Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане - Сэйте Мацумото

— Останови здесь, — сказал он шоферу, когда они обогнали женщину. Он вышел из машины и зашагал в обратном направлении, внимательно разглядывая прохожих. Но Сэцуко как сквозь землю провалилась. Соэда стал беспокойно оглядываться по сторонам: ведь только что она была здесь!

Он увидел ее, когда уже совершенно отчаялся и собирался вернуться к машине. Сэцуко была в магазине, торгующем фруктами и фарфоровой посудой. По-видимому, она зашла туда в тот момент, когда Соэда вылезал из машины.

Он остановился у входа, закурил и стал ждать. Сэцуко появилась минут через двадцать.

— Какая неожиданность! — воскликнула она, увидев Соэду. — Никогда бы не подумала, что встречу вас здесь.

— Извините, Сэцуко, не могли бы вы уделить мне полчаса? — сказал Соэда.

— Пожалуйста! Но может быть, нам будет удобней поговорить в кафе?

Они прошлись немного пешком и вскоре зашли в уютное кафе. На полках из красного кирпича стояли изящные вазы с хризантемами, которые яркими цветовыми пятнами оживляли царивший здесь полумрак и под тихую музыку, казалось, перебирали свои лепестки.

— Так вы утверждаете, будто страницы из книг посетителей… — Сэцуко, не моргая, во все глаза глядела на Соэду.

— Совершенно верно, — кивнул Соэда. — Были аккуратно вырезаны именно те страницы, где стояла фамилия Коити Танаки. И в Ангоине, и в храме Тоседайдзи. Причем привратники ничего не заметили. Да и могло ли им прийти в голову, что кому-то понадобится вырезать страницы из книги посетителей?! А вы что думаете по этому поводу?

— Абсолютно ничего. Просто все кажется таким загадочным.

— Мало того, невероятным. Можно было бы считать случайностью, если бы страницу вырезали лишь в одном храме либо в двух этих храмах — разные страницы. А то ведь вырезаны страницы именно с фамилией Коити Танаки, значит, это не случайно. Кого-то она заинтересовала, — сказал Соэда.

Сэцуко испуганно посмотрела на собеседника.

— Господин Соэда, вы специально были в Наре, чтобы самому взглянуть на эти книги?

— Честно говоря, да. Узнав от Кумико о вашем открытии, я решил увидеть все своими глазами, ну, а что из этого вышло, вы только что слышали.

— Но все-таки, почему вы вообще этим заинтересовались?

Соэда на минуту задумался.

— Меня удивила поразительная идентичность почерков Коити Танаки и господина Ногами, — ответил он. — Но теперь я убежден, что это заинтересовало еще кого-то, кроме меня. И этот человек, опередив меня, вырезал в книгах посетителей интересующие нас обоих страницы. Вам не кажется все это странным?

На этот раз задумалась Сэцуко. Ее взгляд, остановившийся было на Соэде, устремился в сторону, где молоденькая миловидная официантка разносила посетителям кофе.

— Господин Соэда, — тихо сказала она, не отрывая взгляда от девушки. — Вы думаете, мой дядя жив?

— Именно так, — без промедления ответил Соэда. — Помните, ваш муж говорил, будто вас водил дух господина Ногами. А я думаю, дело здесь вовсе не в духе, просто сам господин Ногами находится в Японии.

— Ну, а как же быть с официальным сообщением о смерти дяди? Если бы сообщение касалось погибшего на поле боя солдата, в его достоверности можно было бы еще сомневаться — такие случаи известны. Но дядя был не солдатом, а первым секретарем нашего представительства, в нейтральной стране. К тому же сообщалось, что он сперва заболел и был помещен в больницу. Просто трудно поверить, что официальное сообщение могло быть ложным. Ведь оно касалось дипломата, занимающего видный пост. Неужели могли при таких обстоятельствах дать ошибочную телеграмму?

— В этом все и дело. — Соэда утвердительно кивнул головой. — Мне тоже трудно не верить в правдивость официального сообщения. Вы совершенно правы, говоря, что господин Ногами был не солдатом и погиб не на войне. Это не тот случай, когда кто-то, кого считали убитым на фронте, вернулся домой. И, все же меня почему-то не оставляет мысль, что господин Ногами жив и сейчас находится в Японии.

— Этого не может быть, господин Соэда, — сказала Сэцуко, и, хотя на губах ее появилась улыбка, взгляд ее был строг. — Мы не можем подвергать сомнению официальное сообщение правительства. Дядя был дипломатом, он представлял японское государство, он умер в нейтральной стране. Всякая ошибка в сообщении абсолютно исключена. И я прошу вас: оставьте, пожалуйста, все ваши сомнения на этот счет.

— Я и сам неоднократно хотел это сделать, — ответил Соэда. — В тех условиях, когда война уже вступила в решающую стадию, трудно предположить, чтобы нейтральная страна и японское правительство в чьих-либо интересах опубликовали заведомо неверную телеграмму о кончине господина Ногами.

— И что же? — Сэцуко резко изменилась в лице.

— Поэтому, поверьте, я всеми силами старался отбросить в сторону свои предположения, ведь нельзя же, в самом деле, не доверять этим сообщениям. И тем не менее сколько странных совпадений! В нарских храмах обнаруживаются подписи человека, обладающего почерком господина Ногами, а как известно, господин Ногами издавна любил посещать именно эти храмы. Потом кто-то вырезает как раз те страницы в книгах посетителей, на которых расписался этот человек. Может быть, это только мое предположение, но, возможно, Коити Танака был не только в Тоседайдзи и Ангоине. Не исключено, что он побывал еще в каких-либо храмах, расписался и там и что страницы с его подписью там тоже исчезли…

— Но почему в мире не может быть человека, почерк которого похож на почерк Ногами? — перебила его Сэцуко. — Простите за резкость, но на этом основании строить версию о том, что мой дядя жив, по меньшей мере глупо.

— Вполне возможно, что в своих предположениях я зашел слишком далеко. И все же они не так фантастичны, как могут показаться. Позвольте сообщить вам, что несколько дней назад на глухой окраине Сэтагая был убит человек, который во время войны служил в качестве военного атташе в том же представительстве, что и господин Ногами…

Лицо Сэцуко покрыла мертвенная бледность.

8

— Позировать? — спросила Кумико, удивленно глядя на мать.

Кумико, во-первых, неприятно поразила неожиданность предложения, а во-вторых, все это было так непохоже на ее мать, которая всегда отличалась большой рассудительностью.

Не успела она вернуться с работы, как мать сообщила ей, что один художник желает пригласить Кумико позировать.

— Пусть тебя это не пугает, — успокаивала ее мать. — Он лишь просит, чтобы ты несколько сеансов позировала ему в своей обычной одежде. — Такако назвала фамилию довольно известного художника: Кедзо Сасадзима.

— Но почему он решил выбрать именно меня? — спросила Кумико.

— Говорит, что где-то тебя увидел.

— Мне это не нравится.

— Художник задумал написать крупное полотно, для которого ему понадобился образ девушки. Он долго искал подходящий типаж и все никак не мог найти. Однажды он увидел тебя и сразу решил, что именно ты отвечаешь его замыслам. Так по крайней мере мне объяснил господин Таки.

— Господин Таки?!

— Он самый. В свое время господин Таки был специальным корреспондентом в той же стране, где последние годы служил твой отец. Я с ним очень давно не встречалась. И вот неожиданно сегодня он пришел к нам и рассказал о предложении художника. Меня это посещение удивило: ведь мы не встречались лет семь или восемь.

— И вы, мама, сразу согласились? — спросила Кумико, поразившись легкомыслию матери.

— Что мне оставалось делать? Ведь он столько лет работал с отцом бок о бок. Я не решилась отказать. Но если тебе это предложение неприятно, забудем о нем. Я предупредила господина Таки, что прежде всего нужно твое согласие. И все же дело идет всего лишь о трех сеансах. К тому же господин Таки очень настойчиво просил об этом.

— А откуда господин Таки знаком с художником Сасадзимой?

— Они давнишние друзья. Оказывается, художник обратил на меня внимание в электричке. Он даже специально сошел не на своей остановке, незаметно проводил-тебя до дома и узнал, кому этот дом принадлежит.

— Честно говоря, мне все это очень не нравится. Что за привычка — выслеживать человека? — сердито сказала Кумико.

— Художники — они такие. Если увидят подходящий для себя типаж, обо веем забывают. Но ведь пришел сам господин Таки, именно он просил за своего друга. Как же мне было ему отказать, тем более что речь шла всего лишь о трех сеансах.

— Но разве трех дней хватит? — с сомнением спросила Кумико.

— Художник сказал, что вполне достаточно. Ему надо сделать всего лишь набросок твоего лица.

— Ах так?

В общем, Кумико понимала, почему мама дала согласие. Все, что было связано с отцом, она принимала близко к сердцу и, конечно, не могла-отказать его старому другу.