Хорошее стало плохим (ЛП) - Дарлинг Джиана

В течение следующих нескольких дней я выздоравливал болезненно, хотя и не в больнице.

У меня было много посетителей.

Моя мать была там часто, так расстроенная из-за раны, что у меня не хватило духу сказать ей, что это сделала Харли-Роуз.

Моя мать любила Харли-Роуз. Она любила Кинга.

Она никогда до конца не понимала динамику между Дэннерами и Гарро, хотя была одной из нас, и за годы разделения между нашими двумя фракциями она жаловалась, что скучает по детям.

Она хотела большую семью, детей и животных, бегающих по округе, как это было на ранчо ее родителей за пределами Энтранса, то самое, которое она подарила мне на выпускной.

Отец не хотел.

Он хотел одного идеального сына и получил его.

Ну, в любом случае, у него был член, и он был идеальным сыном до того дня, когда я ошеломил его, уничтожив МК Ночных Охотников, тот самый клуб, который финансово поддерживал его сомнительный бизнес-партнер Хавьер Вентура.

Я не разговаривал с ним три с половиной года.

Он не был одним из моих гостей, и моя мать, в процессе развода с ним, потому что он прогнал ее любимого сына и сам никогда не давал ей много любви, мы не говорили о нем.

Однако Гарро были там каждый день.

Все началось с Гарро, сидевшего на страже у моей кровати, как будто он был обеспокоен тем, что Берсеркеры не купятся на полицию, а Харли-Роуз распространила версию моей смерти.

Сначала мы мало разговаривали. Я лежал там, он сидел рядом, два очень разных Альфы с очень разными типами жизней.

Только, может быть, не такими уж и разными все-таки.

Мы говорили о Фарре, и Гарро позволил мне прочитать позорный гнев в его тоне, когда он говорил о том, как она превратилась в Лилит после падения, как это началось за год до того, как он попал в тюрьму, но с дерьмом, происходящим в клубе, он не удосужился развестись с ней, а потом было слишком поздно.

Бракоразводный процесс в тюрьме занял время.

Он не поблагодарил меня за заботу о его детях, но я рассказал ему несколько историй о времени, которое мы провели вместе, потому что он, казалось, нуждался в этом, давил на напряженные мышцы. Я рассказал ему о том, как научил Кинга стрелять из своего первого ружья, как он упал лицом вниз от отдачи дробовика, как Харли-Роуз однажды убедила Старого Сэма позволить ей устроить концерт для ее друзей, а потом только для братьев из Падших.

Он смеялся.

Это было странно, рассмешить Преза незаконного МК.

Но это было, как ни странно, глубоко приятно.

В конце второй недели появились Лулу, Кресс и Кинг.

Лулу вперевалку подошла к моей кровати, ее огромный беременный живот частично обнажал укороченный топ с надписью «Мама-байкер», и поцеловала меня в висок.

— Приятно зайти к тебе сюда для разнообразия, — пошутила Крессида, сев на край моей кровати и положив книгу мне на бедро, — Полночь в саду добра и зла. Речь идет о моральной двусмысленности и вере.

Я моргнул. — Верно.

— Тебе не обязательно это читать, — радостно сказала она, наклоняясь к кровати со счастливыми глазами, — Знаешь, я открываю свой собственный книжный магазин?

— А, вот и она, Дэнни, — рассмеялся Кинг, потянув за прядь волос свою женщину, когда он проходил мимо нее, чтобы прислониться к окну, — Как только она начинает читать книги, ее трудно остановить.

— Это правда, — сказала она, пожав плечами.

Я с недоумением посмотрел на Лулу, когда она устроилась на коленях Гарро, но она лишь хрипло рассмеялась и сказала. — Ты позаботился о Харли-Роуз, а мы нет, Дэннер. Добро пожаловать в семью.

Глава 27

Я никогда не была одинока в своей жизни.

Не так.

Не сама по себе и ненавидя это, но зная, что звонить некому.

Моя семья думала, что я их предала.

Мой любовник попал в больницу из-за меня.

Даже моя фальшивая семья не пришла, когда ее позвали. Они не были таким МК, и разве не по этой причине я это сделала?

Я пыталась заполнить зияющую вокруг меня пустоту этой и другими причинами. Я делала это с определенной целью. МК Берсеркеров были угрозой, которую нужно было устранить. Мой отец с юных лет учил меня, что зло нельзя прощать или игнорировать. Его нужно было уничтожить, вырвать с корнем и сжечь. Я никогда не сталкивалась со злом так прямо, как сейчас, впутавшись с Берсеркерами, но теперь, когда я была втянута в это, у меня был долг покончить с ними, и мой отец научил меня этому. Так что, даже если он не сможет понять, даже не полюбит меня после того, как я это сделаю, я останусь до их горького, почерневшего конца. Поскольку это было просто, я бы сделала что угодно для своей семьи. Даже если это означало войну против них.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Прошло две недели после того, как я ударила Дэннера ножом в грудь, но этот момент все еще преследовал меня в любое время дня. Я позвонила в больницу медсестре, которой доверяла, Бетси, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и она заверила меня, что после реабилитации он будет в порядке через несколько месяцев.

Спасибо блять.

У меня была довольно хорошая идея, что удар высоко в левую грудь нанесет наименьший ущерб, но если бы моя рука соскользнула или я вообще просчиталась, если бы Крессида не была мягкотелкой, и если бы она не добралась до дома, Дэннер был бы мертв.

И я была бы его убийцей.

Моим единственным утешением был тот факт, что сержант Реннер и мой куратор Диана Кейси были в восторге от прогресса, которого я помогла им добиться в деле. Грант Ив организовывал крупную партию оружия из Калифорнии, которая должна была прибыть той же ночью, и они были готовы устроить арест. Может быть недостаточно, чтобы уничтожить их всех, но этого должно быть достаточно, чтобы разрушить организацию.

Спасибо блять.

Я устала до мозга костей, мой дух превратился в мертвую вещь, которую я таскала за собой, как убитого на дороге. Мне нужно было сделать это, чтобы понять, что делать со своей жизнью, жизнью, в которой Дэннер больше не будет участвовать.

Я думала, что моя семья может простить меня. В моей груди была надежда, похожая на горящий уголь, которая убедила меня в этом и подпитывала меня каждый пропитанный болью день без них.

Но как Дэннер мог когда-либо простить меня за то, что я сделала?

Я припарковалась перед зданием клуба Берсеркеров с Хиро на пассажирском сиденье.

Он появился в моей квартире через два дня после, сидел на моем пороге с поводком во рту, рядом с ним была сумка с собачьими вещами.

Я не спрашивала, как он туда попал.

Он был единственным существом, которое мне осталось любить.

Итак, я упала на колени у двери и зарылась лицом в его мех, рыдая, рыдая и рыдая, пока в моем теле не осталось влаги, которую я могла бы отдать.

С тех пор я брала его с собой повсюду.

Я была в клубе в поисках Рэта.

За последние две недели мы провели вместе так много времени, что он даже достаточно доверял мне, чтобы встретиться с Кайли.

Это чертовски потрясло меня, но они были очаровательны вместе. Это была невысокая фигуристая чернокожая женщина примерно моего возраста с великолепной массой каштановых кудрей с медовыми кончиками и милой улыбкой. Рэт был Рэтом, огромным и внушительным. Но каким-то образом, как и Дэннер и я, несмотря ни на что, они сработали.

Она рассмешила его.

Он заставил ее чувствовать себя в безопасности.

Общаться с ними было все равно, что бить нежный синяк, но мне это нравилось.

Если я не могла быть счастлив, то, по крайней мере, могла видеть, как счастливы другие.

Рэта не было уже три дня.

Для другого байкера это могло быть нормальным, но Рэту нравилось держать руку на пульсе событий, потому что он был вице-президентом и потому что ему это было нужно, чтобы убедиться, что Кайли в безопасности.

Поэтому я была обеспокоена.

Я открыла дверь, выскочила из машины и подождала, пока Хиро последует за мной.

Никто не прокомментировал внезапное появление у меня собаки, и я поняла, что Дэннер никогда раньше не водил его с собой, поэтому они решили, что он мой.