Азъ есмь Софья - Галина Гончарова

Он и сейчас счастлив, а вот ее жизнь загублена, и Машенька болеет, ох, горе горькое…

– Поздорову. А ты, Софьюшка? Давненько мы тебя не видели…

Шляются тут всякие…

– Так Алешенька в отъезде, вот и не могу я уехать свободно. – Софья улыбнулась, отбивая первый выпад. – Дел-то в любом дому полно, тебе ли не знать, тетушка?

Зато я полезная, а ты кто? Ни дома, ни детей…

Намек Анна отследила, губы в нитку сжала.

– И что ж тебя к бедной вдове привело, Софьюшка?

– Матушка, – без обиняков объявила Софья, присаживаясь на удобный стул. – Что лекари говорят, сколь серьезна ее болезнь? Кроме тебя никто и знать-то не может. Тятенька в эти дела вникать не будет, у теток спрашивать без толку, а ты матушке ближе всего. Может, нужно чего? Так ты скажи, достанем!

Анна только головой покачала. То девчонка зубки показала, то тут же стала спокойной и рассудительной… да какая ж она на самом деле – Софья?

Девочка молчала и улыбалась. И Анна вдруг решилась выплеснуть ей то, что и подушке своей не доверяла.

– Ох, боюсь я за Машеньку…

– За то, что еще одних родов ей не перенести. Чай, и Феденька слабеньким потому родился. Двенадцатый ребенок, шутка ли?

– Ей наследника подарить охота…

– Алеша есть. Федя, Семенушка, Ванечка вот. Мало ли?

– Ей – мало.

Софья глазами сверкнула. Мало ей… Илье Милославскому спасибо сказать надобно, чтоб его черти вилами в зад потыкали! Он дочку напутствовал рожать как можно чаще, чтоб мужа к себе привязать, – вот и вышло так.

– Тетя, меня она не послушает, так хоть ты с ней поговори! Ведь сведет она себя в могилу, как есть сведет! Может, хоть травницу ей присоветовать? Отвары укрепляющие пусть попьет! Девки рассказали – три дня у нее кровотечение не останавливалось! Загубит она себя!

Насчет травницы Софья не зря говорила. У нее их было даже две. Сами прибились к школе, а там и остались. И Анна, и сама Софья с ними говорили – и пришли к выводу, что тетки грамотные. Просто не любили их попы, сильно не любили.

Бесовское искусство. Человеку страдать суждено, а они тела лечат, да души калечат…

Софье же такие и нужны были. Так что тетки обменивались опытом с Ибрагимом, совместно гоняли и девчонок и мальчишек – и все были довольны, кроме местного священника. Хотя кто его будет слушать, когда у них еще и Феогност появился?

Мысли у Софьи были в сторону крововосстанавливающего – ну, тут все понятно. Печенку в товарных дозах, гранатовый сок, список знаком любому донору. А еще… ей очень хотелось мамаше дать противозачаточные – да, были тут и такие, правда, в основном губками пользовались, но все-таки! Помогало иногда!

Только глядя на реакцию Анны, она отчетливо понимала – матушка откажется. Насильно такое с человеком не сделаешь, а просить ее – она откажется. Человек такой.

Так беседа ничем толковым и не обернулась. Ушла Софья с отчетливым ощущением беды – с ним же и домой вернулась. А ведь умри мать – отец и еще раз жениться может… Не стар еще, да и после избавления от свинцового отравления здоровьем окреп. И куда это завести может?

Одни Милославские казне обходятся не дешевле войны с ляхами. Еще одну партию пиявок в казну запустить?

Тьфу!

Разговор с Марфушей тоже радости не добавил. Сестрица ныла и канючила, не желая учиться. Понятное дело, на попе-то оно сидеть удобнее. И головой думать не надо, и тело упражнять не надо, и вообще – жрать и спать, вот наши радости! Пришлось надавить, сказав сестрице, что тетехой она может быть сколько влезет. Но Софья своих девушек отзовет обратно, и пусть Марфушенька гниет в тереме до старости. Подействовало.

Чему царский терем не учит – это пробиваться. То есть учит, но не царских дочерей. Они-то и так на вершине. А вот отличить грязь от правды их и не учат. Печалька…

И работать над собой, и к чему-то стремиться, и… да сотня этих «и». Хорошо, когда характер есть! Или вот как она – попаданка. А обычной девочке что делать? Только и остается ждать напутственного пинка.

Алексей вернулся незадолго до осенних дождей, решительно испортивших дороги. Спрыгнул с коня загоревший, веселый, крепко обнял тетку, потом сестру…

– Сонюшка, какая ж ты большая стала!

– На себя посмотри, – отшутилась Софья. – Ишь, вымахал!

– Соскучился я…

– Я тоже скучала, братик…

– Что новенького у вас?

– Да покамест ничего. Дети – и те еще с практики не вернулись, так что все тихо-тихо.

– А меня не обнимут?

Ванечка Морозов еще больше вытянулся за это время, волосы на солнышке выгорели, улыбка широкая…

Софья повисла у него на шее, поцеловала в щеку, благо дело в тереме было, только при своих.

– Ванечка, какой ты стал!

– Какой?

– Красивый! Пара лет – и тетушка тебе жену искать начнет!

Софья так и не поняла, почему при этих словах Ваня нахмурился. Она пристально посмотрела на Алексея.

– Алешенька, а ведь и тебя отец приневолит, хошь не хошь… Надо бы нам заранее данные на девушек собирать да приглядываться. А то окрутят с нелюбимой – всю жизнь маяться будем!

Алексей только головой покачал.

– Соня, не хочу я жениться слишком рано! Лучше давай придумаем, как отказаться?

– Обещаю подумать, – серьезно заверила Софья. – Но и ты обещай посмотреть на девушек, к их семьям приглядеться заранее. Да и Ванечке не мешало бы…

– Я сам себе невесту выберу. – Ваня Морозов сверкнул глазами и вышел из комнаты.

Софья пожала плечами.

– И что я такого сказала? Алешенька, а ты что-нибудь интересное привез?

– А то ж! Книг тебе накупил целый воз! Сейчас в терем принесут – глядеть будем, что детям давать, что оставить…

Софья радостно закивала.

Книги!!!

Царевичеву школу мучил жесточайший кадровый голод. Да и пособий катастрофически не хватало.

Можно было обходиться двумя-тремя учителями, когда детей была всего одна группа. Даже когда две, в конце концов, много времени занимала физическая подготовка. А вот когда их несколько?

Но и эту проблему решил Алексей, привезя из Архангельска нескольких иноземцев. Да и свои кадры подрастали. Было несколько человек в первой группе, которых грешно было отпускать на сторону. Вот как есть – прирожденные учителя. Оставь их при школе – и пусть детей чтению-письму учат, счету, опять же, сразу людей разгрузить можно будет…

Софья пока кое-как выворачивалась, перекраивала расписание и люто завидовала школам двадцатого века.

У них были учебники! А тут до кошмара доходило! Где сорок учебников взять?

А ведь надобно уже не сорок! Пусть бояр можно было заставить обеспечивать детей хотя бы необходимым книжным минимумом, пусть что-то удавалось вытрясти из казны, но мало, мало…

Софья дошла уже до того, что в качестве наказания провинившимся назначалось переписывать книги. По две, по три страницы – так и изворачивались.

Сейчас у нее появилось еще четверо учителей.

Франц Тольмер, молодой немец, или, как их здесь называли, немчин, бежавший из родной страны по причине нежелания становиться монахом и мотающийся по свету. Книжная ученость ценилась не очень, а на мечах он был не обучен. Младший сын захолустного барона, которому даже Дьяково показалось бы роскошным имением, он постранствовал по свету – и наконец судьба свела его в Архангельске с Федором Михайловичем Ртищевым, который, недолго думая, пригласил юношу в царевичеву школу.

Латынь и греческий Франц знал в совершенстве, вполне прилично разговаривал по-французски и по-итальянски, был обучен письму на всех этих языках и отлично считал. Даже немного баловался астрологией, а потому Алексей Алексеевич счел его подходящей кандидатурой. Двое англичан – пуритане, которых ничто не держало в родной стране после кончины Кромвеля, оба занимали когда-то мелкие чиновничьи должности, но кто бы их там оставил при Карле? В Архангельске они оказались не к месту, но письмо, чтение, счет – это все знали, а что еще надо детям для начала? Пусть и аглицкий учат, в жизни все пригодится. Первая группа вон, на восьми языках болтает, пишут, правда, на них намного хуже, но это еще впереди.

А вот четвертый…

Софья что-то смутно припоминала, но откуда она его знала?! Откуда?!

Четвертого звали Сильвестр Медведев.

По молодости парнишка желал учиться, учиться и еще раз учиться. Был он подьячим в Курске, потом перебрался в Москву и попался на глаза сначала Симеону Полоцкому. А потом Ордину-Нащокину. Вот от него мужчина – уж под тридцатник, и перешел к Софье в школу.

Впечатление он производил достаточно приятное. Темные волосы, темные глаза, ухоженная бородка, красивые руки, но самое главное – голос. Глубокий, проникновенный, завораживающий – и недюжинное обаяние, прямо-таки аура, окружающая его…

Софья с радостью избавилась бы от него, но…