Долгое прощание с близким незнакомцем - Алексей Николаевич Уманский

до какой же степени изнурения дошли они все, если Лиля — начальник партии с невообразимо огромным планом работ (у геологов всегда так, потому что кабинетному начальству выгодней забить в план объемы, выполнимые лишь при благоприятнейших стечениях обстоятельств) — рада вынужденному простою.

— Лиля, сколько лет Вы уже проработали в поле?

— Как инженер — уже семь.

Я только головой покачал. Лиля заметила и спросила:

— Это Вы насчет чего?

— Да ведь это до черта трудно, даже мужикам. Он снега до снега.

— Даже дольше, — возразила она. — Ничего не поделаешь, профессия такая. Сама выбирала и не жалею.

— Ясное дело. Иначе давно уже вышли бы замуж и жили в городе.

— А я замужем, — отпарировала она.

— И все же в поле. А кто у вас муж?

— Тоже геолог.

— А он сейчас где?

— В Казахстане. Ищет нефть.

— А вместе Вам нельзя работать?

— Не получается. У меня другая специализация. Рудные месторождения. А они с нефтяными, как правило, несовместимы.

Я подумал и решил спросить напрямую:

— А в браке Вы совместимы?

— Пока да, — сказала она.

— Представляю, каково вам. Даже моряки чаще видят своих жен.

Она долго молчала. Потом спросила:

— А у Вас как?

— Мне проще. Я не женат.

— А-а! Довольствуетесь случайными связями?

Я подивился прямоте вопроса, однако сказал:

— Не знаю, случайными или неслучайными. Непостоянными — так было бы правильней утверждать. Но и то с поправкой, не так, как в песне: «Нынче здесь, а завтра там».

— Странно, — возразила Лиля. — Вы должны нравиться женщинам и сам по себе, и как известный своей лихостью пилот.

— А Вы обо мне что-то слыхали? — искренне удивился я.

— Слыхала.

— Ну вот, теперь сами можете убедиться, что слухи о лихости сильно преувеличены.

— Это почему?

— Вот взял и не улетел от вас.

— Так ведь такая плотная низкая облачность, дождь!

— А лихость на что?

— А что, можно было лететь? — с напряжением спросила она.

— По инструкции, разумеется, нет. А при крайней нужде можно. Тем более что на базе аэродром открыт.

— Значит, Вам не захотелось, — поняла она. — А отчего?

— Откровенно? Тоже, в общем, устал. Зачем рисковать впустую? Захотелось побыть в покое и тишине. Хотя бы немного. А потом заинтересовался Вами. Нет! — я протестующее выставил руки с брюками перед собой. — Не подумайте худого! Просто захотелось побыть рядом с воплощением женского благородства.

— Интересно, с чего это Вы взяли, что я воплощение? Не думаете, что можете ошибиться? — спросила Лиля.

Лиля перевернула мою тужурку подкладкой к огню. Следом за ней я повернул свои брюки. От них тоже шел пар. Неожиданно она сказала, не поворачивая ко мне головы:

— Вы даже не представляете, как приятно слушать такое после нескольких месяцев пустоты, даже если Вы все преувеличиваете.

Я подложил поленьев в костер. Неожиданно для себя я произнес вслух:

— «Я смотрю на костер угасающий, Пляшет розовый отблеск огня», — и осекся, поняв, что договаривать этот куплет геологической песни рядом с Лилей было просто бестактно, потому что дальше следовало: «После трудного дня спят товарищи, Почему среди них нет тебя?».

— Вот как? — не сразу отозвалась Лиля. — Вы и это знаете? Откуда?

— Мой одноклассник — потомственный геолог. Однажды он привел меня встречать седьмое ноября в свою студенческую компанию. На третьем курсе, по-моему, дело было.

— Вам там кто-то из девушек очень понравился? — догадалась Лиля.

— Да, действительно. Очень.

— Как ее звали?

— Риточка Фрейберг. Тоже, по-моему, геолог во втором поколении.

— Ну, и во что это вылилось?

— Ни во что, если не считать абстрактной мечты.

— Почему?

— За ней ухаживал Гошка, мой одноклассник.

— А он женился на ней?

— Не знаю. Я там больше не бывал.

— Чтобы не расстраиваться?

— Да.

— Может, напрасно?

— Нет, я лишь успел ощутить, что могу ее полюбить.

— Так была хороша?

— Да, очень. И внешностью, и душой. Прирожденная светлая блондинка, а лицо благодаря глазам еще светлей. Вот вроде, как у вас. Я сказал и запнулся. Мы с Лилей встретились глазами.

— Вы полагаете, мы с вашей Риточкой похожи? — голосом, в котором сквозила не то жесткая взыскательность, не то неприятие того, что я сказал, спросила Лиля. — Или Вы считаете, что все женщины-геологи на одно лицо?

Лиля смотрела на вновь разгоревшееся пламя. Она молчала, и я молчал. От моей одежды уже перестал идти пар, и лишь местами ладони ощущали оставшуюся влагу.

— Пойдемте в палатку, — сказала Лиля. — Больше сейчас все равно не просушишь.

Я кивнул и спросил:

— Огонь оставлять или залить?

— Зачем? — удивилась она. — Сейчас в тайге ничего не загорится. Да и дождь сам зальет костер.

Лиля шла впереди, временами подсвечивая путь себе и мне фонариком. Лиля застегнула полотнище входа. Затем нагнулась и достала из-под своей раскладушки скатанный спальный мешок.

— Устраивайтесь.

Моя сумка-планшет уже находилась в палатке. Расстелив мешок, я придвинул сумку к себе и нащупал посудины. Одна из бутылок звякнула.

— Что там у Вас? — спросила Лиля.

— Есть коньяк, бутылка водки и самодельная настойка на клюкве.

— Давайте клюковку.

— Отлично. Наши вкусы совпали.

— А зачем тогда носите с собой водку и коньяк?

— Да, в общем, либо как презент кому-нибудь, кого, может быть, наперед не знаешь, либо для употребления экипажем в трудных ситуациях. Может, вашим ребятам отдать?

— Нет. Отдайте мне. А то у меня заканчивается НЗ.

— Нашедшего первую фауну премировать уже нечем? — подхватил я.

— Вы знаете? — удивилась она.

— Как не знать, если столько лет геологов перевожу.

Лиля засмеялась.

— Открывайте банку.

— Ого! Лосось в собственном соку!

— Вам нравится?

— У меня с собой и хлеб есть.

— Да ну! Доставайте. А то мы все из муки ландорики печем.

— Ясное дело. Вот, принимайте.

Я извлек из сумки заветную фляжку и пару пластмассовых стаканчиков.

— За Вас, Лиля.

— И за Вас, Коля.

Мы чокнулись стаканчиками и выпили.

— Как, на ваш взгляд?

— Вкусно, — призналась она. — И вроде не слишком крепко.

— Старался, — сказал я. — Вот теперь можно выпить за встречу.

— Сначала поешьте.

— Хорошо. В других палатках, я полагаю, сейчас кипит мозговая работа насчет того, что там делают наша начальница и пилот?

Лиля подумала и спросила:

— Вам так важно? — и твердо добавила, — разумеется, нет. Если бы я со всеми их мнениями считалась, здесь никакого дела не делалось бы.

И опять стало тихо, как тогда у костра. Стал слышнее стук дождя по крыше палатки.

— Вы серьезно? — наконец, сказала она.

— Да, серьезно. Я прошелся глазами по лицам после прилета. Вроде хамского отродья не заметил. Тут кто-то должен быть хотя бы тайно влюбленным в Вас. А отсюда и шага нет до ревности.

Лиля снова засмеялась.

— Ну, давайте выпьем за встречу.

Мы снова чокнулись. Немного погодя я налил по новой.

— Я поняла, что после знакомства с Риточкой Фрейберг вы с повышенным вниманием относитесь к женщинам-геологам. Кстати, не знаете, как она теперь?

— Нет, не знаю.

— Ну, все равно — выпьем