый с методикой проведения допросов в «полевых» условиях, он свято верил, что выданная им информация позволит ему остаться в живых. Через час Герман представлял ситуацию в мельчайших деталях. Перед смертью профессор назвал фамилию ещё одного фигуранта, который был посвящён в тайну «Оперативного журнала». Это был мелкий уголовник по кличке Тушкан, а в миру Родион Рудольфович Суслов, который, по словам Штуца, обретался где-то на рынке.

На следующий день Герман вышел на заказчика. Это было не сложно. С утра он пришёл на рынок, где, неторопливо прохаживаясь между торговыми рядами, кокетничал с молодыми продавщицами, что-то по мелочи у них покупал, щедро оставляя им всю сдачу, чем быстро заработал у трудящихся прилавка душевное расположение. Не доходя до мясных рядов, он уже знал, кто такой Тушкан и на кого работает. Вечером этого же дня Герман вновь посетил рынок, но уже тайно от охраны, проникнув на территорию через дыру в ограждении, о которой ему поведали грузчики, после того, как он презентовал им «полторашку» Очаковского пива.