Поднимается ветер… - Татьяна Апраксина

— Заверяю ваше величество, что делал это лишь для того, чтобы уклониться от тягот командования. Разве я могу тягаться с маршалом Мерресом? — склонил голову Паук. В голосе полупрозрачной паутинкой поблескивала насмешка. — Я, в отличие от него, совершенно бездарен на военной стезе, и знаю это.

— Не преуменьшайте своих талантов, мой дорогой Руи, — пожурил его король. — Вы — образец для подражания среди благородных людей Собраны. Ваши познания в естественных науках, в древней истории, в изящных искусствах поражают, и это еще не все. Я знаю, что это вы преподали Элграсу азы ювелирного мастерства… У Паука был такой вид, словно королевская похвала стояла у него поперек горла, и только выучка не позволяла прервать поток славословий. Герцог так и стоял со склоненной головой. И министр не видел его лица: поля шляпы отбрасывали густую тень; но Агайрон готов был поклясться, что ничего доброго и почтительного на лице этом не написано. Сам граф испытывал легкую неловкость и превосходно понимал соперника. Подобные восхваления были бы уместны в устах юной девицы, а не короля Собраны. Зато момент для удара был самый что ни на есть подходящий.

— А ныне герцог решил попробовать себя на стезе наставника. Не сомневаюсь, что и это получится у него отменно, — с улыбкой сообщил граф. Его Величество мгновенно помрачнел. Блеклые голубые глаза метнулись от графа к герцогу. И без того не слишком красивое, худое и костистое лицо напряглось, утратив последнюю привлекательность. Король походил на сварливую горгулью средних лет, только горгулья эта была не серой, а голубоглазой и беловолосой, как многие из Сеорнов.

— Я о чем-то не знаю? — скрипучим голосом спросил король. — Граф, продолжайте. О чем вы говорили? Гоэллон поднял голову и тоже уставился на министра. Лицо было совершенно бесстрастным, да и посланный министру взгляд угрозы не содержал. Скорее уж, Пауку было совершенно все равно, что будет говорить граф. Подобная уверенность во вседозволенности раздражала и Агайрон почувствовал смутное торжество. Посмотрим, какое будет лицо у красавчика, когда министр закончит.

— Я говорил всего лишь о том, что герцог привез с севера троих отпрысков благородных людей и теперь занимается их воспитанием. Не сомневаюсь, что ему удастся сделать из детей мятежников преданных подданных Вашего Величества. Если мне будет позволено высказать мое мнение…

— Подождите с вашим мнением. Руи, граф не шутит? Вы и впрямь сделали это?

— Граф никоим образом не шутит, Ваше Величество. Я действительно привез из своей поездки на север троих отпрысков, как выразился граф. Двух юношей и одну девицу. Я действительно занимаюсь их воспитанием, надеясь выучить их на придворных предсказателей.

— Кто же эти дети?

— Бориан Саура, Альдинг Литто и Керо Къела, младшие дети мятежных семейств.

Король наклонил голову вперед и выпятил подбородок. Граф не мог отделаться от ощущения, что на сырую парковую аллею слетела горгулья, которыми украшали соборы Собры. Злобная крылатая уродина с крючковатым носом и злым безумным лицом. Сейчас выпяченные блеклые глаза были уставлены на Паука. Гоэллон же спокойно и вежливо улыбался.

— Неужто вы, возлюбленный брат мой Руи, — пока еще укоризненно начал король, но Агайрон знал, что от этого мягкого назидания до визга — лишь пара мгновений, — решили своими руками взрастить изменников? И где? В столице, прямо рядом со дворцом! Что же вы, хотите поднять их на щит, дабы северный мятеж перерос в… в…

— Отнюдь нет, Ваше Величество. Я собираюсь пресечь эту возможность в зародыше. Литто и Саура подпишут отречение от наследственных привилегий и принадлежности к своим родам, в присутствии четырех свидетелей и патриарха, как это принято. Что до девицы Къела, там и вовсе говорить не о чем. Потом трое детей, если Ваше Величество будут к ним благосклонны, получат другие земли, принесут вассальную клятву кому-то из наиболее преданных Вашему Величеству Старших Родов, например — графу Агайрону, — Паук слегка поклонился в сторону министра, — и уедут из столицы, получив должности предсказателей где-нибудь подальше от северных земель. В Скоре, Брулене, Керторе… Вместо Бориана Саура в Кертору уедет Бориан, скажем… — герцог вопросительно посмотрел на Агайрона.

— Например, Бориан Оген, — немедленно подхватил Агайрон. — Это крошечное владение у самой Предельной пустыни в прошлом году осталось без хозяина.

— Например, Бориан Оген, — кивнул герцог. — Согласитесь, Ваше Величество, что претензии какого-то Огена, публично отказавшегося от родства с Саура и всех прав, которые предоставляет ему это родство, на замок Саура кто угодно сочтет нелепыми и смехотворными? Да и потом за ними присмотрят, преданность той же баронессы Брулен короне не вызывает сомнений… Другое дело граф Бориан Саура в Сауре, а мальчишка сумел улизнуть от генерала Мерреса, и кто знает, куда бы он попал, не поймай его я?

— Это просто великолепный план, Руи, но почему вы мне раньше не рассказали? — Король уже остыл — белесая горгулья расплылась в улыбке.

— Я надеялся преподнести Вашему Величеству сюрприз, но забыл, что в Собре сюрпризом бывает только снегопад, а все остальное становится известным, как только совершается, а порой и до того.

— Руи, Руи… — король погрозил герцогу пальцем. — Вы хитроумны, как паук на вашем гербе, и постоянно плетете паутину, в которую попадаются враги Собраны… однако ж, не запутайтесь сами! Агайрон насторожился. Он впервые слышал, чтоб король впрямую угрожал своему любимчику, и теперь было интересно, как Паук отреагирует на столь недвусмысленный намек. Однако ж, план Гоэллона был хорош, даже если на самом деле предсказатель задумал что угодно другое, а все, сказанное королю было сугубой импровизацией. Но то, что сказано Ивеллиону, должно быть исполнено… и это просто великолепно! Вместо двух сопляков и одной девицы, которую можно выдать замуж и поднять мятеж — двое вассалов Старших Родов, еще и, надо понимать, безмерно признательных своему спасителю. И все же интересно, как красавчик выкрутится. Он заигрался — на этот раз окончательно. Его Величество не переносит подобных сюрпризов, он способен счесть себя отравленным, подхватив легкий насморк, а залетевшая в окно птица заставляет его размышлять о скорой неминуемой смерти и искать заговор, измену, мятеж даже среди тех, кому и в голову не придет ничего подобное. При этом своим недоверием, своими крутыми мерами он заставляет возненавидеть себя даже самых преданных.

Северяне не были изменниками, а теперь любой вассал Саура, Къела и Литто считает себя врагом короля и обязанным отомстить за подлое убийство своих сеньоров. Гоэллон широко, пожалуй, слишком широко улыбнулся. Они с королем были похожи — светлые волосы, светлые глаза, высокий рост и худоба, но герцог пошел в своего отца, в Ролана Победоносного, а король — в Мышиного Короля. Не лицом, внешне братьев до старости было трудно различить. Манерой держаться, осанкой, выражением лица. То, что в Гоэллоне привлекало, в короле отталкивало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});