Бич сновидений - Алексей Юрьевич Пехов

Вопрос добра и зла второстепенный. Предсказание изначально не плохое или хорошее: оно должно нести информацию.

— Но если вдруг не захочет…

— Я сделаю так, чтобы захотел.

По незнакомому биокибернетическому лицу Феликса мелькнула тень знакомой саркастической насмешки. Я на секунду испытал острое сожаление… тоску по его прежнему телу… человеческому…живому.

— Намекаешь на то, как ты отправил меня в Пятиглав, чтобы я оброс нужными связями, — сказал я.

— Весьма образное, но меткое определение, — ответил он. — Некошеное поле, зараженное спорыньей.

Чем еще был полезен новый облик Феликса: среди местных, бэйцзинев и сиамцев, можно держать лицо, не прилагая к этому никаких усилий.

— Если он сделает попытку отказать мне во встрече, скажи, я знаю, кто напал на него в волне времени.

— На него напали? В волне времени? Но это невозможно…

— Вот об этой невозможности ты с ним и поговоришь.

Наступила краткая пауза, во время которой я обдумывал невероятность атаки на оракула, а Феликс наблюдал за мной.

— Что ты знаешь про логосов? — спросил я, решив вернуться к теме моих знакомств и связей позже. — Морок постоянно намекал, а то и говорил прямым текстом о тайной многочисленной силе, которой невозможно противостоять.

— Сами по себе логосы сброд, — со своей самоуверенностью могущественного танатоса произнес Феликс. — Стая, сбившаяся в желании быстрой наживы. Но…

Он сделал выразительную паузу, глядя на меня пронзительными темными глазами, и продолжил серьезно:

— У них исключительно умный, жестокий, могущественный, неуловимый лидер.

Вот теперь туман неизвестности, скрывающий от меня картину происходящего, начал постепенно развеиваться.

— Ты искал все эти годы его.

Феликс мельком улыбнулся, довольный, что я не задаю лишних вопросов и сам делаю правильные выводы.

— Его в том числе.

— Нашел? Кто он?

— Мне нужно вернуться домой, чтобы точно убедиться.

— Амина Сотер имеет к нему отношение?

— Как и ее отец. Но все они думают, что служат Фобетору.

Учитель посмотрел на светлячка, ползающего по потолку палатки и мерцающего отраженным светом от фонаря. Разговор все более напоминал наши прежние беседы. Я задаю вопросы, он отвечает вроде бы, но лакуны в потоке информации все еще пусты.

Слова Феликса вызвали новое воспоминание, теперь о Лонгине.

— Тебя учил Лонгин?

— В том числе и он.

— Что это за библиотека, куда попал Нестор и не пустил тебя?

— Очень интересное место. Я сумел побывать там, когда набрался опыта. Оттуда в давние времена была похищена книга, которую ты видел. Персональный учебник для танатосов. Кроме него, были и другие книги. Для мороков, крадущих сны, ламий… и конечно пособия для развития дара искусителей.

Он усмехнулся, увидев мой интерес. Судя по тому, сколько знал и умел Феликс, знания из «учебника» оказались уникальными.

— Похоже, свои таланты целителя дэймосов Амина получила из этого книгохранилища. Оно существует в реальности?

— Существует… существовало, — с легкой заминкой ответил танатос. — Уничтожено мастерами снов. Сожжено.

В первый миг я испытал сожаление. Но одновременно с этим знал, подобная библиотека смертельно опасна.

Я тоже уставился на жука, ползающего по непромокаемой ткани навеса.

— Слушай… все слухи и легенды о хранилище Фобетора из фольклора дэймосов… месте, где можно получить тайные, уникальные знания… Это оно?

— Думаю, да.

Он не думал, он был точно уверен. Хотел ли я туда попасть? Однозначно. Но что-то подсказывало, учитель не поведет меня на экскурсию.

— Пора спать, — сказал он неожиданно. — Для тебя день был долгим, а мы только на середине пути.

Он погасил фонарь и, судя по шелесту одежды, расположился на полу. Я тоже вытянулся на теплых досках. В темноте прямо над головой мерцал маленький огонек живой звезды, шумели джунгли.

— Послушай, Феликс… ты специально открыл Пятиглаву своего дэймоса, или это была моя ошибка?

— Эти знания находятся за пределами моей памяти, — отозвался он беспечно. — Неважно. Все шло по плану.

— Ты мог не раскрывать своей истинной сути. Сохранить доброе имя целителя. Погибнуть при исполнении обязанностей, как многие другие эпиосы до тебя.

— Мое имя выбили бы на плите в зале Славы, — откликнулся Феликс и в его голосе зазвучала насмешка. — И возлагали венки из цветов мака. Но ты не смог бы появиться как мой ученик…

— Я появился бы как дэймос, который желает пройти путь исправления. Ты стер бы все воспоминания о себе из моей памяти, как проделал то же самое с Хэл.

— Это не одно и то же. — Помолчав, заметил он.

И я понял, о чем он говорит.

Меня приняли бы совершенно иначе.

— Лишения временны, триумф победы вечен. Что сделано, то сделано, — сказал Феликс, ставя точку в этом разговоре.

Утро было пасмурным.

Накрапывал дождь. Серая река отражала серые небеса, ночное волшебство затаилось среди ветвей мокрых деревьев. Феликс быстро разобрал палатку, убрал в рюкзак, выдал мне на завтрак пачку крекеров.

Эта поездка начала походить на наше давнее путешествие по дебрям Тенчитолана. Так же мы плыли по Напе, притоку Великой реки Парана-Гуасу, и похоже висела в воздухе сырая дымка. Влажно пахли джунгли, обманчиво лениво плескала вода, готовая за любым поворотом превратиться в бурлящий котел.

— Пока ты был мертв, твой сон был закрыт. Но когда ты возродился, он должен был открыться снова. Если бы кто-то заглянул в него…

— Мой сон закрыт по-прежнему. Одна бэйцзинская харита помогла.

Теперь я реально представлял его жизнь в этом конгломерате. На его первой родине. Он не стал тут одиночкой, скрывающимся от мастеров сна и местных властей. Вошел в компанию, вернее семью, ведущую теневой бизнес в Бэйцзине. У меня была своя жизнь, у него своя. И вот мы пересеклись снова.

С моей помощью он добрался, наконец, до Альбиноса и добил его, закрыв страницу давней истории. Это был самый простой и рациональный путь. Впрочем, Феликс сам же меня вытащил.

Сейчас ему необходимо плотное, осознанное общение с Пятиглавом. Отправляя меня к Тайгеру, он был уверен, что я смогу договориться с охотником и всеми остальными, вызову их симпатию и желание содействовать, а когда придет время, он появится и продолжит воплощать в реальность свой план.

План, растянутый на десятилетия…

Водный путь был не быстрым, хотя течение убыстрилось.

Наконец Феликс пристал к берегу и произнес по-бэйцзински «Выходи», опять превращаясь в моего проводника, а я — в туриста, решившего насладиться