Моя маленькая слабость - Юлия Гетта

быть хуже утра, когда ты просыпаешься и понимаешь, что в твоей жизни произошло дерьмо?

Ещё вчера в это же самое время ты был абсолютно счастлив, хотел жить, хотел горы свернуть и бросить к её ногам, а сегодня всего этого уже нет. Ничего не осталось, кроме рваной дыры в груди.

Вот, значит, какая эта самая любовь? Никогда не знал её, нахер она сейчас на меня свалилась?

Сколько женщин у меня было до Таи. Они приходили и уходили, но ни разу ещё я не чувствовал ничего подобного. Будто умер кто-то. И потерю не восполнить, равновесие не вернуть, боль утраты ничем не притупить.

Никитин, сука. Друг насри в круг. Я бы лучше яйца свои сожрал, чем на его женщину позарился. Как он мог? Хочется убить его нахер. Превратить его смазливую рожу в месиво. Я бы так и сделал, наверное, попадись он мне сейчас под руку.

С нажимом провожу по лицу ладонью. Сдохнуть бы и не вставать никогда с этой постели.

Но всё же заставляю себя подняться. Иду под холодный душ, выпиваю крепкий горький кофе и еду в офис. Предварительно выбросив из тачки в мусор никому не нужный теперь букет.

Интересно, приедет Тая сегодня на работу? Мне придётся уволить её. Не смогу я находиться с ней в одном помещении, даже если мы вообще не будем там пересекаться.

От мысли этой паршиво. Не хочу её наказывать за то, что сделала. Тая не жена мне и клятву верности не давала. Да и вообще девчонка ещё. Все мы совершаем ошибки. А может, и не ошибка это вовсе для неё. Может, и правда великая любовь там у них с Никитиным вспыхнула, мать его… Он красивее меня. Умнее. Проницательнее. Наверняка нежнее. Блять… Я не смогу. Видеть её каждый день. Да просто знать, что она рядом. Лучше устроить Таю в другое место… Чёрт, да я даже этого не смогу!

На красном светофоре хватаюсь за телефон, открываю диалог с Никитиным и, одним глазом поглядывая на дорогу, остервенело тычу пальцем в экран.

«Теперь ты несёшь ответственность за Таю. Не знаю, что там у тебя случилось, помутнение рассудка или великая любовь, но за свои действия отвечай. Она хорошая девочка, сам говорил. Вот и позаботься о ней. И на глаза мне лучше не попадайся, если жить хочешь»

Отправляю. Швыряю мобилу на приборную панель. Сжимаю обеими руками руль и резко вдавливаю педаль газа, как только загорается зелёный.

* * *

Никитин перезванивает, когда я уже паркуюсь у офиса. Мне не хочется брать трубку, не хочется слышать его долбанный голос.

Выхожу из машины, смотрю по сторонам, пацан какой-то у низкой спортивной тачки стоит курит.

– Слышь, парень, дай сигарету.

– У меня вейп.

– Похер, давай сюда, – рычу я.

Протягивает мне ярко-голубую пластиковую хреновину, брезгливо оглядываю её, вытираю об рукав и затягиваюсь. По вкусу похоже на фруктовый кальян, только непонятно, что за отрава внутри.

– Лучше бы ты нормальные сигареты курил.

– От них же воняет.

– А ты девочка, что ли, конфетками пахнуть?

Пацан равнодушно пожимает плечами. Стоит в своих подвернутых штанишках, башку в плечи втянул, скукожился весь, замёрз, или что с ним? И правда как девочка, блять. Что за молодежь пошла. В годы моей юности он бы точно не выжил.

А телефон в моём кармане всё звонит и звонит. Я понимаю, что сам как девочка себя сейчас веду. От Никитина тошнит, но игнорировать его звонки – не выход.

Извиниться, наверное, хочет. Ну пусть извинится. Лишь бы не сорваться потом, не поехать к нему и не поломать к чертям собачьим.

– Да, – принимаю я звонок, выдыхая носом густой дым.

– Кость, я что-то не понял, что за дичь ты мне там написал? – раздаётся из трубки нихера не виноватый голос Никитина.

– Не понял ты? – цежу я сквозь зубы. – Тая вчера мне всё рассказала.

– Что она рассказала?!

– Что вы трахались, блять!.. – рявкаю я в трубку, возвращая пацану вейп. Тот испуганно забирает его из моей руки и мгновенно ретируется.

– Костя, – вкрадчиво произносит Никитин, – я к твоей Тае пальцем не прикасался. Я жену люблю. Ты забыл?

– Я понимаю, что стрёмно в таком признаваться, но будь мужиком, Никитин. За свои поступки надо отвечать.

– Да не трогал я её, клянусь! – повышает он голос. – Костян, ты чего? Да я бы никогда в жизни! Я тебя уважаю, за многое тебе благодарен! И, блять, я жену свою люблю!

Ого, Никитин матерится? Это что-то новенькое. Может, он правду говорит? И Тая вчера мямлила, что вроде как проверить меня хотела… Неужели действительно соврала? Но, блять, как до такого можно додуматься вообще?!

– Она вчера была в твоей клинике, так?

– Да? Да я понятия не имею! Я ее вчера точно там не видел! Ну хочешь, записи со всех камер тебе покажу?

– А покажи.

– Приезжай, посмотришь всё, что захочешь. У меня везде камеры, кроме уборных, если Тая у нас вчера была, можно хоть весь её маршрут отследить!

– Сейчас приеду. А не боишься, что если я не найду на записях подтверждения твоих слов, то просто убью тебя нахер?

– Убивай. Только имей в виду, что совесть моя перед тобой чиста.

* * *

Прыгаю обратно в тачку и мчу в клинику к Никитину. Мотор в груди работает на износ, почуяв надежду на воскрешение.

Никитин встречает меня озлобленной рожей. Озлобленной смазливой рожей, которую мне до боли в суставах хочется переломать.

Но я всё больше начинаю верить в то, что слова Ильи могут быть правдой.

Только, если между ними ничего не было, зачем тогда Тая так сказала? Что она хотела проверить? В чём смысл, где логика? Нихера не могу понять.

Но вскоре понимаю. Илья просит охранника показать мне на мониторе все передвижения Таи внутри клиники. Сначала они с подружкой ходят по кабинетам, а потом в кадре появляется Ника. Она подходит к Тае, разговаривает с ней о чем-то. Откуда они вообще знают друг друга?! Закончив диалог, Ника уходит, а Тая как остолбеневшая стоит на месте еще несколько минут, пока к ней не возвращается её подружка.

Блять…

– Ника еще здесь? – спрашиваю я у стоящего за спиной Ильи.

– Нет, уехала сегодня утром. Я ее выписал, дома долечится.

– Понял. Тогда, пожалуй, съезжу к ней домой.

Поднимаюсь со стула, иду к выходу. Оборачиваюсь.

– Илюха… извини.

– Я, если честно, так и не понял, что у вас там происходит?

– Всё нормально у нас. Просто недоразумение небольшое вышло.

*