Рейтинговые книги
Читем онлайн Высоцкий и другие. Памяти живых и мертвых - Владимир Соловьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 176

Из Америки мне казалось, что в России наступили новые времена и свобода слова — завоеванная навсегда привилегия. То есть как на Западе, где я живу. Потому я и отвалил из России — вынужден был отвалить, — чтобы быть совершенно свободным. В итоге мы с Юнной оказались правы оба.

Она подстраховывалась и перестраховывалась, как та пуганая ворона, что куста боится, на которую и внешне похожа: волосы цвета воронова крыла да и клюв — дай бог, хотя скорее — на вóрона, разные породы, которых внутри и внешне объединяла. Заостренный хищный птичий профиль. Всегда очень напряженная. И очень — еврейка. Точнее, жидовка. Ведьминское не отрицала, но культивировала в себе, хотя чего-то ей не хватало, чтобы стать настоящей ведьмой — вроде тех, что описаны в «T e witches of Eastwick», романе Апдайка. Юнна не из поступочных людей, пусть и неуступчива. В Средние века или несколькими столетиями позже в Массачусетсе ее бы, наверное, сожгли на костре как ведьму (а меня как еретика), но это было бы не совсем справедливо. А суды у пуритан были справедливы: не только судьи, но и подсудимые верили, что они ведьмы. Так вот, в глубине души Юнна, полагаю, сама не верит, что ведьма, но играет в нее, перевоплощается — актриса? шарлатантка? Всего понемножку. Игра в ведьму, когда не хватает таланта или инстинкта (если это не одно и то же в поэзии) быть ею. Да и в возможность существования совковых ведьм я как-то не очень верю.

Еще меня поразило, что скушнер идет теперь в одном ряду таких недотрог, как Горбачев и Сахаров, — добился, о чем мечтал: стать неприкасаемым. Даже если сделать поправку на Юннину гиперболу и ее собственный страх. Каким образом? Единственное объяснение: давние связи с властями предержащими — любыми. Доходило до нелепостей: питерская «Нева» хотела напечатать мою статью о Слуцком, но просила изъять сравнительную фразу про скушнера, у которого всего одно непечатное стихотворение — по контрасту с непечатной продукцией Слуцкого, которая, конечно, опоздала быть «преданной тиснению»: у каждого времени — свои песни. В конце концов я напечатал статью с этим абзацем в «Октябре», «Новом русском слове», «Русском базаре» и в собственных книгах, включая эту. В каком-то еще письме Юнна мне сообщала:

«Москва и Питер каким-то крюком подцепили «Роман с эпиграфами» в «Н.Р.С.» (газетный сериал в «Новом русском слове», который предшествовал нью-йоркскому же книжному изданию) и пришли в ярость — в буйную! — оскорбясь за скушнера и Гинзбург. Лично я их обоих вкупе с их меченосцами боюсь больше землетрясения, и гораздо больше, чем Бондарева со Куняевым. Подозреваю, что не мне одной это свойственно». И в том же письме о «Трех евреях»: «Нигде, кроме как у Кунява или Алексеева, писание против скушнера не возьмут. А эти не возьмут писание «за Бродского». Так что эти вещи пока пристроить невозможно».

Так вот, если Юнна куста боялась и были на то основания, то, живя через океан и не учитывая усилий враждебных кланов заткнуть мне рот кляпом, я шел напролом. Ряд публикаций были задержаны на пару лет — в том числе из-за Юнны, на которую я понадеялся, а она сложила мои рукописи в сундук, на котором спала гостившая у нее Лена Довлатова, а мне Юнна объясняла, что с моей острой прозой труднее, чем с облегченной довлатовской. А «Три еврея» и вовсе вышли с опозданием в дюжину лет, что, конечно, снизило актуальность этой горячечной исповеди. Я не жалуюсь — таково мое био. Вот и мой «Post mortem» вышел на пару лет позже, после чудовищных интриг питерской банды лжеписателей. Я — Жорж Данден, я сам этого хотел, хочу и буду хотеть, пока дышу. Знаю, на что иду. А Юнна сама предложила протекцию, но когда я согласился, поставил ее, видимо, в довольно пикантное положение.

…Я, Володя, пишу тебе не для «литнаследства», не для университетского архива, я всегда пишу тебе лично. И написанное мною тебе — глубоко интимно в том смысле, что оно только мое и твое личное дело, никому более, даже семье моей, не доступное. Поэтому мой тебе предположительный «вред» — это твой бред. Но если этот психический припадок или приступ бешенства облегчил твою душу, то я согласна и впредь получать от тебя такие открытки, поскольку со мной тоже случаются приступы такого бешенства и направлены они тоже лишь на самых близких мне людей, которые тем еще и близки, что прощают из жалостности любовной и спасительного для меня понимания.

31. 8. 89

…И тут не последнюю роль сыграла смерть самого Арсения (о публикации моей статьи про отца и сына Тарковских в «Искусстве кино» — Юнна была уверена, что она никогда не пройдет). Володенька, прежние ориентиры несколько переместились, порой трудно с ходу определить, в какую из пяти сторон. Внешнее стало еще меньше походить на внутреннее, последствия непредсказуемы, и я считаю, что ты должен при первой возможности прибыть хоть на неделю самолично. Мы всей семьей гарантируем тебе удовлетворение всех твоих растущих потребностей на любой срок длительности, если захватишь с собой мыло, которое у нас нынче по талонам, т. е. по карточкам. Мыло — единственное, что я не смогу тебе сварить… От Сережи (Довлатова) я получила почтой книгу рассказов, так что и ты присылай все, что сочтешь нужным, а я тут в полной готовности, чтобы сделать для тебя все, что в моих силах. И закопай ради бога в свою где-нибудь там ямку свои какие-то мысли, будто я тебе не помощник. Это сивый бред и психопатство. И за мысли греховные ответишь ты перед Творцом и Создателем в полной мере в свой срок, а я вся в белой квантовой мантии восстану в защиту твою: «Прости, Господи, грешного, он погряз в заблуждении от порчи вселюдной во дни многолживые».

Я очень скучаю по Лене, которая есть главный твой изумруд и сапфир.

23. 10. 89

…Дошла до меня газета с первым куском из романа с эпиграфами (так у Юнны — сериал в нью-йоркском «Новом русском слове»). Твое счастье, что пребываешь в местах столь отдаленных, — клан Л.Я. и А.С. никогда тебе этого не простит, но поймут тебя очень многие неклановые индивиды. Завидую свободе твоей и защищенности — откуда это у вас в царстве жестокого капитала, коррупции, концернов и мафий? У нас тут в литделах все стало еще более клановым и нет места «уклонистам». Опять же договорились, кого куда и за сколько; на каждом — ценник, а на некоторых даже грядущая скидка к уценке… У нас все то же, но правые еще больше правы великой своей правотой праворукой, а левые, как всякий левша, подковывают блоху, блохонькую такую, литмузейную, альтернативную блошечку.

4. 2. 90

…(опять по поводу предлагаемых в московскую прессу кусков наших с Леной прозы, критики и политологии, но не всегда выходило и не всегда в том была вина Юнны.) Ты крайне нетерпелив и о ситуации здешней судишь, как капитан, обладающий географической картой, а не как лоцман, знающий все подводные камни и мели. Вот приезжай и загляни в глубь этого бурленья, тогда и поговорим. А то у тебя прорываются очень несправедливые интонации человека, делами которого я не занимаюсь в должной мере… Тебя, с твоими нападками на Семеновича (Скушнера), боятся, ибо Семенович охраняется государством и райсоветами, и публикации в «НРС» вызвали клановую злость. Мне многие в связи с этими твоими сериалами жаловались. Интересно, откуда они эту прессу берут?.. Мне она как-то не попадается, пока ты не пришлешь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 176
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Высоцкий и другие. Памяти живых и мертвых - Владимир Соловьев бесплатно.
Похожие на Высоцкий и другие. Памяти живых и мертвых - Владимир Соловьев книги

Оставить комментарий