Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

Он отключился, кинул телефон на диван и обернулся.

— Кошмар!.. Она сошла с ума. Влюбилась, что ли?

Он проговорил это автоматически, поскольку вместо Кужелева увидел перед собой незнакомого седого человека в черном морском френче без знаков различия и молодую женщину точно в таком же костюме, стоящую у него за спиной и чуть сбоку. Выглядели они элегантно, даже чопорно, но неестественно в этих одеяниях. К тому же в руке у мужчины был пластиковый пакет с легкомысленной фотографией обнаженных девиц.

— А ты неплохо шпаришь по-немецки, — поощрил незваный гость. — Давай знакомиться. Меня зовут Гриф. Только ты это имя не слышал. Мы никогда не встречались, но я знаю твоего приятеля Кужелева. А это моя… спутница.

— Вы врач? — отметив его беспардонность, спросил Андрей.

— В некотором смысле, — ухмыльнулся гость. — Пытаюсь лечить болезни общества. А вот жена отлично делает перевязки. Прошу тебя, займись раной Хортова.

— Вас прислал сюда Кужелев?

— Нет, сами пришли. Нагрянули вот, извини, что внезапно, — он развел руками. — Надеюсь, не прогонишь?

— Я сам тут в гостях…

Спутница Грифа вымыла руки на кухне и приступила к Хортову.

— Сними рубашку, сам сможешь?

Андрей кое-как выпростался из одежды, подставил левое плечо. Она довольно грубо размотала повязку и безжалостно сорвала присохшие к ранам тампоны. Кровь почему-то не потекла.

— Ну, а сейчас потерпи минуту, — предупредила и вдруг, зажав рану ладонями с обеих сторон, резко сдавила подмышку. Боль, словно огненный шар, выкатилась из раны в затылок, потом переместилась к темени и медленно, как дым от сигареты, вышла наружу. Кудесница отняла и встряхнула руки, спросила насмешливо:

— Как самочувствие, Хортов?

Он подвигал рукой, заглянул под мышку: на выходном отверстии от пули образовалась твердая короста и кожа вокруг стянулась к центру раны.

— Нормально…

— Через сутки и этих следов не останется. Бинтовать больше не нужно.

— Умница, — похвалил Гриф спутницу и подал пакет. — Приготовь нам мясо. Два больших куска зажаренной свинины с хреном, луком и помидорами. Перед тобой два голодных мужика. Насколько я знаю, Хортов в последний раз сидел за столом в Крыму, у Пронского. Но только пил коньяк и закусывал сливами.

— Айвой, — поправил его Андрей.

Из-за черной одежды и белой головы он действительно походил на зловещую птицу, и было не удивительно, что он знает, где в последний раз ел и пил Андрей.

Между тем Гриф покружил по комнате, выбрал место на жестком стуле и сел.

— Мы с тобой коллеги, Хортов, — проклекотал он. — Я тоже начинал в особом отделе авиадивизии.

Андрей не захотел раскручивать такую тему, лишь покивал с равнодушным лицом: во внешности этого человека было что-то отталкивающее и одновременно притягательное. За ним хотелось наблюдать, как за хищной птицей, изучать повадки, но не сближаться.

Он мгновенно уловил состояние Хортова.

— Да, понимаю… Влип ты в гнилую историю.

— Вы тоже из кужелевской конторы?

— Все в прошлом! — засмеялся Гриф. — Дела давно минувших дней…

— Значит, из команды адвоката.

— Какого адвоката? К которому ты ездил в Переделкино? Нет, я с ним незнаком, хотя слышал о его существовании.

— Не понимаю… Зачем вы пришли? Вылечить рану чудесным образом? Накормить жареной свининкой?

— Не только, Хортов, не только… Кажется, ты вчера потерял Дару? Не мог найти ее дом и потому влетел в неприятную историю. Если бы она оказалась рядом…

— Да, я тоже подумал об этом…

— Мы пришли, чтобы вернуть тебя в тот мир, который ты избрал в детстве. Пока тебя не изрочили. Вспомни, какой рок тебе был отпущен Святогором? Ты же не забыл реку Ура?

— Не могу свыкнуться с мыслью, — проговорил Хортов, осторожно пошевеливая левой рукой, — боли не было, — что все это реально…

— Пока ты свыкаешься, твою шкуру натянут на барабан. Надо вытаскивать, пока от живота не освободили. Есть у них такой вид казни для особо злостных плебеев: делают разрез возле пупка и сматывают кишки на локоть, как веревку. Заимствован у хазар. После вчерашней неудачи возле твоего дома они приговорили тебя к жестокой смерти. Человек с пустым брюхом живет еще несколько часов, а бывает, до суток, ни на секунду не теряя сознания.

— Они — это кто? — спросил Хортов.

— Наследники Коминтерна, современный Интернационал. Ты с ним уже сталкивался не раз, совсем недавно разговаривал по телефону.

— Старец Гедеон — их работа?

— Ритуальное убийство, но с элементом гуманности. Вначале тебе тоже дали возможность умереть легкой смертью, от пули в затылок. Но ты ушел от казни…

— А кто убил Кацнельсона? Бывшего работника Коминтерна?

— Свои. Но по-свойски, безболезненно. За особые заслуги.

— Но если вы все знаете, почему до сих пор существует этот Интернационал? — запах жареного мяса, доносящийся с кухни, разливался по всей квартире. — Вам известно, кто кого убил, как и за что, но преступники на свободе. Это что, позиция? Производственная необходимость? Из меня будут выматывать кишки — все равно никого не возьмете? Даже если увидите их на руке, как веревку?

— Не кипятись, Хортов. Придет время — все узнаешь, — в голосе Грифа послышалась насмешка. — Это хорошо, что ты не засветился после покушения. Придется тебя спрятать недели на две. В покое они тебя не оставят.

— Спасибо, утешили!

— Чем богаты!..

— А что я такого сделал? За что они на меня? Публикация материала?

— Ты затронул то, что плебеям трогать не полагается. Плебеям, с их точки зрения. Веймарские акции для них более символ, чем ценности. Для тебя это история, человеческие судьбы, ты профанируешь идею и потому им мешаешь. Для Интернационала такие бумаги — рычаг управления Германией, угроза полной экономической зависимости, а значит, и политической власти. Но тайной власти, Хортов. Там задача совершенно иная, непривычная для нашего сознания, порой необъяснимая. Акции предъявят канцлеру при встрече один на один, и никто никогда не узнает, с чего это вдруг немецкая политика так резко поменяла курс и совершает непредсказуемые действия в отношении определенных государств. России в том числе. Не за миллиарды долларов ведется борьба — за влияние на этносы, способные к самовозрождению, на воинственные государства. Не мытьем так катаньем они попытаются смирить дух немцев, сделать его управляемым.

— То есть Интернационал — высшая каста? Если мы профаны и быдло?

— Ничего подобного. Это рабы, возомнившие себя властителями мира. И имя им — кощеи! Ты же изучал в училище марксистско-ленинскую теорию?.. Теперь их всех надо ввести в заблуждение и подержать в напряжении. Пусть начнут высовываться, искать, а мы поглядим, что за люди и чьи они. Короче, ты уходишь в подполье, но продолжаешь исполнять свой урок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});