Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим толкнулся еще в несколько кабинетов. С тем же успехом. Некоторые двери были попросту заперты, а там, где по должности прилагались секретарши с приемными, девушки отделывались все теми же отговорками. Рядовые сотрудники отделов и подразделений также знать ничего не знали, ведать не ведали. Тем более не знали они о том, как идет расследование убийства господина Батинкова. Все связанные с этим расследованием как раз и были вознесены в высшие сферы. Остальные же занимались рутинной работой.
Пропуска к соседям сотрудников милиции, также труженикам Большого дома, у журналиста Самохина не было. Его попытки разыскать некоего Николая Яковлевича Петрунова через дежурившего у другого входа сотрудника ФСБ успехом не увенчались. Сдаваться Максим не умел. А посему устроил засаду у парадного подъезда.
Засада — это почти всегда надолго.
Мокрый снег облепил акулу пера, постепенно он становился ледяным тюленем. Продрог, снежинки нахально сыпались за ворот куртки, волосы слиплись в мокрый жалкий снопик. Мимо сновали деловитые сотрудники. Если поболтаться у дверей заведения на Литейном, то быстро научишься отличать случайных прохожих от тех, кто приходит сюда работать.
Максим заглядывал в лица тех, кто входил или выходил из парадного подъезда. При этом старался держаться независимо и уверенно. Хотя селезенкой чувствовал, что выглядит словно дворняжка, которую злой хозяин выгнал и завел бультерьера. А она, горемычная, все еще на что-то надеется, не понимает, что не стоит бороться за место под солнцем хозяйского сердца с породистым новичком.
Журналист болтался на Каляева уже второй час. Петрунов не появлялся. И не должен был появиться. Он мог уехать вместе с теми, кто расследует убийство Бати, — ведь вчера и днем раньше он был с ними неотлучно. Он мог засесть в родном уютном кабинете. Он мог отправиться в командировку. Он мог заболеть. Он мог уволиться. Все это Максим понимал. И все равно ждал неизвестно чего, но ждал. Бегал к ближайшему автомату, набирал домашний номер, слушал долгие безнадежные гудки и вновь бежал обратно.
И дождался. Петрунов подъехал к Большому дому на солидном темно-красном «БМВ», солидном, но не новеньком, как страдающие отсутствием вкуса нувориши. Никаких сверкающих хромом бамперов, ослепительного лака, хрустального блеска фар, машина казалась слегка подгримированной: чуть-чуть пыльцы, теперь она разбавлена мокрыми каплями талого снега, — в общем сильная, дорогая, но вполне рабочая лошадка, а не рысак для выпендрежников.
Максим кинулся к вылезающему из авто Петрунову, как мелкий чиновник к карете вельможи. Только какой-нибудь коллежский асессор прытко бегал, потому как боялся, что его не заметят, журналисту же прыть нужна, чтобы не упустить нужного деятеля. Петрунова Максим не упустил.
— Здравствуйте, Николай Яковлевич, как хорошо, что я вас встретил! — Журналист лгал с легким сердцем: разоблачить его обман пара пустяков — по степени про-моклости. Петрунов встречи не обрадовался, но и заниматься разоблачениями не стал.
— Добрый день. — Он попробовал обойти журналиста справа.
— Какие новости по делу Батинкова? — Максим проворно прыгнул вправо.
— Особо никаких… — Темнолицый сотрудник ФСБ еще более потемнел лицом и попытался отклониться влево.
— У меня вопросы накопились. — Максим, более молодой и гибкий, угадал очередной маневр противника. — Вы мне не скажете, почему ваше ведомство с таким интересом отнеслось к убийству Бати? Ведь в последнее время вы во внутреннюю преступность не очень вмешиваетесь?
— Это не ваше дело. Но так уж и быть, отвечу. — Петрунов щелкнул зубами в опасной близости от журналистского носа, — наверное, давал понять, что тот сует любопытный нос в чужой вопрос. Очень наглядно. — Здесь же есть этот ваш аравийский след…
— Ааа… — для начала Максим сделал вид, что верит, даже брови сложил домиком, потом сделал вид, что его осенило, — только постойте-ка, про то, что кинжал из Аравии, вы от меня узнали, а к делу вроде раньше подключились.
Полемизировать Петрунов умел.
— Его иностранное происхождение бросалось в глаза. Плюс зарубежные связи Батинкова. Я ответил на ваш вопрос?
— Предположим. Но есть еще один. — Максим уже совсем решился спросить про пропавшую Нину и с трудом прикусил язык. Петрунов приехал неизвестно откуда. Держался уверенно и немного лениво. Даже если он всю ночь допрашивал жену журналиста Самохина, то не сознается ни за какие коврижки, разве что под пытками. Максим велел бы пытать темнолицего и хитроумного служителя органов без моральных терзаний, мешали препятствия технического характера. Раз истязания отменяются, пришлось срочно выдумывать военную хитрость. Измыслить что-либо заранее журналист не сообразил — отчего-то решил, что буде он подловит Николая Яковлевича, тот сразу заплачет и чистосердечно во всем признается.
— Послушайте, у меня есть кое-какие соображения насчет тех, кто мог убить Батю, может, поговорим в более спокойной обстановке?
Петрунов помолчал, высчитывая и прикидывая, потом кивнул и распахнул дверцу автомобиля.
Журналист залез на переднее сиденье, поерзал, устраиваясь поудобнее, помотал мокрой головой, обрызгав ковровую обивку салона. Темнолицый поморщился, но промолчал. Солидные люди не переживают вслух насчет подпорченного автоинтерьера. А то могут подумать, что автомобиль для них роскошь.
— Говорите…
— Курить можно? — продолжал тянуть Максим. Он так и не придумал байку для кегебиста.
— Пожалуйста… И ближе к делу…
— Дело вот в чем, вчера, после того как вышла моя статья… Вы, кстати, не читали? — Петрунов всем видом давал понять, что на идиотские вопросы не отвечал, не отвечает и отвечать не будет. — Я разыскал одного моего приятеля. Он, знаете ли, официант в одном кафе, где любят встречаться авторитеты. Хорошее такое кафе, в пятизвездочном отеле. Там они чувствуют себя приобщившимися достойного их образа жизни. Интерьер, обслуживание. Официант мой — парень внимательный. Постоянных клиентов помнит. Батя же был из их числа. И был он у него буквально накануне. Официант видел Батю в «баварских» интерьерах, и видел с очень интересным человеком. И даже слышал, о чем они говорили…
Максим сделал паузу, пожалел, что не носит в кармане шоколадку «Твикс», тогда пауза была бы подлиннее, и вновь собрался фантазировать на вольную тему. И вдруг заметил, как посерел лицом собеседник. Смуглолицые, когда им становится дурно, всегда сереют. Петрунов же цветом лица вдруг стал похож на мышь.
— У вас что? Приступ? — забеспокоился Максим. Правда, искреннее беспокойство почти моментально переросло в подозрительность.
— Нет. Все в порядке, — просипел темнолицый Петрунов, — продолжайте, молодой человек.
— Ну… что тут, собственно, продолжать. Я уже все сказал. Человек этот погоны правоохранительные носит. И оказался в ненужное время в ненужном месте — запомнили его. И даже разговор запомнили. Такие дела, Николай Яковлевич.
Петрунов гладил руль «БМВ» — так рачительный сельский хозяин ласкает породистую свиноматку или несушку-рекордсменку. Ласкает, чтобы прийти в себя, отыскать опору в нестабильном мире. Сотрудник ФСБ успокоился на удивление скоро.
— Понятно. И какие вопросы ко мне?
— Я же говорю, фактически никаких, — пожал плечами Максим. — Подумайте, может, у вас в хозяйстве найдется что-нибудь, что сгодится для бедного журналиста, тогда и поговорим.
— Не обещаю.
— Ваше дело, я кормлюсь той информацией, которую имею.
Максим не прощаясь вылез из машины. Финал беседы ему понравился. Грамотный репортерский наезд. Сначала-то он прокололся, блеял невразумительно. А под конец разыгрался, показал класс.
Снег все еще сыпался. Но Максим Самохин более не походил на беспризорное животное. Он опять стал самоуверенным ловцом сенсаций, умеющим найти подход к кому угодно. И пропавшую жену он отыщет. Можно к цыганке не ходить.
* * *Человек очень быстро перестает ориентироваться во времени и пространстве. Отними у него привычные знаки: рассвет, закат, куранты, отбивающие полночь по радио, синий циферблат телевизионного времени, и все. Исчезают дни и ночи, часы и минуты. Жизнь, обычно воспринимаемая как прямая из прошлого в будущее, превращается в бесформенную массу. Переменчивую и непознаваемую.
Пространство же неумолимо сворачивается. Не в соответствии с законом, открытым Эйнштейном, а просто и безжалостно. Необъятный мир усыхает до размеров обыкновенного подвала.
Нина, лишенная привычного времени и вырванная из привычного окружения, прикованная к кирпичной стене, чувствовала себя приговоренной. И вообще, мысли приходили исключительно невеселые. Впрочем, был и рецепт, как от них избавиться.
Неведомый тюремщик дал добрый совет — рассказать все об ассасинах. О них Нина и думала.
- Правильный пацан - Сергей Донской - Криминальный детектив
- Интим не предлагать - Татьяна Полякова - Криминальный детектив
- И жизнь моя – вечная игра - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Верность и все стороны ее измен - Натали Голд - Детектив / Короткие любовные романы / Криминальный детектив
- Долг Родине, верность присяге. Том 3. Идти до конца - Виктор Иванников - Криминальный детектив
- Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов - Криминальный детектив
- Игра - Александр Мокроусов - Криминальный детектив / Периодические издания
- MKAD 2008 - Антон Некрасов - Криминальный детектив
- Генералы песчаных карьеров - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Команда: Генералы песчаных карьеров - Владимир Колычев - Криминальный детектив