Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Ага, — довольно кивнул я. На улице уже светало, значит часа три-четыре ночи. А мы всё сидели, не расходились. И, о чудо, Берни заказал три горячих молока с мёдом! Мне, музыканту и себе.

— Не-не! Хватит вина! Тут история королевства вершится! Потом вино, — отмахнулся он на мой недоумённый взгляд.

— Четыре молока с мёдом, — добавил Клавдий слушающему нас служке. — Я тоже с вами взбодрюсь… — Он поёжился.

— Но тогда петь… Вот вообще о чём угодно, да? — продолжал сиять Сильвестр, попивая сладкое молоко.

— А то. Вот, например, что сегодня в голову пришло, пока валялся, новостей ждал. — И я снова запел, иногда вообще не попадая в рифму.

Ну а Карлос Серторий — очень мудрый король. И советники его — такие мудрецы! А мальчишка с границы вообще тут не при чём. С ним же мудрый король не будет воевать. Ведь зачем королю… Воевать с мальчишкой! Воевать с мальчишкой!..

— Опасно, — остудил пыл Вольдемар. — Политика.

— Так ради неё всё и делается, — заметил я.

— Тут только за слово «король» в темницу потащат, — стращал он. — И плевать, что хвалите.

— Угу, — кивнул я. — А потому ни слова неправды о короле. Мудрый. Сильный. И советники его мудрецы. Никакой ругани и хулы! Истинная правда! И мальчишка… Да, при чём здесь мальчишка Пуэбло? И правда же не при чём?

Сидящие за столом, кроме эльфы и хлопающего глазами музыканта, усмехнулись.

— Ричи, моё мнение — зайдёт. Как ты Карлосу в Аквилее по носу щёлкнул — вся страна обсуждает, — взял слово Бетис. — Правда обсуждает… Как ты сказал это слово… Политкорре…

— Политкорректно.

— Вот! Только политкорректностью там не пахнет. Как есть люди говорят. А тут — осторожная издевка, только шарм придаёт. Слушать точно будут!

— Граф, а про тебя могу петь? — спросил вдруг Сильвестр.

Я сделал большие глаза, наклонился и произнёс громко, но как бы по секрету:

— Не просто можешь. ОБЯЗАН! В этом и смысл! Иначе все покажут на тебя пальцами и скажут, что ты предвзят, и работаешь на меня, за деньги.

— А разве ты не собираешься дать ему денег? — уточнил Клавдий.

— Собираюсь. — Я согласно кивнул. — И в будущем давать. Но это наше с ним дело. Никто не должен обсуждать это. А потому я тоже должен стать целью сатиры. Вот только что про меня можно спеть?

Все дружно замолчали, переглядываясь.

— Мальчишка-юнец, безбашенный, — помог, наконец, с эпитетами Бернардо. — Сначала делает, потом думает.

— Истинно! — поднял я за его здоровье молоко.

— Сам не знает, что хочет, — продолжил Вольдемар. — Хватается за всё подряд. Без ума. Чего-то строит, но с туманными перспективами. Выбрасывает деньги на ветер.

— И твоё здоровье, — вновь поднял я кружку, так и не успев отпить, за наставника.

— А, понял! — осенило Йорика. — Граф, ты молот! Про тебя будут говорить следующее.

Он прокашлялся и начал перечислять:

— Ты молод. Неопытен. Безрассуден. У тебя нет мудрых наставников, или ты их не слушаешь.

— Но при этом ты способен бросать вызов сильным противникам, и даже обводить вокруг пальца короля и его сестру. Ты храбрый и защищаешь своих людей и свою землю. Народ будет смеяться твоей глупости, но понимать, что лучше жить под твоим «безрассудным» началом, чем под рукой мудреца, дерущего три шкуры.

— А ещё ты людей на волю отпускаешь, — продолжил Клавдий. — С одной стороны все посмеются, что ты за лопух, а кто на твоих землях работать будет? Но с другой все будут знать, что у тебя — лучше, чем у соседей. Не так ты и плох.

Я отсюда услышал, как скрипнул зубами Бетис. Надо будет потом провести с ним политинформацию по проблеме освобождения и бегства крестьян. Он не отец, не он принимает решения, но надо донести позицию, а там… Вода и камень точит. К тому же это наследник, а не просто сын герцога.

— Тогда как король, — а это продолжил начатую мысль Йорик, — будет слыть в песнях умным, мудрым, сильным… Но не может справиться с каким-то мальчишкой! О как!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А я что говорю! — поддержал я. — Главное не слова, с которых смеются. Главное то, что остаётся за текстом песни. Те мысли, что она вызывает. Глупый король не справился с мальчишкой, попавшим в ловушку в большой сильной наводнённой войсками крепости. Глупый король ничего не сделал, когда мальчишка взял на щит большой богатый торговый город. А если повезёт — скоро и второй возьмёт. Юнец безрассуден, смешон, но именно он побеждает мощного и сильного короля, за которым — все ресурсы королевства.

— О как! — вырвалось у сидящего с отвиснутой челюстью Сильвестра.

— И это ещё не всё. Разбойники, которых мы идём бить. Надо проехаться по ним asfal'toukladchikom. Разве в Магдалене никто не знал о сотрудничестве с ними? А это королевский город! Так кто виновен в разбое? Мне кажется, тот, кто не пресекал и торговал награбленным! Глупый юнец взял и разрубил Гордиев узел разбоя, а мудрый король, имеющий колоссальный чиновничий аппарат, пролюбил орудовавших долгие годы татей на жизненно важном для королевства тракте в собственном городе!

— С козырей заходишь, — заметил Бетис.

— Ага. — Я покачал головой, а вокруг установилась тишина. Слишком много информации к размышлению.

— Граф, про тебя тоже есть, что петь, — осторожно произнёс Сильвестр, вдруг пряча глаза. — Такое, что тебе не понравится. Но если не петь — точно скажут, что предвзят.

— Колись? — напрягся я.

— А ты меня не убьёшь? — сжался в комок парнишка. Я попытался умиротворённо улыбнуться.

— Нет. Ты ещё нужен. К тому же любую проблему можно решить.

— «Братская любовь Пуэбло», произнёс он и юркнул со стула вниз, видимо, чтобы кулаком не достал. — Об этом многие говорят. Не так, чтобы прямо только об этом, но… Про Пуэбло и тебя — это одна из самых частых тем.

Но я и не пытался его ударить. Наоборот, опал. Тяжело вздохнул, отставил в сторону молоко, протянул руку к кувшину с вином и сделал много-много больших глотков. Вкуса не почувствовал. Поставил кувшин на место. Снова вздохнул. И в воцарившейся тишине, в которой все напряжённо сжирали меня глазами, произнёс:

— Да, не всепроблемы можно решить. — Снова помолчал, но меня не перебивали. — Она вытащила меня из пелены безумия. Я почти ушёл, немного осталось. В замке все думали — каюк. Ещё немного, и всё. А она — вытащила. Как смогла. Не побоялась безумия, рисковала жизнью — я мог её спалить к чертям. Так что нет, народ, мне не стыдно. — Поднял глаза и оглядел всех. Офицеров. Невозмутимую эльфийку. Бернардо. Воинов, сидящих вокруг на лавках. — Мне не стыдно, орлы! Это было безумие, и иногда чтобы выйти из него, требуется другое безумие.

Братская любовь Пуэбло? — Усмехнулся. — Пой о братской любви, Сильвестр. Только никто не пришьёт мне ничего тяжелее того, что трахаю сестру. И особенно мне плевать потому, что неглупые люди знают, как одарённые не возвращаются из безумия, и что в этом случае бывает. А мнение глупых мне не интересно. Тогда как моим недругам я могу пришить много чего. Глупость. Недальновидность. Жадность. Поступки, из-за которых гибнут хорошие ребята. Как тот же барон, Старый, в Аквилее, пославший своих людей на убой против нас, пограничной стражи, в обход приказов хозяйки!

Мы должны петь про всё, что нас окружает, — оглядел я зал таверны, имея в виду весь мир. — Жадные и алчные купцы, заботящиеся только о наживе, и пусть хоть всё человечество будет съедено орками-степняками. Глупый король, который вместо того, чтобы заниматься возможными заговорами владетелей, организует травлю не мешающего ему пограничного мальчишки. Коррумпированные чиновники, не боящиеся ни бога, ни чёрта, берущие взятки на виду у всего королевства. Гордые города-коммуны, смотрящие на всех вокруг свысока. Наглая Таррагона, затапливающая деньгами окрестные земли, скупая все маломальски ценные активы, увеличивая власть легата. Как уже спели — бароны, не желающие выходить по феодальной мобилизации против степняков. Магистраты, не заботящиеся о вверенных подданных, а лишь набивающие карманы. Гильдии торговцев и ремесленников, безбожно дерущие цены. Нужно петь обо всём этом! Это наша жизнь, каждого из нас! Это жизнь нашего народа. А самая интересная тема для любого человека — это тема про него. Слушая песню «про себя», он проникнется. И завтра, и послезавтра вновь придёт на нашего музыканта. И тогда и только тогда среди сонма актуала, среди просто песен, мы скормим ему несколько целевых, и он даже не заметит.