Странники - Макс Сысоев

      — И вообще, господин инженер, если не веришь, я тебе кредитную карточку в залог оставлю. Надеюсь, ты понимаешь, что от хорошей жизни я свои деньги кому попало не доверю. Я еврейка в третьем поколении, и финансовые вопросы для меня — всё.

      — Ладно, выпущу я тебя, — смягчился инженер. — А вот молодой человек пусть здесь останется. И смотри, не упади там по дороге.

      Катя заявила, что без молодого человека никуда не пойдёт — без него можно и упасть по дороге, и с плохими людьми встретиться в складском секторе. Инженер грустно-прегрустно вздохнул и стал набирать на пульте код открытия дверей складского сектора.

      — Но, — предупредил он, — я согласился только потому, что хорошо тебя знаю, Ека. Ты никогда не врёшь по-крупному. Вверяю свою карьеру и судьбу твоей совести.

      — Без трагедий, пожалуйста, — попросила Катя. — Никто нас не хватится...

      — Меньше слов, больше дела, — оборвал её инженер. — Ты поняла? — через двадцать минут чтоб были здесь, как два штыка. С Иванычем или без него.

***

      Катя впивалась глазами в ряды пронумерованных ворот складского сектора. Несколько раз мимо нас проезжали грузовики, и я с ужасом ждал, что Катя скажет: «О, Иваныч едет!». Но она молчала и думала об оранжевом инженере.

      — Чёрт, нехорошо мы с парнем поступили, — сказала она.  

      Я пожал плечами. Подставили? — Плохо, конечно, но меня совесть не мучила, и лицемерить с самим собою я не намеревался. Раз Система устроена так, что кто-то обязательно окажется подставленным, то пусть им буду не я. А для горожан это станет лишним поводом устроить революцию.

       — Не переживай, — утешал я Катю. — Вспомни о незначительных услугах, которые ты оказывала Анжеле Заниаровне, и тебе моментально полегчает.

      — Я хотела устроить жизнь так, чтобы пореже вспоминать о тех услугах.

      — С завтрашнего дня ты сможешь о них забыть. А сегодня нам придётся совершить несколько последних грешков во имя грядущей праведности.

      — Это здесь, — сказала Катя и остановилась перед приоткрытыми воротами очередного склада. «Тоха, Лысый, Хомис, DJ URD, Паша», — было написано баллончиком на ржавом железе. Вот всё, что осталось от загадочных существ, носивших сии звучные имена.

      Мы проскользнули за стальную створку, в полутёмное, до потолка забитое ящиками помещение, освещённое старинной лампой накаливания. Между ящиками в одном месте было втиснуто два грязных матраса, на которых вповалку спали трое бомжей, никак не отреагировавших на наше появление. Тут же стоял блестящий грузовик Валдаева со старыми пулевыми отметинами на дверях и кузове. Где-то за ящиками работал телевизор и разговаривали.

      — Иваныч тут? — спросила Катя у бомжей.

      — О, стажёрка! — один из них повернулся к нам. Точнее, не «один», а «одна» — женщина, молодая, но с испитым лицом и синяком вокруг правого глаза. Она нехорошо прищурилась, остальные бомжи зашевелились, зароптали, непонятно, но грозно. Тоже женщины.

      — Я, вообще-то, спросила, — вызывающим тоном напомнила Катя.

      — Тут, тут, госпожа, — женщина с синяком ощерилась. — Заставил нас драндулет свой драить.

      — А товар выгрузили?

      Женщина перевернулась на живот, зарылась носом в кучу тряпок, заменявшую подушку, и сладко засопела. Катя деланно сморщилась, кивнула на грузовик.

      — Передайте Иванычу, что машину требуют в ангаре. Мы её забираем. Пусть идёт до дома пешком, — сказала она, пока я широко отворял ворота. Катя поднялась в кабину, открыла дверь в кузов, села на водительское место, пощёлкала пальцами, запустила систему. — Ни черта они не выгрузили. Ну, ты готов?

      — Да. — Я сел в кабину рядом с Катей, пристегнулся. — А у вас ящики таскают женщины?.. Ну ничего... Скоро и мы будем таскать ящики и разгребать радиоактивное дерьмо. Вот увидишь, это весело.

      — Ладно-ладно, посмотрим. Если не умрём.

      — Ну уж нет, — решил я, чувствуя разгорающийся азарт. — Сегодняшний день определённо исчерпал запас зла.

      Катя отхлебнула из бутылки и включила генераторы Б-поля. Вырулила со склада, с места разогнала грузовик до огромной скорости и свернула в один из боковых туннелей, освещённый из рук вон плохо. Ожила рация:

      — «Семнадцать двадцать четыре», это диспетчерская. Вы куда делись? И куда направляетесь? Я уже два часа пытаюсь связаться с вами. Предупреждаю, Иваныч, ты можешь плохо кончить.

      Катя переключила тумблер, и голос диспетчерской замолк.

      — В директории «бэ» не работают камеры, — сказала она, — но я не знаю, оснащена ли наша машина маячком.

      — Достаточно и того, что ты оснащена, — сказал я, теперь уже дико жалея, что испугался крови и не вырезал из Кати биопаспорт. Что-то из всего этого выйдет?

      А скорость завораживала. Русские помешаны на быстрой езде. Помешательство породило надежду. Нас не могут догнать при такой скорости.

      Туннель повернул, грузовик ощутимо тряхнуло, когда тот задел бортом стену. Системы инерционной компенсации не смогли полностью погасить толчок, в груди ёкнуло, но машина выровнялась и вынырнула в длинное-предлинное тёмное помещение с низким потолком, поддерживаемым потрескавшимися четырёхгранными бетонными колоннами.

      — Это только цветочки, — предупредила Катя. — Мы сейчас в директории «бэ». Когда отсюда уходили, демонтировали всё, что смогли. Даже стены разобрали на металлолом. Тут были такие же складские помещения, как в «це»...

      — Ты смотри на дорогу, а то врежемся в колонну — костей не соберёшь.

      — Если будут «голубые» догонять, обязательно врежемся. Чтоб никому не достаться. А потом наши имена войдут в легенды среди рабочих на руднике. Вот здорово будет!

      — На дорогу смотри!

      Катя включила монитор, заменявший зеркало заднего вида.  В нём замелькали всё те же бетонные колонны, освещённые красным светом наших габаритных огней.

      — Как появится машина «голубых», я сразу перестаю смотреть, — произнесла Катя.

      — Не вздумай. Если догонят — сдадимся и станем зэками. Вкусишь пролетарскую долю, а заодно, может, и с папой встретишься. Познакомишь меня с ним.

      — С папой мы не встретимся. Расстрел — вот меньшее, что нам грозит.

      — Прямо, расстрел! Всех расстреляешь, так кто ящики будет таскать?..

      — Погоня, — Катя кинула взгляд на монитор. — Быстро сообразили... Сходи в кузов и проверь, опущен ли пандус.

      Я опасливо отстегнул ремни и открыл дверь в кузов. Там всё было забито грузом; свободным оставалось лишь пространство сантиметров в семьдесят между крышей и самым верхним рядом ящиков. Чтобы забраться туда, пришлось вскарабкаться на спинку сиденья и сильно постараться, чтобы проползти до конца, цепляясь штанами за занозы и задыхаясь от врывающегося внутрь кузова ветра.

     Задние двери грузовика были открыты нараспашку и болтались при манёврах, а пологий пандус, по которому в кузов вкатывали тележки, был опущен до упора. На неровностях он с визгом царапал бетон и высекал искры. Во тьму с жуткой скоростью уносились колонны и стены туннелей, а в глубине тёмного ущелья, из которого мы, как на ракете, пытались вырваться, сияли, медленно приближаясь, две голубоватые фары погони.

      — Там всё в порядке, — доложил я, не вылезая обратно в кабину, — а зачем ты пандус опустила?

      — Чтоб колёса не прострелили. А ты не выкинешь пару ящиков на дорогу? Может, голубых это задержит...

      — Нет, — сказал я, — я их даже ногами не вытолкну.

      — Парень называется... Ладно, лезь обратно!

      Нас догоняли. В мониторе я рассмотрел клиновидный перед приближавшейся машины, мигалки и надпись «Служба Безопасности» на капоте.

      — Катя, ты уверена, что там одна машина?

      — Там их три. Пока они не стреляют. Боятся, что мы ответим. А ещё, если они повредят грузовик, мы резко остановимся, и они в нас вмажутся. Тогда их расплющит о наш бронированный кузов. Поэтому они сначала обгонят нас, а потом расстреляют через лобовое стекло.

      Катя резко свернула в проём между колоннами, повела грузовик в обратную сторону. В боковое окно я увидел, как три машины «голубых» пронеслись одна за другой за колоннами и начали тормозить, повторяя нашу траекторию, только на меньшей скорости и не совсем в том месте, где это сделали мы. Метров пятьдесят выиграно.

      — Чёрт, где здесь выход?! — воскликнула Катя, косясь за мелькающую справа стену.

      — Ты не знаешь плана директории?

      — Я знаю, что здесь всё было как в директории «це». Но в том-то и дело, что было. Стены снесли, ни черта не понятно. Хотя нет, вот он. — Катя резко затормозила, моя голова попыталась оторваться от плеч, а выпитый алкоголь — вылезти через рот. Грузовик, едва успев остановиться, дал задний ход. Тряхнуло, и далеко вперёд, крутясь, переворачиваясь сразу вокруг нескольких осей, и, наверное, оглушительно гремя, улетела куча металлолома, в которую превратилась врезавшаяся в нас машина СБ. Задним ходом грузовик дополз до входа в туннель. Две уцелевшие машины «голубых», обойдя нас с левого борта, развернулись перед самым носом. Несколько пуль ударило в кузов, одна разбила боковое стекло с Катиной стороны и вылетела через лобовое, оставив в нём маленькую дырочку и много трещинок.