Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

Глава 43. Верни мне эльфа

Волшебство покидало Ли Тэ Ри вместе с силами. Ему мерещилось, что он лежит не на кровати, а в лодке, и эту лодку немилосердно раскачивает на волнах. Прибор в шкатулке жужжал, как пчела над цветком. Пил жизненные соки, вливая их в Пелагею. Эльф краем глаза видел изменения в ее лице: кожа начала розоветь, ресницы затрепетали. Верный знак исцеления.

В какой-то момент он больше не смог смотреть на Пелагею: глаза непроизвольно закрылись, соединение прервалось, и сознание укатило в бессрочный отпуск.

Когда Пелагея очнулась, она обнаружила, что куратор покоится на соседней подушке ни жив, ни мёртв.

— Что ты с ним сделал? — приподнявшись на локтях, спросила она у Сильверина.

Тот парил под балдахином, расплываясь в жуткой демонической улыбке.

— Ты вернулась с того света, и я за тебя очень рад, — отозвался он, не переставая скалиться. — А этому парню повезло меньше.

— Верни его сейчас же! — потребовала Пелагея. И поняв, что не добьется от призрака ничего толкового, полезла в шкатулку. — Как тут настройки исправить?

— Эй, стой, погоди! — всполошился полтергейст. — Без меня не трогай.

Он налетел на Пелагею, обдав ее замогильным холодом, и показал, какие элементы в механизме подкрутить, чтобы компенсировать утечку энергии. Ли Тэ Ри шевельнулся и шумно выдохнул через нос.

— Эх, фея, а я так хотел заполучить тебя в единоличное пользование. Стать с тобой одной командой, сообща отравлять людям жизнь. Мечты, мечты… — разочарованно протянул полтергейст (и здесь он явно покривил душой). — Ты мне до смерти нравишься, вот правда. Но я же вижу, как ты привязана к этому дураку, вашему шефу. Да и он в тебе души не чает. Не хочу, чтобы ты страдала. Получай его обратно. А я, пожалуй, удовольствуюсь мелкой местью.

— Какой-какой местью? — сипло осведомился Ли Тэ Ри. Он попытался оторвать голову от подушки, но потерпел неудачу.

— Ах, ожил, голубчик! — осклабился Сильверин. — Ты приковал меня к иллюзии, шантажом вынудил проводить со стажерами занятия… Настала пора расквитаться. Что, ощущаешь слабость? — язвительно поинтересовался он. — Скажи спасибо своей фее, что дуба не дал. Я позволил тебе жить только потому, что она меня попросила.

Ли Тэ Ри попытался прожечь предателя взглядом, но того не проняло. Он взмыл повыше к потолку, чтобы не соприкасаться с простыми смертными, и вещал оттуда:

— Ты, шеф, больше не превратишься в грозного зверя. И с волшебством своим эльфийским можешь попрощаться. Всё чудесное из твоего кровотока мой аппарат выкачал и передал Пелагее. Впрочем, я же тебя предупреждал, и ты согласился. Так что нареканий быть не должно.

— Ох ты ж моя чудесная! — пробормотал Ли Тэ Ри, повернувшись к Пелагее и заключая ее в объятия. — Я чуть с ума не сошел.

— Отставить нежности! — взвыл призрак. — Вы вообще в курсе, что вам до счастливого конца как до луны? Шкатулка всего лишь отсрочила неизбежность, проклятье еще не снято.

Зарождающиеся улыбки что у эльфа, что у феи увяли на корню. В смысле, не снято? Это что ж теперь получается, радоваться рано?

— Ладно, — сказал Сильверин, подлетев к окну и наполовину просочившись сквозь стекло. — Я пошел. Моя миссия выполнена. Месть свершилась. Теперь я наверняка упокоюсь с миром. Ах да, напутствие… — опомнился он. — Шеф, будь ты неладен, слушай сюда: эльфийские снадобья тебе теперь не помогут. Ты будешь болеть и страдать, как самый обычный человек. И сгинешь со своей феей в один день. Так что в твоих интересах, чтобы она жила подольше. Благословляю вас, дети мои! — то ли шутя, то ли на полном серьезе проорал под потолком полтергейст.

И исчез, унёсся в заоблачные дали, слившись с темнотой ночи.

И в спальне установилась такая тишина, что было слышно, как ржавый репродуктор этажом ниже исполняет весёлую новогоднюю песенку и как звенят бокалы членов дискуссионного клуба (светочи прогресса не спешили расходиться, атмосфера вечного праздника пленила их сердца).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прости, из-за меня ты потерял свои способности, — проронила Пелагея, прижимаясь к куратору и вдыхая пряный аромат его рубашки.

— А мог бы потерять тебя, — резонно заметил он. — Не бойся. Я знаю, как избавиться от проклятья. Вот погоди, отлежусь, наберусь сил и тогда…

Ли Тэ Ри посмотрел на Пелагею, как если бы та была лакомой добычей в лапах кота. А она будто догадалась о его намерениях, будто что-то крамольное заподозрила. Взглянула на него разнесчастными глазами, шумно сглотнула и поймала себя на непривычном чувстве: если она сейчас же не переведет тему, то, не ровен час, оплавится, как свеча (становилось жарковато).

— Господин шантажист, — деликатно кашлянула она, и в уголках ее губ спряталась застенчивая улыбка. — Почему я раньше об этой истории с принуждением не слышала? Выходит, Сильверин вёл практику по невидимости вовсе не добровольно?

— Я заставил его расплачиваться за прошлые прегрешения, — усмехнулся куратор. — Он пугал мне коллектив до икоты. По его милости, от меня два талантливых ювелира сбежали. Так что же теперь, спускать ему это с рук?

***

Всю следующую неделю, презрев постельный режим, Ли Тэ Ри ходил вокруг Пелагеи и скользил по ней оценивающим, голодным взглядом. Вероятно, морально настраивался на процедуру спасения и продумывал тактику ограничения природы в правах на уничтожение избранных фей.

За эту неделю Пелагея приобрела некоторое понятие о том, что чувствуют торты и пирожные, перед тем как отправиться на съедение.

А куратор, лишенный всех своих волшебных сил, стал настолько на себя не похож, что сотрудники от него шарахались, а захватнически настроенные стажерки напрочь разочаровались в нем как в сердцееде и мысленно окрестили эльфа Ходячей Окаменелостью.

Бледная и тощая, как вампир на диете, ходячая окаменелость имени куратора бродила по коридорам ОУЧ в изысканном расшитом шлафроке, сплетя пальцы рук и заранее терзаясь укорами совести. На его лице прослеживалась невероятная интенсивность умственного труда.

Справится ли он с поставленной задачей? Не причинят ли его действия Пелагее еще больше вреда? Не прибьёт ли она его, когда узнает, что ее единственный путь к бессмертию — подарить жизнь?

Новые поступления неискушенных стажёрок осаждали его и пытались строить глазки.

— Э-эй! Приём! Как слышно?

Абонент находился где-то вне зоны доступа. В прямом эфире висела полнейшая тишина.

Ли Тэ Ри думал о том, что Пелагея подсознательно выбирает вещи, которые могут послужить ей на пользу в трудную минуту. Светлячки, березы, та же шкатулка. Пелагея была целительна сама для себя. И если уж она сказала, что любит его, эльфа, не означает ли это, что его она тоже выбрала себе во благо?

***

В один прекрасный день к воротам организации на лыжах прикатила целая орава, которую возглавляла Эсфирь. С нею прибыли Юлиана, Вековечный Клён и два непоседливых сопящих пса в заплечном мешке.

— Мы законсервировали зло! — с места в карьер возвестила взбудораженная Юлиана. — Кстати о птичках. Вы там нашу горлицу еще не угробили? — бросила она шефу. И ринулась мимо него в покои к Пелагее, справиться о ее самочувствии.

— Мы надежно пристроили Джету Га, самостоятельно не выберется, — объяснила Эсфирь огорошенному куратору.

Тот был, конечно, в курсе, что пленница сбежала. Пелагея говорила, что видела ее в инфернальном облаке тьмы. К тому же, он наведался в подземелье, где ему доложили, что стража мертва, решетка камеры расплавлена, а Джеты и след простыл.

Большим облегчением было узнать, что отныне она не представляет угрозы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эсфирь стянула с себя лыжный костюм, надетый поверх ярко-красного сари.

— А у вас тут миленько, — сказала она, оглядев кабинет, большую часть которого занимали березовые пеньки. — Господин эльф, можно вас на пару слов?

— Вы как-то похудели, — констатировала она, отведя его в сторонку.

— Это я уже на поправку иду. У нас кое-что экстренное случилось, пришлось пожертвовать чудесной частью себя, — смиренно признался куратор. — Так что вы хотели мне сказать?