Клан. Человеческий фактор (СИ) - "ShadowCat"

— Макарова, вот ты где! — прервала ее мысли запыхавшаяся Маша, бесцеремонно вклинившаяся в разговор. — Ты знаешь, когда тебя в аудитории нет, про тебя тако-о-ое говорят! А сегодня после экзамена особенно…

— Машка, можешь им всем передать, что когда меня нет, они могут меня даже бить! — сплетни Киру совершенно не интересовали. Всегда кто-то завидует, кто-то искажает факты, а кому-то просто скучно или нечего больше делать, на такие вещи она давно не обращала внимания. Хотя порой и хотелось сделать что-то вроде сегодняшней туалетной акции.

На эти слова Алена отреагировала улыбкой — блондинка нравилась ей все больше. Близких подруг у шатенки не было, пара приятельниц по клану и коллеги не в счет. Да она в них особо и не нуждалась, ей вполне хватало того, что есть. Но сейчас она поймала себя на мысли, что Киры ей все-таки будет не хватать.

— Я, пожалуй, пойду, — Алена забрала сумку с подоконника. — Если что, встретимся. Найдем друг друга по расписанию.

— Заметано, — согласилась зеленоглазая. То, что они еще встретятся и не раз, обеим было ясно по умолчанию.

* * *

… Странно, но это не было больно. Боль придет потом. Сейчас была только гулкая пустота в душе. И падение — бесконечное падение в глубокую шахту, пропасть, Бездну. Он все прекрасно понимал, но почему-то оставалось важным услышать это от нее. Наконец-то услышать правду — ту правду, которую он просто не хотел видеть, закрывая на нее глаза, как ребенок, прячущийся от чудовищ под кроватью.

— Зачем ты так сделала, Тами? Почему предала? Чего тебе, дрянь, не хватало? Денег, секса, любви, возможностей? Или бриллианты мелкие?

Спокойный, слегка саркастичный тон Виктора, равнодушный прищур стальных глаз и мощные щиты пугали. Это смерть. Вот ее приговор. Он не простит. Она и сама бы не простила.

— Это моя природа, — нисколько не стыдясь и не обращая никакого внимания на труп недавнего любовника, ответила суккуб, томно потянувшись и тряхнув водопадом шикарных иссиня-черных волос. Ее роскошное обнаженное тело в свете магического светильника казалось совершенным. Как, впрочем, при любом свете. Как он мог быть таким слепым идиотом, считая, что прекрасная оболочка автоматически

приравнивается к прекрасной душе? Как он, демоны его разорви, умудрился увидеть в двуличной, подлой, похотливой и меркантильной до отвращения твари свою пару? Совершить с ней слияние? Создать семью? Он просто безумец, и теперь пожинает последствия своих ошибок. Потому что любить и доверять — это был его выбор.

Предательство — незаживающая, саднящая рана на душе. Он знал — со временем рана затянется, зарастет, превратившись в уродливый шрам. И этот след от предательства двух самых близких, самых родных не сотрет никакое время, не исцелит ни один целитель. Разбитое однажды никогда не станет целым, и обесцененное, брошенное в грязь доверие не отмыть, как не отбелить черную душу демоновой праматери. Предательство — это мерзко, предательство же за деньги — омерзительно вдвойне. Слишком жалкая цена за жизнь и душу. Но у каждого своя цена, которую он определяет сам. А предательство — это тоже выбор.

Виктор вздрогнул и проснулся. Сон больше не шел. Проклятое слияние напомнило о себе, как всегда, не вовремя, отдаваясь в груди тупой болью, но и это еще не предел — демонова связь порой вызывала настолько яркие сны и воспоминания, что магу хотелось стереть себе память. Или вообще пересечь к демонам последнюю Грань. Только бы не вставали перед глазами снова и снова их лица — самые любимые, самые родные, самые ненавистные.

Прекрасное, как лик ангела, лицо любимой женщины. Подруги. Жены.

Женщины, подарившей ему дочь. И так же равнодушно ее отнявшей.

Женщины, подарившей ему счастье.

Женщины, к ногам которой он бросал миры и ради которой готов был броситься в Бездну. Той, что наряду с ребенком стала для него величайшей ценностью, смыслом жизни. Глупый мальчишка!

Женщины, любовь которой оказалась самой большой иллюзией, роковой вероятностью и смертельным оружием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Женщины, изменившей, предавшей и пытавшейся его уничтожить.

И ЕГО лицо — теплые глаза и радостная улыбка лучшего друга.

Друга, ставшего ему братом.

Глазастого малыша, который играл с ним в машинки в детском саду.

Нескладного паренька со сбитыми коленками, с которым он гонял мяч во дворе, лазил в соседский сад за ранетками, таскал отцовской удочкой из пруда ленивых карасей, сбивал пульсарами наглых ворон и катался с горки на портфелях.

Жизнерадостного парня, разделившего с ним не одну сессию, тайну, миску походной каши и бутылку дешевого пива.

Молодого мужчины, прошедшего с ним армию, друга, который помог выстоять и подняться в лихолетье 90-х. Друга, который помог пережить страшный удар — смерть отца. С кем они вместе начинали свое дело и мечтали по ночам об успехе, на двоих делили радость, горе, противников в неравном бою и последний червонец. Друга, которому он доверил бизнес и без вопросов доверил бы жизнь.

Как оказалось — зря. Порочная страсть к чужой жене перевесила совесть, а ценные бумаги холдинга оказались более ценными, чем многолетняя дружба. Зависть, жадность и похоть расцвели в когда-то близкой душе пышным цветом, подогреваемые и лелеемые Тамилой, разрослись гнилыми метастазами, переплелись липкой паутиной коварства и лжи. Тамила превратилась в наваждение, а Виктор стал лишь досадной помехой на пути к богатству и могуществу, которую нужно устранить.

У них тогда почти получилось. Но ключевое слово здесь — почти, а почти не считается. И тогда в глазах друга маг впервые увидел ненависть и страх. Тот не стал даже оправдываться — слишком хорошо знал друга и понимал, что для него все кончено. Шансов для второго удара темный маг не оставляет никому.

— Слишком жирный кусок тебе достался, Ивашин, — прозвучал в сознании до боли знакомый голос. Только интонации были незнакомы — столько ненависти и злобы найдется не у каждого врага. Глаза бывшего друга, обернувшегося врагом и предателем, еще полыхали бессильной злобой, прежде чем закрыться навсегда, когда маг одним небрежным движением руки остановил его сердце и разорвал нить когда-то дорогой жизни. Предательство не прощается.

Он не хотел верить в то, что увидел. Он с упертостью отрицал очевидное и готов был разбить к демонам Кристалл Истины, лишь бы не видеть, не слышать, не знать. Но такой роскоши маг позволить себе не мог. Как и умереть — умирать должны враги.

— Ты почему не спишь? — тихий сонный голосок девушки разорвал кокон удушливых воспоминаний. Маленькая теплая ладошка мягко коснулась щеки, отгоняя кошмары прошлого туда, где им и положено быть — в Бездну.

— Да так, не хочется, выспался уже, — неопределенно ответил Виктор, перехватывая ладошку и прижимая ее к губам. — Мне и пары часов сна хватает с лихвой. А ты спи, перед экзаменом магу желательно выспаться, чтобы вместо записи в зачетке не получить розовую козу с желтою полосой. Или жирную лягушку вместо товарища лектора.

— Я не слабая, и нечего меня жалеть! — слегка нахмурилась девушка. Но тут же фыркнула от смеха — Лысый в виде лягушки нравился ей намного больше, чем в человеческом облике.

— Я приму это к сведению и напомню тебе эти слова на практике по боевой магии, — заверил Высший. — А теперь спи, сильная и независимая моя.

Кира прижалась к мужчине, доверчиво устроив голову на его плече. Наслаждаясь теплом его тела, уютом крепких объятий и тихим потрескиванием угольков в догорающем камине, она попыталась заснуть снова. Но сон больше не шел. Полежав какое-то время и перебрав все формулы по матану, которые помнила, девушка открыла глаза и осторожно, чтобы не потревожить мага, приподнялась на локте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она опасалась зря — мужчина не спал. В слегка прикрытых глазах плескались пламя и расплавленная сталь, но сна в них не было ни капли. Идеально ровная, кристально прозрачная аура не выдавала ни единой эмоции, а мощные щиты, как обычно, не оставляли ни единого шанса считать мысли Высшего. Спокойный взгляд, направленный сквозь время и пространство, на что-то видимое только ему, завораживал и немножко пугал. Видеть Виктора таким она не привыкла и теперь слегка растерялась, не зная, чего ожидать от мага в таком непонятном состоянии.