Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика - Евгений Сатановский

Отказать в таком пустяке печальному невысокому субтильному человеку с залысинами, голосом умирающего лебедя и затравленным взглядом, было бы слишком жестоко. Вот ему никто и не отказывал. В итоге карманный альбом, который он носил с собой на всякий случай, был чудом из чудес. Поскольку был наполнен подлинными фотографиями своего обладателя рядом с Ельциным. Лужковым. Черномырдиным. Бронфманом. Кобзоном. Пугачевой. И прочими великими мира сего. Что было высоким пилотажем.

Обыватели, особенно с Кавказа и из Средней Азии, при виде столь наглядного доказательства обилия связей персонажа, о котором идет речь, терялись. И платили. В том числе люди весьма и весьма состоятельные. Ну, а особо упорным скептикам предъявлялись визитки. Что, как правило, решало дело. У автора нет никаких сомнений в том, что, родись Й.Т.Ш. не в еврейской семье и обладай он настоящим размахом, быть ему министром или губернатором. Очень уж он тому времени соответствовал. Но, как бы это повежливее сказать… Внешностью не вышел. Б-г шельму метит.

А так, если денег извлекать было не нужно, был он человек как человек. Добрый к детям. Внимательный. Услужливый. И наглость его была такой же, как он сам. Чуть-чуть беспомощной. Вот есть маленький человек. Ничего ему особого не нужно. Только рядом побыть. Посидеть за столом. Ну, перекусить немножко. Чтоб его не гнали. Пообщаться с умным человеком. Вообще, это еще нужно было поискать такого, как он, мастера грубой лести. Когда сам человек, к которому обращаются, прекрасно понимает, что ему бессовестно врут в глаза по поводу его достоинств. Все окружающие это понимают. Но как-то все так органично… И даже, может быть, это не лесть. А такая специфическая вежливость. Не обижать же маленького человека.

Да и что с ним было делать? Гнать в шею? Так ведь неудобно. И скандал выйдет. Так как что-что, но кричал Йом-Тов, когда его пытались куда-то не пустить или, наоборот, откуда-то выгнать, например, со свадьбы или юбилея, к которому он не имел никакого отношения, как зарезанный. Очень жалобно кричал. Как заяц под ножом. Особо искусно беря верхние ноты. И модулируя все остальные. После чего праздник в любом случае был испорчен. Так что себе дешевле было оставить его в покое.

Что, в конце концов, раввины Хоральной синагоги и сделали. И швейцарец Гольшмидт. И мудрый, все видевший биробиджанин Шаевич. И прочие. Которые периодически там появлялись. Сначала на год-два, как бы в командировку. Как представители еврейских организаций, вроде израильтянина Юшваева, которого прислал Сохнут. А потом оседали. Может, и не навсегда. Но явно надолго. Напарывались на Ш-лова. Пытались его гнать от спонсоров, как гонит крупный хищник от добычи мелкого падальщика. И неизменно терпели поражение. Как, впрочем, и лев от шакала.

Три процента с Рима

Впрочем, что там, один Шам-лов охотился на еврейские деньги? Призыв к отказу от шнорничества был столь же резонен, сколь бесполезен. Ибо там, где есть деньги, всегда найдутся желающие выпросить или выманить эти деньги у того, кто ими, так или иначе, разжился. Как в этом мире человек может деньги получить? Ну, заработать. Отобрать. Наконец, совершить то, что указано строкой выше. То есть выпросить. Или выманить. Есть другие варианты? Нет других вариантов. Если кто-то из читателей найдет, автор будет чрезвычайно рад пополнить свой жизненный опыт.

Так вот, среди людей, которые в конце 80-х – начале 90-х в России занимались еврейской общественной жизнью, зарабатывающих приличные суммы было не просто мало. Очень мало. За себя и своих деловых партнеров автор ручается. Привычка работать, приобретенная на металлургических заводах, оказалась неистребимой. В том числе в новые времена, когда государство бросило страну со всеми ее жителями на произвол судьбы. И единственной реальной опорой стал бизнес.

Ну, кроме него самого, еще было несколько ребят. По большей части кооператоры. А также два банкира. Из которых один – этнический башкир, оплативший, к слову говоря, большую часть расходов на первый съезд Ваада в 1989-м. За что еврейский народ в лице делегатов и гостей, включая большое еврейское начальство из-за рубежа, к нему и его банку «Восток» проникся теплыми чувствами. Дало это, в конечном счете, что-то материальное банку или нет, Б-г весть. Но с точки зрения рекламы ход был чрезвычайно грамотный.

Однако, как уже сказано, спонсоров у еврейской общественной жизни изначально было мало. Хотя запрещать власти уже ничего не запрещали. И вообще не обращали внимания. Ни на евреев. Ни на всех остальных. Не до того им было. Для тех, кто хоть что-то в этой жизни понимал, наступило золотое время. Делай что хочешь. На свой страх и риск. Но делай. И получишь результат. Которым, очень может быть, будет не вилла на Багамах, а пуля в затылок. Но это уже полностью твои проблемы.

Хотя, надо отметить, еврейские общественные организации и фонды братки не трогали. То ли от непонимания, чего ждать в ответ. То ли, наоборот, ожидая неизбежной мести. От Моссада или вездесущих агентов всемирного сионистского заговора – кто знает. На чем, несомненно, благотворно сказалась активная пропагандистская работа соответствующих ведомств во времена Советского Союза. Которые сионистскую угрозу раздули до такой степени, что не только сами в нее поверили, но и большую часть населения страны в ней убедили.

Кто правит миром? Евреи правят миром. Ну, так и какой идиот пойдет их после этого рэкетировать? Жить ему надоело, что ли? Вон, рядом полно тех, кто миром не правит. Суперагентов не имеет. И не вылетит из-за соседнего бугра, чтобы твою малину разбомбить. Как разбомбили ядерный реактор в Ираке. Тем более что у бандитов много что есть – но не ПВО. И с контрразведкой у них плохо. Что не прибавило евреям средств в общественной копилке. Но уменьшило возможный геморрой от встреч на узкой дорожке с соседями из особо буйных.

Соответственно, внутренние спонсоры практически отсутствовали. Был автор с его друзьями-партнерами, стоически терпевшими причуды шефа. Как-никак вместе учились и работали. Опять же, по молодости лет перезнакомились и передружились с наиболее внятными ребятами из числа еврейского актива. Как не помочь друзьям. Был уверовавший Ройтман, финансировавший часть программ Хабада. И – вакуум. Не считая огромного количества городских сумасшедших, приносивших в Ваад «в клюве» свои гениальные проекты. Призванные исправить человечество. Решив его проблемы. А заодно проблемы еврейского народа. Как они их понимали.

Автор не коллекционировал этот бред, но некоторые особо выдающиеся шедевры в его личной коллекции остались. Вроде письма-указа, подписанного скромно: «сим, мы, Царь Иудейский, Царь Израиля, Машиах». То есть не более, чем «Спаситель». На каковую роль в истории согласно христианской традиции мог претендовать один только Иисус. Чего евреи признать не могли и не признали. Да еще, по убеждениям некоторой части приверженцев движения Хабад-Любавич, их последний Ребе. Что, в случае, если это станет догмой для всех хабадников, станет той чертой, которая бесповоротно отделит любавических хасидов от классического иудаизма.

Получая письма непосредственно от Машиаха с указаниями насчет конца света и прочих столь же актуальных тем, трудно продолжать чему-то удивляться. Однако не бывает правил без исключений. Как-то раз в Ваад пришел посетитель. Ну, пришел и пришел. Обычное дело. Евреи после разгона Еврейского антифашистского комитета и так долго не имели какого-то своего, еврейского адреса, куда они могли бы прийти со всеми цоресами. Ваад стал отдушиной. Ехали туда отовсюду. Так что пришлось для приема посетителей ввести регулярное дежурство работников аппарата и членов совета – из москвичей.

В этот раз автор дежурил с одним из наиболее любимых своих коллег, Леонидом Ашкинази. Внешность Леня имел совершенно нордическую. Даже глаза у него были серо-голубые. Терпение завидное. Поскольку он преподавал детям. И, как положено настоящему математику, отличался здоровым чувством юмора. А также редкостной порядочностью, что, как известно на примере олигарха Березовского, свойственно не всем людям точных профессий.

Причем в общении с людьми Леня был чрезвычайно хорош. Поскольку справедливость почитал высшей добродетелью, а бюрократию и бюрократов ненавидел. Генетически. На уровне инстинкта. Что крайне благотворно сказывалось на всем, чем он занимался, убивая формализм на корню. И оживляя то, что его в данный момент интересовало, до крайности. К слову, был он из «птенцов гнезда Сокола». Поскольку в Вааде появился как активист МЕКПО, которым полковник Сокол руководил. Но, в отличие от самого полковника, отличавшегося характером скандальным и сквалыжным, быстро стал всеобщим любимцем.

Спокойный треп об интересном и возвышенном двух дежурных в крохотной комнатушке театра «Шалом», одной из трех, где тогда размещался Ваад, был прерван приходом человека. Человека раздели, усадили и вручили чашку чаю. После чего он разложил на столе бумаги и заговорил. Примерно через две минуты стало ясно, что посетитель – не просто посетитель. А большой оригинал. Затейник. И, не исключено, хахам. Что в переводе с иврита – мудрец. Или даже Хахам-баши. Как называли в Оттоманской Порте главу еврейской общины. Даже если был он туп как каллипринский дуб. И назначен главой общины по протекции старшего евнуха султанского гарема. Но тут гарем был явно ни при чем.