Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление - Луи Жаколио

— Если вы меня тронете, друг Фриц растерзает вас, — заявил цыган.

Решительный тон его подействовал на адмирала. Коллингвуд остановился.

— Прекрасно! — закричал он вне себя от ярости. — Оставайся тут со своим медведем хоть до скончания века, а мы уйдем. Пустите нас!

Адмирал направился к двери, Надод за ним.

Но и тут вышла неудача. Медведь, сидя в дверях на задних лапах, злобно зарычал и щелкнул зубами.

— Уйми его и вели посторониться! — приказал Коллингвуд вожаку.

Цыган дал такой ответ, от которого сцена превратилась в настоящую комедию.

— Друг Фриц очень вас любит, — сказал он, — а кого друг Фриц любит, того желает видеть постоянно при себе.

— Стало быть, мы под арестом? — вскричал Коллингвуд, рассердясь до пены у рта.

— Нет, вы не под арестом, но другу Фрицу хочется посидеть с вами подольше.

— Наконец, всему же есть граница!.. Пропустишь ты нас или нет?

— Вы не пройдете, — решительным тоном произнес цыган, но в тоне его прозвучала легкая нотка раздражения, которой адмирал в своем гневе не расслышал, но которая поразила Надода.

— Не пройдем?.. Это почему?.. — спросил адмирал, стараясь по возможности сдержаться.

— Потому что друг Фриц не хочет, — по-прежнему твердым тоном отвечал цыган.

— Постой же, негодяй! Я тебе покажу, как смеяться над нами!..

И, прежде чем Надод успел его остановить, адмирал поднял трость и ударил цыгана по плечу.

Вся кровь бросилась в голову бродяге. Он хрипло вскрикнул и схватился за кинжал, торчавший за поясом. Лезвие сверкнуло — и Надод так и ждал, что оно вот-вот вонзится в грудь адмирала… Но нет; цыган сдержался, кинул на адмирала презрительный взгляд и спрятал кинжал в ножны.

Второй цыган во все продолжение этой сцены не сделал ни малейшего движения, но когда его товарищ убрал кинжал, он сказал ему по-норвежски:

— Отлично сделали, ваша светлость, что не убили этого негодяя своей рукой; слишком уже велика была бы для него честь.

Надод побледнел, пошатнулся и упал на пол.

Он понял все. Норвежский язык был его родной. Все для него объяснилось; он вспомнил, где видел друга Фрица, — видел на маленькой розольфской яхте, которая спасла бриг «Ральф» от гибели в мальстреме. Он понял все, и грозящая гибель предстала перед ним воочию.

Удар был так силен, что Красноглазый не выдержал его и свалился, как подкошенный.

Несмотря на собственное взволнованное состояние, Коллингвуд не потерялся и брызнул Надоду в лицо воды, полагая, что с ним просто обморок. Когда затем адмирал приподнял товарища, тот оперся на его плечо и прошептал:

— Соберитесь с духом. Будьте мужчиной. Не показывайте вида… Поищем способ защититься или убежать… Это Бьёрны!..

Несмотря на приготовление, заключавшееся в начале фразы, адмирал был так поражен, что с ним едва не сделался мозговой удар. Его спасла только новая мысль, молнией промелькнувшая в его голове: «уж не бредит ли Надод?»

— Пойдемте, — сказал он Красноглазому. — На воздухе вы освежитесь, и вам будет легче.

Он не успел договорить.

Надод с силой оттолкнул его и воскликнул:

— Взгляните!

Коллингвуд обернулся — и застыл от ужаса.

В трех шагах от него стоял человек, глядевший на него и Надода с уничтожающим презрением.

Это был герцог Норландский!

XXII

Отплытие в Розольфский фиорд. — Суд Божий. — Древний обычай. — Открытие Безымянного острова. — Устройство товарищества «Грабителей». — Пеггам! Помогите!

РОЗОЛЬФСКИЕ КОРАБЛИ «ОЛАФ», «ХАРАЛЬД» и «Магнус» уже три недели как вышли из устья Темзы и на всех парусах шли в Розольфский фиорд, которого не видали больше года. Радость матросов была безмерна. Они горели нетерпением поскорее увидеть родину, которую любили всем сердцем, несмотря на ее суровую природу и климат. Вообще давно замечено, что особенной любовью к родине отличаются жители именно суровых стран, как будто борьба с природой усиливает патриотическое чувство. Норландские моряки и сам герцог с удовольствием покидали лондонскую роскошь, готовясь променять ее на бури Севера, на раздолье скога, покрытого следами белых медведей и оленьих стад.

Корабли шли уже вдоль северных берегов Норвегии, и при виде ее угрюмых скал и фиордов сердца матросов забились от радости, а лица просияли. Еще три дня — и корабль «Олаф» во главе всей эскадры первым вступит в Розольфский фиорд, и в тот же вечер все три корабля бросят якорь в воду у стен древней феодальной твердыни, в продолжение десяти веков укрывающей Бьёрнов и их несметные богатства.

Герцог и его брат разделяют общее веселье, потому что им удалось сдержать клятву. Убийцы Леоноры и ее семьи, убийцы Харальда и Олафа взяты в плен и находятся на одном из кораблей розольфской эскадры, а так как Норландское герцогство независимо и пользуется правом самостоятельного суда, то Коллингвуда и Надода будут судить там, где они совершали свои злодейства. Рука Бьёрна не обагрится их нечистой кровью: их осудит и накажет закон. В герцогстве еще действует старинный обычай, подтвержденный Хаконом III Кривым. По этому обычаю двадцать четыре обывателя из самых пожилых отцов семейств, под председательством герцога произносят приговоры по всем уголовным делам. Исполнение приговора поручается, по жребию, одному из двадцати четырех самых младших обывателей, начиная с двадцатилетнего возраста, если кто-нибудь не вызовется сделать это добровольно.

В данном случае предполагалось созвать совет старейшин с особенной пышностью, так как он не собирался уже более двух веков. Честные храбрые норландские моряки пользовались у себя дома полным гражданским миром, и в их среде не случалось не только уголовных преступлений, но даже и тяжб. Все земли обрабатывались сообща, и урожай, приплод скота, а равно и прочие хозяйственные доходы делились между всеми членами общины поголовно. Остаток от деления обычно вносился в казну герцога, который никогда не пользовался им для себя, а употреблял его на нужды своих подданных. В случае какого-нибудь бедствия, например, пожара, наводнения, пострадавшие получали пособие от казны; казна же выдавала молодым новобрачным деньги на первоначальное обзаведение и принимала на себя расходы по устройству свадеб. Преступления были настолько редки, что нормандцам в продолжение двух веков не пришлось собирать верховный совет.

Фредерик Бьёрн предполагал воспользоваться этим старинным учреждением для того, чтобы образовать из него род административного совета, который помогал бы молодому Эрику управлять герцогством во время отсутствия старших братьев, собравшихся, как известно, предпринять экспедицию для поисков Магнуса Бьёрна. Они не надеялись отыскать его живым, но, во всяком случае, хотели открыть его следы в Северном море.

Прежде чем предпринять эту экспедицию, они, однако, должны были совершенно обезопасить себя от «Грабителей морей». Коллингвуд и Надод были в их руках, но после совершения над ними казни нужно было отделаться и от Пеггама. Фредерик и Эдмунд знали о его твердом намерении разрушить Розольфский замок и овладеть хранящимися там сокровищами. Пока Пеггам жив, нечего было и думать об отдаленной экспедиции, в противном случае по возвращении домой братья Бьёрны рисковали найти замок разрушенным, а Эрика убитым. Правда, Пеггам исчез, но нужно было убедиться в его смерти, потому что исчезновение могло быть с его стороны лишь новой хитростью.

С самой той ночи, когда нотариус попался в руки клерку мистера Джошуа, ни о нем, ни о клерке не было ни слуху, ни духу. Оба точно в воду канули.

В самый разгар ожесточенной борьбы между Пеггамом и Перси выследивший их розольфский лазутчик поспешно вернулся к своим и донес, что грозный главарь бандитов находится в Блэкфрейрсе. Туда сейчас же бросился герцог Фредерик со своими верными слугами Гуттором и Грундвигом, но опоздал: в доме уже не было никого. Только кровавое пятно, замеченное впоследствии Надодом и Коллингвудом, свидетельствовало о какой-то борьбе, происходящей в жилище Пеггама.

Герцог Норландский сбил с ног всех своих лазутчиков, велел осмотреть все больницы и частные лечебницы: ни Перси, ни Пеггама не оказалось нигде. И не было никаких данных, чтобы осветить эту тайну. Неужели Перси убил Пеггама? Этот вопрос невольно возникал каждого, но какой-то не верилось, чтобы это было правда. От ответа на этот вопрос зависел дальнейший образ действий Фредерика Бьёрна. Если Пеггам убит, то, следовательно, у герцога Норландского развязаны руки, и он может спокойно предпринять экспедицию к Северному полюсу. Общество «Грабителей», лишенное главы, становилось не опасно для Розольфского поместья, потому что заменить чичестерского нотариуса не мог решительно никто: он не имел помощников, не желая ни с кем делиться властью. После него оставались только подручные вроде Надода, даже не знавшие друг друга в лицо и не принятые на Безымянный остров. Следовательно, они не могли соединиться и вновь сплотить потрясенное товарищество, тем более что они даже не знали, как проехать на остров. Дорогу туда знали только Пеггам да два капитана, с которыми он туда ездил, не пуская их без себя.