КВАЗИ - Сергей Лукьяненко

– Ваша Курицына работает на экстремистов-кваzи, – сказал я. – Ваш дурацкий бунт – просто отвлекающий манёвр. Самое ужасное, что он удался.

– Плохо, но я догадывалась, – признала Валентина. – Единственное, чего мы можем добиться, – медийного шума.

– Вы-то чего хотели? Вы же разумный человек, я вижу!

– «Власти врут», – произнесла Валентина. – Мне не нравится происходящее, но я увидела шанс вывести проблему из тени. Заставить власть признать, что происходит и как возвышаются кваzи.

– На службе не наигрались?

– А хоть бы и так. – Она не стала спорить. – Я бы не стала ничего делать. Но раз сложились обстоятельства, то использовать их не грех.

– Вы играете на руку кваzи!

– Полагаете?

– И вообще провоцируете войну!

– Правда не может провоцировать. Правда приводит к справедливости. Даже если она грубая, неприятная и страшная. Вот вы – готовы отказаться от знания? Забыть, какова цена возвышения? А, капитан?

– Я бы очень многое хотел забыть, – пробормотал я.

– Врёте, – уверенно сказала Валентина. – Память делает нас теми, кто мы есть. Может быть, восставшие вовсе не лишены разума, может быть, они лишены только памяти. И это превращает их в животных… Забыть – пусть даже неприятное, пусть даже ужасное, это сделать шаг назад. От человека – к зверю. Мне не кажется, что вы способны идти этой дорогой.

– Ну спасибо на добром слове, – сказал я.

– Кваzи ведут какую-то свою игру, – сказала Валентина рассудительно. – И наша чудесная директорша работает на них. Но иногда интересы сходятся даже у врагов. Сейчас будет много шума, много расследований, журналисты начнут рыть эту тему. Люди задумаются, а в чём же, на самом деле, тайна возвышения? Пусть правда выплывет наружу!

– И начнётся хаос.

– Порядок всегда рождается из хаоса.

– Но вы не добьётесь того, чего требуете! – в отчаянии сказал я.

– Конечно! – Валентина кивнула. – Я думаю, многие это понимают. Почти все, наверное. Но мы хотим обратить внимание на себя, на те проблемы, которые нас окружают. И поверьте, молодой человек, скоро эти проблемы коснутся и вас! Существование за гранью человеческой жизни – принять или отказаться. Мир с кваzи, поскольку они наше порождение и наше будущее? Или война, поскольку они извратили человеческую жизнь, какой мы её знаем? Человечество едва не погибло, но едва-едва уцелев – стало прятать проблемы, стало изображать, что живёт обычной жизнью. Так нельзя. Пора что-то менять. В этом мы с кваzи сходимся во мнениях.

Я вдруг почувствовал на себе напряжённые взгляды. Обернулся. Два старика стояли рядом, вслушиваясь в наш разговор.

Они явно разделяли мнение Валентины.

– Вы не понимаете, – сказал я безнадёжно. – Да что ж с вами делать, а? Вы не понимаете, чего творите! Хорошо, согласен, люди должны знать правду. В отношениях с кваzи надо что-то менять. Всё верно, согласен! Но не так! Не этим глупым бунтом! Вы не себе подыгрываете, и не всем кваzи, уж если на то пошло. Вы помогаете экстремистам, которые хотят уничтожить весь род людской!

– Кваzи не могут хотеть подобного, – сказала Валентина. – Без нас они – ничто. Конец эволюции. Кваzи не размножаются.

– Они будут выращивать тех, кто будет размножаться, – пояснил я.

– А… – Валентина прищурилась. – Я уловила идею. Но не верю в её реальность.

– Вирусное оружие.

– Логично, – кивнула Валентина. – Но и мы его разрабатывали, с первого же момента появления кваzи. Это война на взаимное уничтожение, капитан. Никто на это не пойдёт.

– Я не знаю, пойдут или нет, – сказал я. – Не знаю, чего на самом деле хотят. Не знаю, на что рассчитывают. Но вот, что я точно знаю – сейчас, в эти минуты, когда все спецподразделения стянули сюда, одна безумная кваzи похищает подростка, который – ходячая биологическая бомба с догорающим запалом.

Лицо Валентины дрогнуло.

– Честное слово, – сказал я. – Не вру. У вас есть дети?

– Есть сын, – усмехнулась она. – Мы не в лучших отношениях, как вы понимаете по моему местопребыванию…

– Поймите, сейчас у какой-то матери забирают сына или дочь. И я не знаю, каким образом извлекают вирус. Может, прокрутив человека в мясорубке.

– Не нагнетайте, капитан, – сказала Валентина. – Вы перебарщиваете.

– Я не нагнетаю! – выкрикнул я. – Вы правды хотите? Вот она, правда! Для того чтобы раскрыть человечеству глаза, может погибнуть какой-то подросток. Или он погибнет потому, что вам всем тут просто скучно? Надоело смотреть сериалы и играть в преферанс? Старички-разбойнички, старушки-веселушки! Вы сами себя вычёркиваете из числа людей, но при этом и кваzи-то стать боитесь!

– Хватит истерить, капитан! – повысила голос Валентина. – Что вы себя ведёте… как старая баба…

Но в её голосе дрогнуло… ну не сомнение всё-таки. Неловкость. Как бывает, когда ты хоть и не согласен совершенно с чьими-то аргументами, но понимаешь, что их тебе высказывают совершенно искренне.

– Я сегодня хотел с ребёнком сходить в кино, – сказал я безнадёжно. – Первый раз в жизни хотел сходить в кино с сыном-подростком.

– Надо же, – сказала Валентина. – А я-то полагала, что это я – плохая мать.

– Он потерялся, в дни катастрофы. Я его два дня назад нашёл. И не сложилось в кино сходить из-за вашего бунта…

– Фильм-то хороший? – спросил лысый старикан.

– Не знаю, не видел.

Старик кивнул. Потом сказал:

– Слушай, Валя. Может, и впрямь – будем заканчивать? Пошумели, погалдели. Вон сколько журналистов сбежалось.

– Да и в интернете все обсуждают, – добавил седой и помахал стареньким смартфоном. – Чего хотели, того добились. А людей удерживать силой нехорошо.

– Ну почему, поварих я бы неделю-другую подержал на воде и хлебе, – злорадно сказал лысый. – Им полезно.

Валентина размышляла. Я ждал.

– Что здесь происходит?

Я обернулся. В вестибюль из прохода в один из корпусов стремительно вошла женщина лет пятидесяти. Видимо, та самая Евгения Курицына. Полноватая, при этом ещё бодрая, энергичная. Рыжеволосая и голубоглазая, в молодости, наверное, была красивой. Хотя настоящий ли это цвет волос и глаз – я бы не поручился. Чувствовалась в лице Курицыной долгая работа многих пластических хирургов. Одета директорша рядового стариковского приюта была в дорогое вечернее платье, совершенно тут неуместное, на локте у неё висела маленькая глянцевая дамская сумочка. Красивая, тоже дорогая, но совершенно не подходящая к платью – чувствовались катастрофические проблемы со вкусом. Рядом с ней шёл мужчина в форме охранника, с пистолетом в руке. Пистолет был опущен, но что-то мне подсказывало, что мужчина умеет быстро его поднимать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});