Сахар и золото - Эмма Скотт

липкой от пота. Прислушиваясь, я пыталась понять, не разбудила ли кого-нибудь. К счастью, в камере было тихо.

До меня доносилось лишь спокойное дыхание спящих женщин.

В стремлении сдержать слезы я несколько раз глубоко вдохнула.

«Николай…»

Я руками вцепилась в тонкое одеяло, отчаянно желая, чтобы оно превратилось в футболку Ника, скрывающую его теплую кожу и сильные мышцы. Обхватила подушку, моля, чтобы Николай сейчас лежал рядом со мной, обнимал и защищал.

Только вот он больше не возвращался. Три дня назад я велела Нику уйти, и с тех пор ничего о нем не слышала. А сейчас начала сомневаться в правильности такого решения. Я все время чувствовала себя напуганной и слишком растерянной. Вообще с трудом себя узнавала.

«Глупая маленькая дура. Ты попала в неприятности, да?»

Я зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не расплакаться. И вздрогнула, ощутив нежное прикосновение к волосам. Распахнув глаза, обнаружила стоявшую у кровати Мартинез. Лицо латинки было на одном уровне со мной. В темноте в ее карих добрых глазах отражался тусклый свет.

Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, а я лежала все так же неподвижно, ожидая щипка, оскорбления или унизительного комментария из-за своих слез. Казалось, одного грубого слова будет достаточно, чтобы я почувствовала себя стеклом, треснувшим в сотни разных мест. Малейшее прикосновение разрушило бы меня.

Однако Мартинез гладила меня нежно.

– Вытри слезы, querida, – с материнской теплотой прошептала она. – Ты не выдержишь, если не найдешь, за что держаться. То, ради чего стоит сражаться.

Я медленно выдохнула и прошептала:

– Я отпустила его.

Мартинез убрала волосы с моего лба материнским прикосновением, которого я никогда не знала.

– Нельзя ни на кого полагаться. Ни на мужчину, ни на семью. Ты должна найти в себе силы выкарабкаться.

– Что помогает тебе? – спросила я.

– Книги. Каждой новой я жду с нетерпением. Я предвкушаю конец любой истории. Мне интересно, чем все закончится. А когда книга подходит к концу, я беру новую. И так далее. Именно это меня спасает. – Она провела большим пальцем по моему подбородку, и я увидела в темноте ее улыбку. – Ты похожа на мою дочь. Милое маленькое создание, которое и мухи не обидит, да?

– Но это не так, поскольку я причинила девушке сильную боль, – произнесла я.

Мартинез похлопала меня по щеке.

– Так отпусти это, querida. Если можешь. Найди для себя то, что тебе поможет.

– Найти солнечный луч, – пробормотал я, закрывая глаза.

– Si, querida, найди солнечный луч.

* * *

Я буквально провалилась в тяжелый сон.

Когда нас разбудили свистком, из-за ночного пробуждения и слез я ощущала себя вялой и разбитой.

Нас повели на завтрак, где я взяла поднос с овсянкой, двумя ломтиками бледной дыни и кусочком тоста. И нервно зашагала по столовой, закрыв лицо волосами в попытке спрятать свои красные опухшие глаза.

Заняв угол пустого стола, я собиралась как можно скорее поесть и уйти. Но стоило только засунуть ложку в рот, как Радужная банда присела за мой стол.

– Свини-Свини-Свини, – устало вздохнула Таггерти, – в Китае голодают дети. Они были бы счастливы съесть твою еду. Ты ведь все равно выблюешь ее в унитаз.

– Я не разбрасываюсь едой, – возразила я, отрывая взгляд от подноса.

– Отрицает – заявила Брукс. – Нужно ей помочь.

– Верно, – согласилась Таггерти. В поле моего зрения попала рука, собирающаяся забрать мой поднос. – Для твоего же блага, правда…

Я схватила поднос.

– Не надо так, Свинни. – Таггерти снова потянула поднос. – Отдай его мне.

Но я держала крепко, подгадывая нужный момент. Таггерти резко дернула поднос, и он упал со стола. Овсянка вывалилась ей на колени, а апельсиновый сок забрызгал комбинезон. Брукс и Васкез – вместе с другими заключенными – расхохотались.

– Ты права, – заметила я, вставая. – Чувствую себя лучше.

Сжав руки в кулаки, чтобы они не дрожали, я направилась на выход. Я шагала, глядя прямо перед собой и чувствуя, как сердце едва не выпрыгивает из груди. Да, я добилась небольшой победы, но какой ценой? Таггерти не спустит мне этого с рук… а я так и не позавтракала.

Я свернула к тюремному магазинчику.

– Сникерс… – На глаза попались стопки мыла. Тяжелые бруски огромного размера. – И три куска мыла.

Продавщица застучала по клавиатуре.

– Тебе не хватит. У тебя заканчиваются деньги.

– Как? Уже?

– Попробуй иногда питаться в столовой, – с ухмылкой заявила она.

«Боже, жаль, что я не подумала об этом».

– И на что мне хватит?

– Сникерс и два куска мыла,

– Давай тогда только три куска мыла, – решила я.

Продавщица потянулась за мылом.

– Ты же знаешь, что оно несъедобно, да?

Я забрала покупки и голодной вернулась на койку.

Таггерти и ее компания избегали меня весь остаток дня, но я догадывалась, что возмездие близко, надвигается как шторм на горизонте. Пора было мыться. Я хотела пропустить посещение душа, но в здании стояла духота, и с меня ручейками тек пот. К тому же сгустившийся вокруг меня страх походил на нагретое одеяло.

Когда раздался звонок, оповещающий время водных процедур, я разделась, завернулась в полотенце и заняла очередь. Три куска мыла были зажаты у меня под мышкой.

Таггерти, Брукс и Васкез намеренно задержались, чтобы встать позади меня. Я чувствовала, что их месть приближается и почти не вздрогнула, когда кто-то похлопал меня по плечу.

– Эй, Свини, – позвала Таггерти.

Я проигнорировала ее.

Похлопывание повторилось, на этот раз сильнее.

– Я с тобой разговариваю, сука. Из-за того, что ты устроила сегодня, мне придется как следует помыться. – Она приблизила губы к моему уху. – Мне потребуется еще одно полотенце. Твое. Но ты ведь не против, Свини? Ты ведь любишь демонстрировать тело супермодели.

Она потянула за край моего полотенца, и я повернулась. Волосы Таггерти закрывали один глаз. Другой, ярко-зеленый, твердо смотрел на меня.

– Отвали от меня, – предупредила я.

– Это мило, Свинни. Мне достаточно пальца, чтобы сломать тебя, и ты знаешь это.

Я молчала. Не отвечала, не угрожала. Просто отвернулась от нее, ощущая, насколько участился пульс.

– Не поворачивайся ко мне спиной.

Таггерти толкнула меня, и я споткнулась, задев женщину перед собой.

Я вновь повернулась к Таггерти.

– Если еще раз так сделаешь…

– И что?

Она снова толкнула меня.

Жар залил мои щеки. Меня тошнило от того, что мной помыкали, унижали и заставляли чувствовать себя слабой и глупой. Мне все время было чертовски страшно. Но сейчас я в ответ сильно толкнула Таггерти. Пошатываясь, она врезалась в Брукс. Прежде чем успела обдумать собственные действия, я сорвала с себя полотенце и обернула в него три куска мыла. А потом подняла его над