Месть валькирий - Дмитрий Емец

– Валькирия? – спросил Меф недоверчиво. Девчонка, помедлив, кивнула. Мефодий ощущал ее испытующий, внимательный взгляд.

– Та самая? Которой Лигул бросил вызов?

– Лигул? Так Лигул или ты? – быстро переспросила Ирка.

– Уже не важно. Будем считать, что я, – резко ответил Меф.

– Почему не важно?

Ирка смотрела на Мефа и понимала, что он ее не узнает. За год Мефодий сильно изменился. Вырос, стал крепче. В лице появилось что-то гордое и отчужденное. Это была печать мрака. Ирке стало горько. Горько, потому что в сердце у нее все еще жила прежняя нежность к Мефодию. Нет ничего более живучего, чем безнадежная любовь. Взаимная любовь может наскучить. Любовь страстная перейти в дружбу или ненависть. Но любовь неразделенная окончательно никогда не покинет сердце, так прочно ее цементирует обида.

– Почему не важно, кто бросил вызов? – повторила Ирка.

– Потому что ты умрешь! – сказал Мефодий, поднимая сияющий меч.

Ирка взглянула на копье в своей руке. Интересно Буслаев понимает, что она могла с легкостью метнуть его, даже не слезая с дерева? Или у него с логикой вообще маленько не того? Типа не дружим и не разговариваем?

– Ты хочешь жить? – грозно продолжал Меф.

– Хочу. Даже очень, – сказала валькирия, решив проверить, к каким последствиям приведет такой ответ.

Во взгляде Буслаева мелькнуло презрение.

– Признаться, я ожидал от гвардии света большего. Ну, не важно... Если хочешь жить – отдай копье, которым ты ранила Даф, и верни Ирку! – потребовал Буслаев.

– Вернуть кого? – быстро переспросила юная валькирия.

Первая часть обвинения была слишком нелепой, чтобы имело смысл вообще ее оспаривать.

– Ирку! – сердито повторил Меф. – Ты ошибаешься, если считаешь, что можешь безнаказанно нападать на тех, кто мне дорог.

«Ого! Да мне польстили! Оказывается, я ему дорога! А если и не дорога, то, во всяком случае, ему не совсем на меня наплевать», – подумала Ирка с грустью.

– А как ты узнал, что там, в доме, не Ирка? – спросила валькирия с внезапным интересом.

Сказала и тотчас пожалела. Заподозрив издевку, Меф гневно шагнул к ней.

– Там, в коляске, жалкая подделка. Ты сама это знаешь, иначе не посылала бы своего слугу проверять заклинание и возвращать чашки! – крикнул он.

– Моего слугу? Ты об Антигоне?.. Ну и что! А ты напал на него! – сказала валькирия, как-то очень знакомо и сердито вскидывая брови.

Мефодий ощутил смутную тревогу. В этой валькирии, чей нагрудник так невыносимо, так остро сверкал, отталкивая наследника мрака, было что-то неуловимо знакомое. Что-то тревожащее его до безумия, неопределимое. Похожее чувство он испытывал, когда разгадывал кроссворд. Случалось, хорошо знакомое, но забытое слово дразнило, теребило память, надежно ускользая в решающий миг.

– Его всего лишь поцарапал кот!.. А ты метнула копье в Даф в отместку, не так ли? В Дафну, которая никогда ничего тебе не сделала! – крикнул Меф.

– Я? Я ничего не делала. Неужели ты думаешь, что я единственная валькирия в этом городе? – с обидой воскликнула Ирка.

Меф недоверчиво усмехнулся.

– Да уж конечно! Так я тебе и поверил... И некромага, конечно, натравила на меня тоже не ты! – сказал он.

Ирка подалась к нему, забыв о мече.

– Багрова? Он встречался с тобой? – спросила она с ужасом.

– Можно и так сказать. Он пытался убить меня, – сказал Мефодий, не отводя взгляда от ее испуганного лица.

Валькирия отшатнулась. Меф решил, что этим она выдала себя с головой.

– Вы сражались, и он... и ты жив? – бессвязно, едва понимая, что говорит, произнесла Ирка.

– А ты ожидала другого, не так ли? Да, я жив. А вот ему повезло меньше. Не знаю, как так случилось, но мой клинок оказался у него в сердце. А ты надеялась, что он меня остановит?

– Ты убил его, безумец! И стоишь такой спокойный... Зачем? Тартар тебя побери, зачем?! – с болью крикнула Ирка.

– Боюсь, некромаг не оставил мне другого выхода. Еще немного – и я действительно отправился бы в то милое место, которое ты упомянула... А теперь сражайся! Я вижу, ты собираешься отпираться бесконечно!

Гнев, погасший было, вновь вспыхнул. Решительно подняв меч, Меф приближался. Его меч был настроен серьезно. Лезвие шло рябью.

«Как все просто! Всего только и нужно сказать: „Я Ирка! Узнай меня!“ И все – в тот же миг сражение будет выиграно, а Мефодий умрет!» – подумала Ирка, поднимая копье, чтобы не дать Буслаеву приблизиться.

Получив привычный приказ, тело послушно приняло положение для броска. Пригнувшись, Меф рывком пошел на сближение. Он ожидал, что пальцы валькирии разомкнутся и копье уйдет в него сияющей молнией. «Уйду с линии броска и, плашмя ударив мечом по ногам, опрокину валькирию на землю», – решил он.

Но это если он успеет уйти от копья. Маленькое такое допущение.

Однако копье так и не покинуло Иркиной руки. Она выбрала другую тактику. Удар, который Меф попытался нанести ей по ногам, тоже ничего не дал. Ирка с легкостью ушла от него.

Копье порхало в руках валькирии. Меф видел лишь быстрое, всюду поспевающее жало его наконечника. От жала исходил жар – целеустремленный, разящий жар света. Валькирия работала скупо – без лишних движений, не вкладывая в уколы силы. Ни единой ошибки, которая дала бы Мефу возможность приблизиться для уверенного удара мечом. Помня о своем намерении захватить ее живой, он стремился подгадать момент и перерубить древко у наконечника. Однако для этого нужно было вызвать валькирию на неосторожный атакующий удар – именно тот удар, которого она и не делала, работая в глухой обороне с быстрыми контратаками, не дававшими Мефу приблизиться на расстояние уверенного удара мечом.

Еще лучше она держала дистанцию. При том даже, что техника у нее была несколько прямолинейна. В ней не было коварного, вкрадчивого кружения, как у Багрова или Хоорса, которые ухитрялись быть сразу везде. Убаюкивали медленными, почти гипнотическими движениями, а затем вдруг взрывались мгновенной яростной вспышкой. Нет, юная валькирия сражалась великодушно, без той деловитой, возможно, врожденной подлости, которая нередко выскакивает во время боя. Она даже не воспользовалась ошибкой Мефодия, когда он, увлекшись атакой, на миг потерял равновесие. Короткий укол копья, и с ним тотчас было бы покончено.

«Странно... Щадит она меня, что ли?» – с гневом подумал Меф.

Он не любил оставаться в долгу, и, когда, отступив на шаг, валькирия спиной налетела на дерево, он не нанес ей удара, когда она инстинктивно подалась навстречу его мечу. Клинок в руке Мефодия, рванувшийся было вперед, чтобы поразить валькирию в не защищенную нагрудником шею, оскорблено звякнул. Бывший меч Древнира был крайне недоволен мягкостью своего хозяина. Раздражение меча отчасти передалось и держащей его руке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});