Поселок на краю Галактики - Аркадий Стругацкий

— Не беспокойтесь, — пробурчал Хрен Поймаешь. — Я сопротивления не оказываю. После конфискации всего барахла я могу быть свободным?

— Конечно. Закон есть закон. Жаль, что не пытаетесь свернуть мне шею и удрать. Я бы с удовольствием посмотрел, как вы выглядите за решеткой.

— На это вы меня не спровоцируете.

Бел Амор представил, как выглядит этот галактмен на фоне решетки, ухватившись за нее всеми щупальцами.

Он вышел из звездолета и стал разглядывать Южный рукав Галактики. Следовало сообщить в Управление Охраны Среды, чтобы прислали буксир и отвели звездолет в ближайший порт. Еще следовало сообщить начальству, что дело не табак, а гораздо лучше. Но прежде всего следовало… Бел Амор оглянулся… Прежде всего следовало перекурить. Он вытащил сигару, которую незаметно увел со стола Хрен Поймаешь, и украдкой закурил. Черт с ним, с запретом. Это соплякам нельзя. А ему ради такого случая можно. Голова закружилась… Нет, и ему нельзя. Вернуться, что ли, и объяснить каракатице, что «нравственно», а что «без»?… Впрочем, глупо читать мораль такому солидному и такому законченному галактмену.

— Командор, табак! — послышался ликующий голос Стабилизатора.

Бел Амор вернулся в звездолет. Отсек N 19 уже не был пустым, он был до отказа забит картонными коробками с сигаретами. Какой уважающий себя контрабандист отправится в дальний рейс с пустым отсеком!

— Как вы догадались? — изумлялся Стабилизатор.

— Все дело в том, что перед тем, как зайти в звездолет, я вычистил брюки, — усмехнулся Бел Амор.

— Ну и что с того?

— А когда я вошел в пустой отсек, ты сказал: «Командор, вы опять запачкали брюки».

— Ну и что из этого?

— Ну не мог же я опять влезть в какую-то лужу! Луж не было! Ты увидел на брюках грязь, которой уже не было. Ты увидел мои брюки такими, какими они были два часа назад. Вот я и предположил, что в отсеке время растянуто. Табак там, но его еще не видно. Еще! Но он должен появиться сразу после окончания досмотра.

— Вот видите! — уважительно сказал Стабилизатор. — Вот что значит аккуратность! Если бы вы не почистили брюки, хрен бы вы его поймали!

(Эти исторические брюки Бел Амор и сегодня надевает, хотя они протерлись кое — где, а на коленях обвисли. Ну, да это в его стиле).

Часть вторая

Контакт

С. Ярославцев

Подробности жизни Никиты Воронцова

— Это не мысли, — отвечает художник, — это мимолётные настроения. Вы сами видели, как они рождались и как исчезали. Такими мыльными пузырями, как эти настроения, можно только удивлять и забавлять глупых ребятишек, вроде вашей милости.

Д. И. Писарев

Холостяцкий междусобойчик

Так случилось, что дождливым июньским вечером одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года на квартире довольно известного в Отделе культуры ЦК писателя Алексея Т. загремел телефонный звонок. Взявши трубку, Алексей Т. к удовольствию своему обнаружил, что звонит стариннейший его приятель, ныне уже следователь городской прокуратуры Варахасий Щ. Между ними произошёл примерно следующий разговор.

После обмена обычными, не очень пристойными приветствиями, восходящими к студенческим временам, Варахасий спросил:

— Твои ещё на юге?

— Через неделю возвращаются, — ответил Алексей. — А что?

— А то! Я своих баб тоже в Ялту отправил. Три часа назад. Может, повидаемся? Холостяцкий междусобойчик, ты да я. Тряхнём стариной?

— Прямо сейчас?

— А чего ждать? Случай-то какой!

Алексей Т. оглянулся на распахнутое окно, за которым с низкого от туч неба лило, плескало и рушилось.

— Случай — это, конечно, да, — сказал он. — Только льёт же ливмя… И в дому у меня хоть шаром покати, а магазины уже…

— Ни-ни-ни, — закричал Варахасий. — У меня всё есть! Гони прямо ко мне! И не боись, не растаешь…

Так они сошлись на кухне в уютной трёхкомнатной квартире в Безбожном переулке, и раскрыты были консервы (что-то экзотическое в томате и масле), и парила отварная картошка, и тонкими лепестками нарезана была салями финского происхождения, и выставлены были две бутылки «Пшеничной» с обещанием, что ежели не хватит, то ещё кое-что найдётся… Что ещё надо старым приятелям? Так это в жилу иногда приходится — загнать жён с детишками на лазурные берега, а самим слегка понежиться в асфальтово-крупноблочном раю.

После первой об этом поговорили писатель Алексей Т. с мокрыми волосами и в варахасинском халате на голое тело и следователь Варахасий Щ. в шортах и распахнутой рубашечке, умилённо поглядывая друг на друга через стол под плески и прочие водяные шумы снаружи.

После второй, опустошив наполовину банку чего-то в томате и обмазывая маслом картофелину, Алексей Т. объявил, что вообще-то большинству людей вполне довлеет девятнадцатый век и даже восемнадцатый, а двадцатый век им непонятен и ужасен, они его просто не приемлют. Проглотив картофелину, он даже высказал предположение, будто бамовцы, что бы там ни говорилось, в сущности, в глубине души движутся теми же побуждениями, что казаки Ермака Тимофеевича и Семёна Дежнёва.

Хлопнули по третьей, и Варахасий признал, что в какой-то степени готов с этим согласиться. Он предложил взять хотя бы его тёщу. Старуха пережила первую мировую войну, революцию, гражданскую войну, разруху и голод, затем террор, затем Великую Отечественную и так далее. Она принадлежит к поколению, принявшему на себя всю тяжесть чудовищного удара двадцатого века. И конечно же, как ей понимать и как ей не ужасаться? Но с другой стороны…

После четвёртой Варахасий предложил проиллюстрировать свою мысль наглядным примером и включил роскошный цветной телевизор, установленный на специальной подставке в углу кухни. По-видимому, давали что-то вроде концерта зарубежной эстрады. Выступали немцы. Дюжина девиц в чрезвычайно сложно устроенных бюстгальтерах и в длинных панталонах с кружевами ниже колен размахивала ягодицами вокруг клетчатого молодого человека, распевавшего про любовь… Ах, это немецкое, неизбывное со времён Бисмарка, нагло-благонамеренное! Вертлявые девицы в панталонах и клетчатые пошляки, а за ними — мрачная харя под глубокой железной каской. Абахт! И выпученные солдатские зенки, как у кота, который гадит на соломенную сечку.

Алексей Т. зарычал от ненависти, и Варахасий торопливо выключил телевизор. Он признал, что этот пример неудачен, и открыл вторую бутылку. Но всё равно, упрямо сказал он, много есть людей, которые живут и мыслят категориями двадцатого века, и таких становится всё больше с каждым днём, и число их с приближением конца двадцатого века увеличивается по экс… экспо… в общем, в геометрической прогрессии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});