Прятки. Я иду искать - Кира Сорока

быстро забудут. Виновные понесут наказание.

– А что будет со мной? – я смотрю в синие глаза мужчины, не моргая.

– Ты и твоя мама должны немедленно покинуть пансион, – произносит он жёстко. – Ваше поведение просто аморально! И дальнейшее пребывание здесь непозволительно!

А директор, похоже, уже покинул школу…

Поднимаюсь на трясущиеся ноги.

– Хорошо, – тихо говорю себе под нос.

Они все так смотрят на меня… Словно я преступница…

Мне нечем дышать!

Но ведь именно этого я хотела! Чтобы меня отчислили.

Я не хотела, чтобы страдал Кирилл… У меня есть хотя бы мама, а у него никого нет. Только сомнительный опекун.

А ещё я поняла одну важную вещь. Это место не для меня. И без Кирилла я здесь не то что год… и дня не протяну. Лучше уйду я, чем он.

* * *

– Ась, ты издеваешься, да?! – с отчаянием восклицает Дашка.

По её щекам уже минут пять бегут слёзы, а вот я почему-то не плачу. Словно высохло всё внутри.

Сразу после вызова на ковёр в спешке собрала свои вещи. И теперь мы с Дашей стоим с чемоданом возле школьных ворот. Ждём, когда мама подгонит машину.

Я сбежала очень быстро, чтобы никто ничего не успел узнать. Особенно Кирилл. Я не смогу опять прощаться с ним.

– Мы с тобой ещё увидимся, – обнимаю подругу. – Обещаю… Я же знаю, где ты живёшь! Приеду на каникулах, хорошо?

– Правда? Обещаешь? – она всхлипывает. Потом отстраняется, растирает слёзы по лицу. – Я всё-таки не понимаю, зачем ты это сделала.

– Даш… Я устала. Мне здесь не место…

– А как же я? – выдыхает подруга. – Ты ведь меня бросаешь!

– Ты, как никто другой, можешь справиться с чем угодно! – отвечаю с улыбкой. – И с Соболевыми, и с Гордеевой! Да ты в состоянии изменить всё в этой школе, Даш!

Она улыбается сквозь слёзы.

– Ты меня переоцениваешь.

– Нисколько.

Мы снова обнимаемся. И она шепчет мне в ухо:

– Всё так сильно изменилось за какой-то чёртов месяц… Раньше мы были такие счастливые… Беззаботно носились по школе ночью… Ты пряталась с Киром в шкафу…

Я смеюсь.

– Вы ещё поиграете в прятки.

– Да, конечно! – скептически фыркает она. – Сделаем это традицией для следующих поколений. Только правила игры изменим. Будем розгами пороть тех, кто проиграл. Всё в лучших традициях идиотов Соболевых. Они же остаются, чёрт возьми!

– Перестань, – чмокаю её в щёку. – В твоих силах даже их изменить. Хотя бы Артёма. Может, сделаешь его добрее…

– Не хочу! Теперь я ненавижу его ещё больше, – цедит сквозь зубы Дашка.

Но мне почему-то кажется, что это не так.

Мама сигналит мне, и приходится проститься с Дашей. Ещё раз крепко обняв подругу, хватаю сумку и чемодан и загружаю в багажник. Открываю заднюю дверь нашей старенькой хонды. Не хочу сидеть впереди. Не хочу говорить с ней…

Сев в машину, машу Дашке рукой на прощанье. Она продолжает реветь. Я вижу, как вздрагивают её плечи. А мои глаза по-прежнему сухие…

Почему? Неужели научилась сдерживать свои эмоции?

Вряд ли… Скорее всего, накроет чуть позже.

Мы отъезжаем от ворот, и мама бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида.

– Зачем ты это сделала? – всхлипнув, начинает отчитывать. – Я была готова уйти сама! Но ты должна была доучиться в этой школе!

– Я не хочу, мам… Здесь не хочу.

– Да какая разница, чего ты хочешь! – она резко тормозит на обочине и разворачивается ко мне лицом. – Когда твой отец нас бросил, я поклялась себе, что воспитаю тебя правильно и сделаю всё, чтобы ты стала успешной. Ты должна учиться в престижной школе, Ася! А потом – в самом лучше вузе. Неужели я слишком многого хочу?!

– Мама, услышь меня! – выпаливаю я, чувствуя, как горячие слёзы наконец обжигают мои щёки. – Я! Не! Хочу! Это не моё место! Надо мной издевались… И держалась я здесь только благодаря Кириллу. А если бы его отчислили, и дня бы не продержалась. И чтоб ты знала, он этого не делал! Не фоткал вас с Денисом Викторовичем и не выкладывал это фото!

Мама молча моргает несколько секунд, видимо, наконец-то услышав меня.

– Над тобой издевались? Кто?

– Не будем об этом, – смахиваю слёзы со щёк. Перевожу взгляд в окно. – Просто смирись, мам. Побеждает всегда тот, у кого есть деньги.

Через минуту, может, немного больше, она вновь начинает движение. А я пытаюсь остановить потоки слёз. Дую себе на лицо. Бесполезно. В моём кармане вибрирует телефон. Достаю его и смотрю на экран сквозь слёзы.

Сообщение… От Кирилла.

«Где ты?»

И сразу следующее.

«Это правда? Тебя отчислили? Белка, что ты наделала?!»

Я не собиралась отвечать, но так сильно хочу сказать ему…

«Я решила уйти, вот и всё. Мне так будет легче».

«Значит, я тоже ухожу», – приходит тут же в ответ.

Быстро строчу: «Нет, ты не можешь. Твой опекун тебе этого не позволит. Поэтому не делай глупостей».

Меньше всего на свете я хочу, чтобы Кирилл бросился за мной. Он всё потеряет, если Соболев-старший того захочет. А Кирилл и так достаточно настрадался. Сначала ему досталось от дяди, а теперь ещё и это.

Читаю новое сообщение от Кирилла.

«Ты думаешь, ты меня спасла? Да ты меня уничтожила своим уходом!»

В каждом его слове отчаяние. И я уже рыдаю в голос.

– Ася! Что случилось?! – мама с беспокойством оглядывается.

Мы на оживленной трассе, и я сразу указываю рукой вперёд.

– Мам, смотри на дорогу, ладно? Ты можешь хотя бы на пять минут оставить меня в покое?

Она поджимает губы и больше ничего не говорит. Отворачивается, крепко сжимает руль…

Я вновь смотрю на телефон. От Кирилла продолжают сыпаться сообщения.

«Нашёлся свидетель, что это Марат всё устроил. Это он отправил то чёртово фото. И это его должны были наказать! Так же, как и Соболевых!»

«Но ты же всё сама решила, да?»

«Ничего мне не сказала!»

«Как ты могла, Ась?»

Я отчётливо вижу, как Кирилл буквально рвёт и мечет. Мне больно за него. Вновь смахнув слёзы, пишу ему в ответ: «Ты действительно думаешь, что Соболевых бы отчислили? Марат – лишь мелкая сошка. И в итоге никто бы не ответил за это. Только моя мать и директор».

Спустя десять секунд от Кирилла приходит ответ.

«Ну и что? Главное, что ты бы осталась здесь. Со мной, понимаешь?»

«И что дальше? Мы бы вновь скрывались? И я бы по-прежнему терпела всю эту травлю? Я устала, Кирилл.