И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса

Увы, каким-то образом, боль всегда боль, тут ничего не поделаешь.

Я попыталась было по инерции судорожно вздохнуть, но тут же запретила себе дышать: плохая идея в текущих обстоятельствах, как ни крути. Помимо физических повреждений, энергия мастера Лина, бурлящая и обжигающая, причиняла моей сущности боль, близкую к агонии. Противоположные начала остаются противоположными; если бы не кровь Баела в его жилах, моя плоть бы обугливалась от этого соприкосновения… Но даже так, если он сейчас догадается добраться до моего сердца и раздавить его, используя свою энергию, я умру окончательно…

Чтоб его. Я воистину чересчур стара для такого дерьма.

Кое-как собрав себя в клещи, я сумела поднять руку и схватить его за запястье, изо всех сил стабилизируя ментальную энергию вокруг нас.

…

Есть озеро в горах, а может, в лесу, а может, в пустоте. Оно черным-черно, в нём не отражается ничего, и мы ступаем по его воде, лёгие, как тени, не создавая даже кругов.

В озеро падают капли, круги расходятся во все стороны, но они не касаются наших шагов.

Это лишь видимость.

Там, под нами, глубина. Огромные массы чёрной воды, спокойной, холодной, дарующей ясность…

Иди за мной.

…

Мастер Лин судорожно выдохнул, и взгляд его прояснился.

Хорошо.

При всём желании, я бы не смогла поставить его менталку на место в полной мере: конфликт отторжения неизбежен. С мастером Лином для полноценного эффекта надо использовать солярные техники, вроде “хижины на горе”. Мне не подвластно подобное.

Чёрное озеро, с другой стороны, остаётся типично хтонической техникой. Оно не смогло бы исцелить мастера Лина… Но сумело, по крайней мере, принести достаточно ясности в его разум.

Силой воли удерживая себя в сознании, я проследила за тем, как понимание ситуации медленно поступает в глазах напротив.

— Ты со мной? — спросила я.

31

Оглядываясь назад, я прекрасно понимала, что реакция, которая последует, будет несколько… эмоциональной.

Верхняя точка ненависти, сердце, сжатое в руке почти в буквальном смысле, горячая кровь на пальцах, переосмысление целей и ценностей, пик ненависти, которая оборачивается пустотой — именно так выглядит классический антураж для порога инициации.

Проблема только в том, что обычно такие штуки я всё же наблюдала с магами хтонической природы, для которых подобного рода переход является классическим этапом становления. Потому я подспудно ожидала от мастера Лина хорошо знакомых, привычных реакций. В конечном итоге, я сама это всё испытывала в своё время. Гнев, и жажда мести, и боль, и надежда на то, что эта самая боль пройдёт — я помню, как это всё тает, сменяясь опустошением. Как взамен накатывает осознание, что боль не лечится болью. Что всё, в чём ты был уверен, лишь заблуждения. Что есть вопросы, которые лучше не задавать, если не хочешь получить ответ, и желания, которые лучше не загадывать, чтобы они ненароком не сбылись. Что месть не помогает, и ярость не спасает, и ненависть была и будет недолговечным ресурсом, который быстро сгорает и либо убивает носителя, либо требует замены…

Все мы проходим через эту точку, в той или иной форме её излома.

И я не учла, что у высших светлых это всё работает иначе.

…

Ужас осознания, который проступил на лице мастера Лина, сбивал с ног. По его лицу хлынули слёзы. Его сила заметалась вокруг, бешеная, неудержимая, но уже не такая безумная.

Он сделал шаг назад, пошатываясь.

Я почувствовала, как по нашим установившимся давно каналам в меня сильным потоком стали вливать энергию, в том числе жизненную. И не то чтобы это было невкусно, но…

— Ты что делаешь?

Он не ответил. Сила лилась в меня, растворяясь в моей тьме, исцеляя и наполняя, не позволяя мне закрыться, отдавая мне себя, как будто…

Ну серьёзно?

Грёбаные светлые и их дурацкие бессмысленные жесты.

— Я не буду тебе мешать, если ты собрался сдохнуть, — сказала я сухо, — но смею напомнить: если тебе удастся задуманное, целый мир накроется крышечкой, заодно с нашим планом. У тебя там, ну знаешь, обязанности, долги, ученики? Да и мне толку с твоего самопожертвования не будет никакого. Приятно быть сытой, но ты даже больший идиот, чем выглядишь, если считаешь, что ты для меня только еда. И идиот втройне, если думаешь, что сейчас так просто отделаешься.

Наши энергии были всё ещё переплетены, потому я по мере возможности посылала по нашей связи сопутствующие эмоции и мыслеобразы, надеясь, что сработает.

Что же, бесконтрольный поток энергии, который всё это время вливался в меня, действительно прекратился.

Мы стояли в тишине посреди глубокого кратера и поваленных деревьев.

Мастер Лин, очевидно, страдал.

Мне хотелось сладенького и желательно немного поспать, но буёк там где-то плавал: у нас на повестке дня всё ещё была драма.

Как же бесит.

Тишина между нами была густой и нервической.

— Я… мне нет оправдания, — сказал он.

Я страдальчески вздохнула, о чём тут же пожалела.

Ах да, дышать — это всё ещё, несмотря на инъекцию силы, не самая лучшая идея.

Прокашлявшись и приведя своё физическое тело в относительный порядок, я всё же переключила внимание на мастера Лина, который выглядел бледной тенью самого себя.

— Ты что, всерьёз веришь, что мне от тебя нужны какие-то оправдания? — уточнила я сухо. — Ты настолько плохого обо мне мнения?

Мастер Лин медленно моргнул. Рот его скривился в самоуничижительной усмешке.

— Я… в конечном итоге, он оказался прав, так ведь? — сказал он равнодушным, горьким тоном. — В конечном итоге я — всего лишь жалкая подделка.

Ох твоей же паучьей матери.

Я не хочу иметь с этим дело! В моём теле, причём не только физическом, недавно проделали дыру, я лишилась нескольких пауков и устала, как будто несколько дней пахала на тростниковой плантации…

Ладно.

— Вся та гадость, которая всплыла в твоём разуме благодаря встрече с моим коллегой… Тебе надо разобраться с этим, если ты хочешь победить. И под “разобраться” я имею в виду не “затолкать поглубже и сделать вид, что всё в порядке”, а — действительно разобраться.

— Я не… После всего, что я… Я причинил тебе вред, — он был растерян и подавлен, испуган и зол, сломан и разобран на части. И, что хуже, я едва ли могла в полной мере ему с этим помочь.

— Мастер Лин, посмотри на меня, — попросила я мягко. — Давай разберёмся с этим, хорошо? Во-первых, ты был не в себе, и я тебя не виню. На самом деле, учитывая твой возраст и личный опыт, ты ещё не худшим образом среагировал на присутствие Короля…

— Не думаю, что есть так уж много худших опций, — ответил он сухо. Его обычное самообладание, кажется, постепенно возвращалось к нему.

Уже результат.

— Поверь моему опыту, всегда есть худшие опции… Он так работает. Это то, что он делает с людьми в конечном итоге: они вредят себе и своими руками разрушают то, что им дорого, оставляя после себя только пепел. Такова его суть и природа.

Он поднял руку, как будто хотел ко мне прикоснуться, и тут же опустил, словно обжёгся.

— Я сказал бы “прости меня”, но за такие вещи не извиняются, я и сам понимаю. Я… не смею называться истинно достойным магом, если поддался ему. Я…

Я сжала его ладонь в своей.

— Мастер Лин. Хочешь верь хочешь нет, но никто и никогда не рождается “истинно достойным магом”. Никто. Все мы проходим через испытания, и с самого начала Король Голодных играл для тебя эту роль. Такого рода истории должны быть до конца рассказаны, раз начавшись. Это правило, которое всегда подтверждает само себя. Ты должен прожить сквозь это, если ты хочешь, чтобы из всех наших трепыханий хоть что-то получилось.

Он прикрыл глаза.

— Я… не понимаю, во что верить и что чувствовать. Но одно я знаю точно: тебе нужно вернуться в Северную Башню. Твои раны всё ещё выглядят ужасно.