Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов

стоит, а кровь собирают в чашу. Воет ветер, гонит темные холодные тучи, морозит людей до костей, реки превращает в голый лед, выстужает каменные города и войлочные юрты, ломает деревья, промораживает землю, превращает врагов в ледяные статуи. Ветер идет по велению хозяина степей, прикрывает и помогает, прячет в пурге и вьюге тумены воинов, залепляет глазам стражам длинной кирпичной змеи, защищающей земли на юге, залепляет глаза куманам и русобородым на востоке, тянется холодными руками дальше, к далекому западному последнему морю, куда должно дойти настоящим Сыновьям Тенгри, живущим под Вечным и Великим Синим Небом, чтобы те напоили своих лошадей в его соленых волнах и смыли с них пену и пот. И тогда…

Фома вздрогнул, чуя, как пот катится градом с лица за маску, как прилипает к спине рубаха. Отлепился от стены, куда вжался, сам того не заметив. Что это было-то, а?

На счастье Фомы — мумия сгорела. И костяной диск, украшенный непонятной росписью и единственным алым камнем, чуть смещенным от центра.

Заказчик не обманул, не подвел, появился вовремя, на любимой окраине Фомы. В кустах, сухих и плотных, прятался Иван Кочка, дезертир и хороший стрелок, пару раз прикрывавший Фоме спину на особо дорогих сделках. После виденного рисковать не хотелось. Такой знающий человек, да еще и владеющий такими хитрыми штуками, как граната с напалмом, или чего там было, далеко может зайти… Фома принимал меры, не больше.

Они сблизились, протянули руки, когда раздались тихие хлопки. Уже падая и чувствуя холодную иглу, торчащую из шеи, Фома успел пожалеть о своем чутье, давно говорившем — надо валить. Смотрел, уже проваливаясь в темноту, на людей в белых костюмах, вылезавших из сугробов и прыгающих с дальних крыш. Смотрели беззвучно плакал о своей жизни, что теперь точно пойдет не так, как ему хотелось.

— Всех взяли? — Лысый, сидя в кубрике спецвязи полковника Медведева, довольно кивал.

— Так точно. — Говорил немолодой, но явно очень сильный мужчина. — Даже какого-то бегунка с бесшумной СВТ-С в кустах. Немца сразу отвезли в Институт, тех двоих пока придержали. Фома нам интересен, копатель, могил наворошил до ужаса. Дезертира предлагаю отправить на любой из проектов.

— Согласен. Диск у них был с собой?

— Так точно. Доставлен в хранилище Института.

— Молодцы. Выяснили точно, чей курган? Не Чингиса?

— Шаман. Джунгарский, скорее всего. Как у него оказался диск из…

— Не стоит. — Лысый улыбнулся. — Я доволен. Займитесь немцем и вором. Дезертира, как и предлагали, по своему усмотрению. Выражаю благодарность всему участвовавшему личному составу и прошу подготовить наградные листы.

Глава девятнадцатая

'Разведчик, даже оставаясь в одиночку, обязан бороться до конца.

Любой противник должен бояться разведчика больше смерти'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

— Я, Саша, я. — Куминов прошёл в сторону «предбанника», где видел несколько лопат, аккуратно накрытых брезентом. Вышел, ещё раз посмотрев на неё. — Что не так? С собой нам тащить его нельзя, да и незачем. Нужно было отпустить? Эсэсовца, врага, человека, у которого на счёту точно не одна жизнь? Не стоит, Саша, не стоит. Это война, ты же знаешь, и мы воюем за свою Родину.

Сплюнул, неожиданно поняв, что разозлился на неё, пошёл назад. Учёная отвернулась, ссутулившись. Странно, как же оно всё странно, не ожидал такого от неё.

На улице повалил лёгкий снег, мягкими и большими снежинками. Капитан дошёл до успевшего остыть Римуса. Хлопья падали на его бледное лицо с широко раскрытыми глазами, падали и не таяли. Чертова война… чертовы люди, которым не живется спокойно дома. Обязательно надо полезть к соседям, найти этому объяснение, за уши затащить других. И удивляться собственной смерти, которая пришла так неожиданно. Действительно, как странно, когда те, которые должны поднять вверх лапки, испугаться и ждать своей участи — не делают этого. Интересно, что ожидал от своей жизни вот этот дурень с нашивками СС, когда вступал в ряды легиона? Обещания фюрера исполнятся обязательно, они быстро захватят страну Куминова, и сам Куминов будет терпеливо этого дожидаться? И эта тоже, хороша, ничего не скажешь.

Обалдеть просто… Коля? Нет, надо было оставить его здесь и с ним в качестве няньки кого-то из ребят? Да что такое с этой девушкой, которая так спокойно отнеслась к смерти тех, на заимке? Неужели теперь в её глазах капитан будет палачом, из-за чего? Тем более что он не выстрелил в затылок беспомощному фашисту, который всё-таки нашёл в себе силы и бросился в бой…

— Коля… — её шаги Куминов услышал до того, как девушка подошла близко. Но не стал отвлекаться от работы, уже успев накидать солидный сугроб. — Извини, пожалуйста.

— Всё хорошо. — Капитан кинул ещё несколько лопат и отправился в сторону сухого валежника, что заметил неподалёку.

— Он был такой, такой… — Саша замолчала, не найдя слов.

— Жалкий и беспомощный? — Куминов набросал на тело, погребённое под снегом несколько больших, разлапистых веток. — Стало не по себе? Бывает, товарищ профессор, и не такое бывает. Хочешь, чего расскажу?

— Да. — Она торопливо кивнула головой, не двигаясь с места. Куминов оглянулся. И понял, что карие и тёплые глаза Саши смотрят в ту сторону, где он только что накидал наломанного сухостоя. Смотрят, странно поблёскивая, очень странно и нехорошо.

— Я только прибыл в свою первую часть, пройдя ускоренные курсы краскомов[35]. Началось наступление, под Пермью, когда отбили первый кусок нашей земли. Тогда шли вперёд, мы с пехотой, бок о бок. Друг у меня был, Сашка, командовал взводом штурмовой пехоты. Взяли сельцо, рубеж обороны. Много своих положили, немцев тоже… порядочно. Одного не добили, пацан пацаном с виду, тоже из легиона был. Пожалел его Сашка, почему, зачем… не знаю. Дали уйти.

Куминов сел на поваленный ствол. Воткнул лопату, глубоко, надёжно. Саша стояла рядом, не садилась, смотрела на него. Капитана, за трое суток ставшего таким близким и знакомым.

— Немцы пошли в контрнаступление через неделю. Сашкин взвод стоял тогда на переднем крае, попал под самый каток. Там батальон полег почти сразу… Сашка остался жив. Тогда остался жив… — Куминов хрустнул костяшками, дернул щекой. — Недолго. Укрепиться им не дали, наша рота шла первой. Хорошо, что бинокль у меня тогда разбился, не хотел бы я его иметь при себе потом.