Эдо 2103 (СИ) - Елизавета Коробочка

будет ли она с нами в эти три дня, смотря что там произошло.

— Мы достанем, — оборвал его Сакура, и Юаса кивнул.

— Все нужные сведения я передал Кайе. Вы можете связаться с ней в любой момент.

— И что, она пойдет с нами… — Сатоши задумался, подбирая слово, — ногами?

— Сатоши-кун, ты вообще видел, чтобы она ходила с кем-то ногами?

— Я не уверен, что она в принципе существует.

— Ну, раз работу она выполняет, значит, она все же есть. Так что можете приступать к работе.

Так уж вышло, что последним, кто видел Акеми в здравии, был Нико — ему Сатоши и решил позвонить сразу после болтовни о близящемся деле. Зайдя в курилку, ныне пустующую, он достал свои едкие сигареты и тяжело закурил, попутно набирая чужой номер. Малец поднял трубку почти моментально и нервным голосом поприветствовал его, но тянуть кота за хвост было бессмысленно — и Сатоши прямо поинтересовался, какого же черта там произошло.

Казалось, на том конце трубки Нико сглотнул.

— Мы… да. Мы с ребятами отправили ее в больницу. Я оплатил все счета за то, что она меня… спасла, — он замялся на мгновение. — Там были ребята из «Курошиши-дзоку». Они приехали в рамэнную, где мы были, и одна женщина… Она… сыграла в рулетку. И Акеми согласилась…

Шизука, мгновенно понял Сатоши. Ну конечно.

Кто же еще.

Удивительно, что она была все еще жива; сам Сатоши полагал, что вышиб ей мозги в тот злосчастный день. Что ж, печальный просчет. В следующий раз, если тот случится, он возьмет разрывные — тогда уж точно сработает.

— И почему же ты не помог Акеми? — нарочито низким голосом произнес Сатоши. — Мне казалось, ты хотел впечатлить меня, парень. Что у тебя есть яйца.

— А еще у меня есть здравый смысл.

— А как же твои бравые парни? Не вы ли себя называли крутой бандой?

— Когда мы… вернулись обратно, Акеми уже лежала на земле. А босодзоку нигде не было. Она… Акеми отправила меня, чтобы я ее прикрыл! — голос Нико звучал раздосадованно и зло. — Но мы не успели. Врачи сказали, что уже завтра она сможет покинуть больницу. Ей будет немного нехорошо, но она будет хотя бы в состоянии это сделать.

Что ж, по крайней мере, с Акеми точно все будет в порядке. Это, несомненно, радовало. Проведя рукой по лицу, Сатоши с усилием выдохнул и уставился на голографические стены напротив, после чего устало проговорил:

— Ладно. Спасибо. Ты уж извини, что вспылил.

— Я тоже… приношу свои искренние извинения, — затараторил Нико.

— Спасибо, что помог ей.

Отключившись, он двинулся прочь из курилки.

Найти Хотару с Сакурой было нетрудно — они торчали внутри снятой Юасы кабинки, явно дожидаясь возвращения. Старика и Ягью уже не было, были лишь они одни, и, с громким вздохом опустившись рядом, Сатоши пристально взглянул на хорька и простецким тоном заметил:

— Мы в дерьме.

— Что случилось? — Сакура поднял бровь.

— Акеми удолбали чем-то, а не сама она это сделала.

— Какая неожиданнасть, — прошипел он, и Сатоши ощутил, как постепенно закипает.

— Ты оставишь этот свой ебучий тон, или мне сломать тебе что-нибудь?

В ответ на него уставились с таким разъяренным видом, будто бы именно Сакура был тут пострадавшей стороной, хотя, очевидно, это было брехней. Ощерившись, он низким тоном зашипел:

— Ах, ну да, извините, что я злюсь! Мне пришлось вызвать ей медиков и потратить кровные пятьдесят тысяч, а мы не настолько хорошие друзья, чтобы-

— Потом с нее сдерешь. Или с Нико.

— Нико — маменькин сыночек, который и пальцем не пошелевелил, чтобы все эти деньги заработать!

— Главное, что они у него есть — и он их потратил, — Сатоши раздраженно постучал пальцем по столу, когда Сакура в ответ лишь отмахнулся, — между прочим. Если бы мы сидели тут в первый день, я бы прострелил тебе колени.

Все это время наблюдавшая за ними Хотару молчала; впрочем, взгляд ее демонстрировал мысли о разгоревшемся споре весьма явно. Она опустила глаза в телефон и, неожиданно, нахмурилась.

Повисла тишина, прерываемая лишь музыкой на фоне.

Какое же гадство.

Тихо выругавшись, Сатоши провел ладонью по лицу и уже тише проговорил:

— Ладно, завтра она будет в порядке, и… Прости, я сорвался.

Потому что он знал, кто ее удолбал, и это ему совершенно не нравилось.

— Все в порядке, — блекло ответил тот. — Я тоже на нервах. Со всеми случается.

— Кажется, — заметила Хотару, продолжая сверлить взглядом телефон, — нам не помешает расслабиться. Всем. Когда мы начнем нашу операцию?

— Завтра.

Неожиданно, это озвучил Сакура. Он потер виски, словно его посетила дельная мысль, и затем медленно, собирая крупицу за крупицей идеи, заговорил:

— Завтра мы проникнем в это логово.

Когда Акеми распахнула глаза, первым, что она увидела перед собой, был монитор.

Руки с аккуратным маникюром привычно порхали над клавиатурой.

Офис не изменился — просторный, светлый, где находился лишь ее стол. В уголке стояли живые цветы, робо-щенок скулил где-то в углу, вновь запнувшись об угол, на стенах красовались картины. Медленно она оторвала взгляд от плывущих перед глазами символов и чисел и устремила свой взгляд в окно.

Огромное, панорамное, оно растянулось во всю стену.

За ним раскинулся ночной Эдо, переливающийся неоном. Пролетали аэрокары, внизу яркими пятнами сверкали точки автомобилей.

Медленно поднявшись, она неторопливо направилась к окну и приложила руку к прохладному стеклу. Странно, подумалось ей. Стоило ей присмотреться повнимательней, как город под ногами начал постепенно расплываться, словно во сне. Лишь одно она смогла выцепить четко — совсем недалеко, внизу, расположился огороженный квартал, светящийся в монохромном Эдо приятным розовым светом.

Квартал «Йошивары».

За этим она осознала, что видела свое отражение.

Аккуратные ровные черты лица. Белые длинные волосы. Светлые глаза. Акеми уже видела это лицо, она знала, кто это; и, когда она опустила взгляд вниз, на себя, то вздрогнула, поняв, что ее волосы белыми не были.

Она моргнула.

Изображение пропало. Ни волос, ни ног, ни рук.

Ни всего тела.

Просто набор данных. Числа и код. Следующие друг за другом единицы и нули. Перемешанные в клубок, они постепенно, строй за строем, начали выравниваться, выстраиваясь в нечто четкое, нечто определенное… Картинка начала смазываться, проносясь мимо радужным коридором, пока, вдруг, Акеми не моргнула.

Она вновь сидела перед монитором.

Но уже в своей клинике.

Акеми вновь подняла руку и заметила яркие красные пятна: кровь залила руки, ее пижаму — и продолжала течь из носа, не останавливаясь. Даже из ушей. Дрожащими руками она стянула наушники и отшвырнула их