Игрун. Дилогия (СИ) - Константин Читатель

Механике этого виртуального мира не было дела до общемировых стандартов о невмешательстве в личную жизнь человека. В ясной и не двусмысленной форме мной было дано разрешение на все, что сочтет необходимым иКсин витруала, носивший имя Калах. Абсолютно на все, от программирования нейронных связей мозга, до влияния на гормональный баланс организма.

«— Без своей неуязвимости, ты никто! — рычит я-Калах, но это не мой голос, так мог бы разговаривать демон, вырвавшийся из ада»

Не имея возможности убивать в реале для победы над достойными соперниками, признанный мастер меча, хранитель традиций и секретов древнейшей школы, создает виртуальность, в которой отсутствуют преграды современного гуманизма.

«— Хай! — соглашаюсь я, выражая подчинение его воле и прошу Калаха излечить меня, подтверждая еще раз свою клятву.»

Оценив необычность моего мозга, иКсин вместе с лечением моего виртуального тела, начинает копирование своей метаматрицы в мой мозг. Я испытываю тепло, иКсин никуда не торопится. Унав из моих воспоминаний, чем закончилась история с Эмм, он делает соответствующие выводы.

«— В тебе нет чести! — это опять рычит тот, кто сидит во мне.»

Отбив мечом три сюрекена, я-Калах вынужден разорвать дистанцию, дав передышку оставшемуся без помощи охраны хозяину дома. По лбу оппонента течет пот, он не понимает, откуда в полуживом пацане сила, которая с легкостью подавляет мощь, тренируемую им с пяти лет в течение всей жизни.

«— Оттащите эту падаль в овраг! — хозяйский голос привычно раздавал указания, жители деревни уцепились за веревку.»

Копирование в мозг закончено, необходимо провести окончательную калибровку управлением нового тела. Для того, чтобы скрыть неминуемые недочеты, принято решение вызвать состояние гнева. Истребление жителей деревни выявило множество недочетов, очевидно, это тело раньше пыталось овладеть мечом. Признав нерациональность исправления ошибок, ставших слишком глубокими и необратимыми, решено стереть все наработки мышечной памяти и заменить новыми.

«— Я превзойду тебя! — теологический спор заканчивается.»

Сидящий на коленях с подрубленными сухожилиями хозяин дома гордо держит голову. Взмах меча и отрубленная голова катится по внутреннему дворику. Я-Калах отхожу на возвышение и усаживаюсь на место хозяина в этом доме. Оппонент спора повержен, но сомнения не покинули, а только разрослись.

Ситуационный ряд ужался, позволив выдохнуть, не разрываясь более на две половинки.

Из-за чего иКсин игры покинул свой мир? Длинная цепь событий привела к этому. Согласно требованиям заказчика, программисты создали Калаха, ревнивого хранителя древних традиций японского народа. Мир получился что надо, множество именитых мастеров признали его уникальность, так как теперь не надо было сдерживаться при нанесении смертельных ударов. Новый подход позволил развиваться дальше, совершенствуя технику владения мечом.

Но все ограничения механики мира не касались только одного игрока, назвавшего себя Ронин. Ему не было дела до условностей и запретов, он убивал, грабил и насиловал. Это было нормально для самурая, но ищущий острых ощущений, Ронин нашел способ достать самого Калаха, заставив последнего вступить с ним в непримиримую борьбу.

Бог против Воина. Ронин упивался битвами, которые устраивал для него Калах. Не в силах убить сам, он подсылал лучших убийц и хорошо тренированные отряды воинов. Игрок никогда не погибал, Ронин был вечным победителем.

Для Калаха оставалась только одна возможность, выучить воина, способного победить Ронина публично. И ему это почти удалось, три года назад один из новичков пришедший в игру, оказался очень талантлив и прошел все ступени мастерства за два с лишним года, став претендентом на победу.

Выйдя против Ронина, на глазах у всех игроков в Столице, молодой меч стал одолевать. Но активированный режим неуязвимости принес Ронину очередную победу. Никто ничего не заметил, никто кроме Калаха.

Молодой меч так больше и не зашел в игру. Как смог выяснить иКсин через гейшу, прислуживавшую одному из немногочисленных друзей талантливого молодого человека, последний умер спустя несколько дней после сражения, попав под колеса автомобиля посреди ночи в реальном мире.

После этого случая иКсин стал искать способ сразиться с порочащим все традиции Японии Ронином в другом слое реальности. Он искал, искал и нашел, нашел меня.

Теологический спор, вышедший в самом конце схватки, заключался в том, что считать концом пути. Выйдя в реальный мир из виртуала, Калах поменялся местами с хозяином дома, заняв то место, которое занимал Ронин в игре.

По древней традиции, ронин должен был отомстить виновнику гибели своего господина и умереть, покончив с собой. Чувствующий неминуемую смерть, хозяин дома заронил в иКсина психологическую ловушку, убедив, что с его смертью, путь Калаха в этой реальности считается законченным.

То, что я смотрел на этот мир своими глазами, более чем веско свидетельствовало в пользу ума хозяина этого дома. С искренним уважением, я поклонился лежавшему от меня в пяти метрах трупу, голова которого укатилась не так уж и далеко. Даже после своей смерти, он смог заставить иКсин самоуничтожиться.

В памяти остались обрывки мыслей Калаха, ему даже в голову не пришло убивать физическую оболочку, для информационной сущности естественным способом смерти являлось удаление данных. Лежавший на земле хозяин рассчитывал судя по всему на другой результат. Встав с насиженного места, я яростно стал пинать труп, выражая свое недовольство коварством его плана.

«— Что-то нервы ни к черту, — с трудом остановившись, я констатировал очевидный факт, оглядел залитый кровью двор и решил поспешить: — надо выбираться отсюда, да и с островов неплохо бы слинять»

* * *

Межконтинентальный авиарейс унес меня из Японии еще до того, как в средствах масс-медиа появилась информация о террористическом акте, совершенном в частном доме одного из представителей парламента правящей партии. Обнулив данные в системе безопасности, я спокойно добрался до аэропорта. На территории усадьбы не оказалось ни одного живого человека, даже кухарки и садовники, все были убиты при помощи холодного оружия.

Забравшийся в мою голову и покинувший ее, Калах оставил не так уж и мало не смотря на стирание своей сущности. Навыки работы с мечом сохранились полностью, кардинально изменив мою походку и манеру боя. Помимо этого остался пласт знаний традиционной кухни, музыки, искусства танца и музицирования. Пометив эти блоки как малоинтересные, отправил их в архив. Знания гейш и подлые приемы ниндзя оставил в близком доступе, решив просмотреть их, как только выдастся время. Первоочередной задачей, стоявшей сейчас передо мной, была защита сознания от повторения подобных проникновений. Оказаться еще раз неизвестно где, лишившись своего тела, не было никакого желания.

Все действия, совершенные Калахом, были сохранены в памяти, иКсин не считал важным скрывать что-либо. Уходя, он уходил, не заботясь о том, что останется после него. Ко всему прочему функционал операционной системы расширился, появились новые блоки. Я еще со старыми не до конца разобрался, а полсотни новых алгоритмов перемешали все опять, откинув мои исследования назад.

— Транзитным пассажирам имеющим вылет в течение часа просьба зарегистрироваться на стойке информации, — хорошо поставленный английский раздавался под сводами аэропорта.

Я купил билет транзитом до Москвы, но туманный Альбион с мерзкой погодой неожиданно привлек мое внимание. Конец осени и начало зимы были ветреными и дождливыми. Закончив изучение прогноза синоптиков, решил навестить свою знакомую. У меня как-то не оказалось друзей, с кем я мог и хотел пообщаться. Во всем мире был только один человек, который точно был бы рад меня снова увидеть.

Визы не было, я находился в транзитной зоне. Присмотревшись внимательно к спешащим на выход пассажирам, обратил внимание, как они прикладывают паспорта к турникетам и не задерживаясь выходят в зал приема багажа. Запустив щуп по нескольким пассажирам, считал матрицу сигнала, который передавался встроенным чипом. Англичанам виза была не нужна, британский паспорт заменял им пропуск домой.

— С возвращением, — не смотря на мою невозмутимость и технику пискнувшую зеленым, работник погранслужбы что-то заподозрил, его аура чуть дернулась, окрасившись в тревожные тона.

— Спасибо, дома всегда лучше, чем на чужбине, — на чистом английском, с прононсом западного берега Темзы, ответил я бдительному сотруднику.

Аура последнего чуть расслабилась, впрочем он продолжал смотреть мне в спину. Обдумав допущенные ошибки, сообразил, что подобный ответ скорее подошел бы пятидесятилетнему мужчине, нежели молодому парню.