Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

Зря. Желудок закрутился, как юла, я мотнулась в сторону, упала, и меня начало выворачивать прямо на мелководье. Мелькнула мысль, что сейчас набегут местные и начнут орать, но нет. Ни разу ещё я не оказывалась после прыжка там, где меня могли бы увидеть. Вот и сейчас: я могла бы поклясться, что населённый пункт, к которому меня притянуло, совсем рядом, но никаких случайных свидетелей моему появлению — и моему позору — не было.

Проблевавшись, я на четвереньках отползла по линии прибоя в сторону, умылась, прополоскала рот. Надо было как можно быстрее найти пресную воду и попить, иначе это грёбаное толкаческое похмелье меня добьёт.

Кое-как я встала, повернулась спиной к солнцу и побрела прямо по краю воды, одновременно пытаясь оглядеться. Джинсы, «мартенсы» и даже куртка были мокрыми (мельком я подумала, как там мобильник), так что стоит мне выйти повыше, к сухому месту — и я буду вся облеплена сухим песком, так что пусть уж лучше водичка.

Глаза защипало, и я на ходу их потёрла, потом посмотрела вперёд, надеясь увидеть один из тех дощатых настилов, что частенько идут от набережной или приморского променада к пляжу. Интуитивно я чувствовала, что нахожусь в Европе, но это могло означать, учитывая время года, любую точку средиземноморского побережья. Я остановилась — дышалось тяжело, голову моментально стало печь. Справа от меня тянулся высокий откос, густо заросший деревьями и кустами. Вдоль него бежала асфальтовая дорога в две узких полосы, между ней и морем лежал чистый и безлюдный пляж шириной метров в десять. Хороший такой пляж. Это и безлюдность значили, что до обитаемых мест довольно далеко. Это было странно, меня ещё никогда не выкидывало в откровенно нежилых местах.

Впереди не было видно никаких признаков цивилизации. Ну что же, придётся перебираться на асфальт. Я свернула направо и потащилась по пляжу, чувствуя, как на ногах налипает песок, оступаясь и с трудом удерживая прыгающий желудок от новых актов неповиновения. Казалось, что до твёрдой дороги тысячи километров. Когда я наконец поднялась с обочины на асфальт, у меня от слабости подогнулись колени. Пришлось сесть мокрой задницей на горячее полотно дороги.

Не прошло и минуты, как мимо пролетела какая-то машина. Что же, значит, места не совсем дикие. Я кое-как поднялась на ноги и перешла на другую сторону, в тень. Ближайшее дерево, под которым я оказалась, было явно акацией. Я постояла, прислонившись к стволу и пытаясь успокоить дыхание. Подумала, не стоит ли мне снова прыгнуть. Куда-нибудь, где не жарко и есть вода. Закрыла глаза, готовясь привычно войти в нужное состояние, и в этот момент меня снова стошнило.

«Вот это называется блевать дальше, чем видеть», — подумала я, когда приступ закончился. Я стояла, согнувшись, схватившись за шершавый тёплый ствол дерева, упершись в него головой. Перед глазами плавали фиолетовые и малиновые пятна, ноги дрожали. Мне срочно нужно было попить и охладить голову. Срочно, я сказала, — рявкнула я на себя, оттолкнулась от дерева и пошла, держась тени и стараясь не шататься, по дороге.

Далеко я не ушла. Метров через сто меня опять согнул спазм, я потеряла равновесие и со всей дури врезалась коленями в дорогу. Изо рта едва потекло, всё содержимое желудка я выблевала раньше, и теперь на горячий асфальт тянулась тонкая струйка желчи.

Вот так, стоя на четвереньках и дёргаясь, я ушла в новый прыжок.

Ни за что, никогда, будучи в нормальном состоянии, я бы не выбрала снова этот пункт назначения. Но меня несло почти бессознательно, волокло мощным стремлением тела спастись и сохранить себя в целости, влекло туда, где я когда-то получила помощь. Серая ртуть под ногами проносилась с невозможной, чудовищной скоростью, а я смотрела полуприкрытыми глазами и не пыталась как-то этому противиться. Наконец, серая поверхность начала надвигаться, и я закрыла глаза.

Я впервые вышла из прыжка лицом в землю. Повезло не разбить нос и не ободраться, а всего лишь плюхнуться плашмя и приложиться подбородком. Я полежала немного, дыша короткими слабыми вздохами, ощущая запах земли и сухих листьев, потом осторожно повернулась на бок. В рёбра уперлось жёсткое и я снова вспомнила про телефон. Ладно, это позже. Кое-как я смогла сесть и осмотреться. Я оказалась на ровной, засыпанной хвойными иглами грунтовой парковой дорожке. Местность шла чуть на уклон, и за дальними деревьями маячили здания и шли люди. Над моей головой шумели кроны, ветер, тёплый и сильный, толкнул меня в бок, едва не свалив навзничь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я осторожно повернулась (меня временно перестало тошнить) и, ошарашенная, уставилась на знакомые парковые ворота, над которыми реял под ветром красный флаг с полумесяцем.

Нелёгкая снова принесла меня в Стамбул.

Первые пару минут я просто сидела и паниковала. Это довольно глупо, если так подумать: сидишь на месте, выпучив глаза и сжав кулаки, и крутишь в голове все возможные неприятности, которые тебе грозят. От напряжения у меня снова сильно заболела голова и задёргался желудок. Я заставила себя разжать руки, выпрямиться и медленно, спокойно подышать «через живот». Вроде, отпустило.

Я полезла во внутренний карман куртки, вынула мобильник. Маленький старый аппаратик на мою большую удачу оказался сухим, экранчик загорелся после разблокировки. Я уселась поудобнее, согнув ноги по-турецки и полезла в телефонную книжку.

По этому номеру телефона я звонила всего несколько раз. И пару раз принимала с него вызовы. После моего первого эпического путешествия я почти полгода не решалась даже подумать о новой попытке. Но потом я случайно столкнулась в городе с Еленой, и…

Так, ладно. Я осознала, что смотрю на нужный мне номер, не решаясь нажать на кнопку вызова. Это было глупо, мне нужна помощь, Елена может помочь, я должна ей позвонить. В каком-то смысле за ней должок, так что…

Я должна ей позвонить раньше, чем меня снова найдут местные.

Ветер опять пихнул меня в бок, облизал щёку, взволновал кроны деревьев высоко надо мной. Я решилась и нажала на «вызов».

Елена ответила после первого гудка. Ни «здрасте» ни «насрать», сразу:

— Что надо?

— У меня проблемы, — честно сказала я.

— Как мы были удивлены, — желчно высказала собеседница, — Где ты?

— В парке, который в Бешикташе. Мы там с тобой сидели два года назад, помнишь?

— Какого чёрта там-то?! — в голосе Елены прорезалось нехарактерное для неё искреннее изумление.

— Случайно, — призналась я, — На меня напали. Настю с форума помнишь?

В трубке стало тихо на несколько секунд. Я занервничала: роуминг сейчас сожрёт весь мой баланс. Наконец Елена сказала:

— Давай выходи к стоянке, я скоро буду. Только по возможности прямо на виду не отсвечивай.

— Знаю, — буркнула я, ощущая возвращение тошноты. Елена уже отключилась.

От ближайших ворот до стоянки было минут пять ходу. Я встала, чувствуя себя странно, одновременно ощущая слабость в ногах и лёгкость во всём теле. Голова болела, подташнивало, но идти я могла. В парке было безлюдно, и я шла по дорожкам неспешно, чувствуя, как толкают в спину порывы ветра, слушая шум древесных крон над головой. Было бы хорошо, если бы не головная боль. Идёшь себе, переставляешь ноги и ни о чём не думаешь.

Стоянка была почти пуста, несмотря на субботний день. Солнце тут жарило вовсю, и я осталась в тени, присев под одним из больших деревьев и прислонившись спиной к коре. Справа меня прикрывал большой серый мусорный контейнер, слева дорожка уходила в парк за деревья. Прямо передо мной расстилалось раскалённое полотно парковки, а за ним стоял небольшой торговый павильон. Кажется, я могла контролировать подходы со всех сторон.

Мне пришлось сидеть там почти десять минут. Я успела от временного облегчения перейти к всё усиливающемуся чувству опасности, затем — к настоящему страху.

Наконец в отдалении из монотонного шума города выделился негромкий, но резкий звук скутера, он приближался со стороны улицы, ведущей к Босфору. Я с некоторым трудом, опираясь на дерево, встала и выглянула из-за контейнера. С улицы на парковку как раз сворачивала женщина на маленьком красном скутере.