Игрун. Дилогия (СИ) - Константин Читатель

— Ты админ? — удивился я.

— Почти, и я пришел за тобой.

— Зачем? — злость куда-то делась, уступив место тревоге.

— Присядь, — повторив свое предложение, он сделал приглашающий жест рукой.

Заинтригованный встречей, я преодолел разделявшие нас несколько метров и присел у огня. По телу разлилось приятное тепло, оказалось, что я довольно сильно промерз, и только оказавшись у костра почувствовал, как расслабляются мышцы. Протянув руки, посидел так некоторое время, вбирая в себя энергию.

— Так зачем вы пришли за мной, — отогревшись, я вернулся к нашему разговору, перейдя на вы.

— Ты застрял, — видя, что я никак не реагирую, он стал рассказывать: — Ты застрял в игре. Каждый игрок заночевав в новой деревне в первую же ночь получает предложение покинуть виртуальность. Отказ не предусмотрен механикой игры. Ты очень быстро достиг второй деревни и по какой-то причине не вышел в реал. Мы решили, что ничего страшного не произойдет, если ты пролежишь в капсуле еще неделю, пока программисты не разберутся в чем дело. Придя в третью деревню, ты опять не вышел из игры, хотя техники уверяли, что все в порядке. Питательная смесь в капсуле уже закончилась и твое тело сейчас умирает.

— Вы мне поможете? — моя попытка достучаться до операционной системы, оставленной контролировать все, что происходит в реале, не увенчалась успехом.

Задумавшись, я не смог вспомнить момента, когда перестал ощущать ее отклик. Более того, я не вспоминал о ней за последнее время, как если бы ее никогда у меня не было. Все это было очень странно.

— Для этого я и пришел, — встав со своего места, админ зашел мне за спину.

Попытавшись повернуться и посмотреть куда он пошел, я с ужасом осознал, что не могу пошевелиться. Огонь костра оказался очень коварным, расслабив все мои мышцы. Тепло оказалось с секретом, тело больше не повиновалось мне, пребывая блаженной в неге.

— Не бойся, больно не будет, — в голосе Ронина прорезался металл: — этот меч срубит твою голову с одного удара.

— Мой меч в реале круче, — не смог смолчать я.

— Покажешь, — мужчина оказался отменным мечником, прикрывавшие мою шею волосы не смогли сбить выверенной траектории удара.

Как покатилась моя голова я уже не видел, чернота в глазах сменилась красноватой палитрой. Спустя пару ударов сердца, я сообразил, что вижу свет сквозь закрытые веки. Попытавшись разлепить ресницы, услышал предостерегающее восклицание. Судя по ощущениям вестибулярного аппарата, меня куда-то переложили, впрочем тела я не чувствовал. Догадка, что мне сделали укол, отправивший в забытье, была наиболее вероятна. Других идей, почему сознание поплыло и провалилось в черноту беспамятства, у меня не было.

* * *

— Как ты себя чувствуешь? — доктор был старым.

— Спасибо, — несмотря на сухость в горле, прорычать японские звуки удалось без проблем.

— Попробуй встать, — предложил он.

Оглядевшись, оценил окружающее меня пространство. Комната была точь в точь как в игре, стены из рисовой бумаги, деревянный пол выскобленный добела. Нарушая гармонию, рядом со мной стоял вполне современный столик, на никелированных колесиках.

— Хорошо, — на морщинистом лице, прорезалось удивление.

Отменив это, я проанализировал возможные причины такого поведения. Оказалось, что энергетический каркас выполнил нужное действие, уловив мое желание привстать. Мышцы были не в состоянии этого сделать и он пришел на помощь. Оставшись без поддержки, моя рука подломилась, не в силах и дальше удерживать приподнявшееся над постелью тело. Завалившись назад на циновку, я с удовлетворением наблюдал за доктором, которого подобное поведение моего тела устраивало намного больше.

— Хорошо, отдохни, — доктор зашуршал чем-то на столике, в его руке появился пучок длиннющих игл для акупунктуры.

Вспомнив, что хотел получше разобраться с восточной медициной, я прикрыл глаза, обострив остальные новоприобретенные органы чувств. Старый японец самозабвенно работал, покрывая мое обнаженное тело сотнями игл.

— Это очень старинный меч, считалось, что он был утерян во времена второй мировой войны, — пожилой японец сидел на возвышении, нас разделяло более десяти метров, между нами стояла специальная подставка, на которой полумесяцем возлежали ножны с катаной, той самой, что я купил в антикварном магазине.

Дом, в который меня привезли, был очень представительным. Площадь одних только садов сакуры, встретивших меня по случаю начала зимы голыми ветками, могла вместить на своей территории приличного размера торговый комплекс. С учетом того, что мы находились в городской черте Токио, проживавший здесь человек был очень влиятельной персоной. Оставаться хоть сколько-нибудь долго богатым в Японии, не будучи при этом влиятельным, было невозможно, таковы были культурные традиции островного социума. Изучая язык, я впитал такие понятия на клеточном уровне и с почтением смотрел на хозяина этого дома.

— Я не поверил тебе, когда услышал, что твой меч в реале круче, но сейчас я признаю свою неправоту, — сидевший в классической позе воина, японец чуть склонил голову, обозначив поклон.

Это было шоком. Шоком было и то, что сидевший передо мной человек проявил знак уважения к гайдзину, и то что он был админом, встретившим меня в игре.

— Позвольте выразить вам свою благодарность и восхищение, — просчитав ситуацию с недоступной обычному человеку скоростью, я произнес нужные слова на старо-японском, сопроводив их поклоном до земли.

— Моя благодарность, за то, что вы лично пришли в виртмир и выдернули оттуда мое застрявшее сознание, — дождавшись легкого кивка, я продолжил: — А также свое восхищение, что вы работаете админом, не смотря на несомненную занятость в реальном мире.

«— Иметь столь высокое положение в обществе и пропадать в виртуальных грезах, это ли не безумие?» — эту мысль я благоразумно удержал при себе, суровые охранники, стоявшие по периметру дворика где происходила беседа, все как один были в кимоно и с мечами наголо.

— Ты прав и не прав, — дав время проявиться недоумению на моем лице, он пояснил: — Этот виртмир создали специально для меня. Только я могу в нем всё. Все остальные подчинены правилам, жестким правилам, ничем не отличающимся от реального мира моей родины несколько столетий назад.

— Но зачем вам это? — недоумевал я.

— Если бы ты не прошел дистанцию через три деревни, за вдвое меньший срок, чем лучший результат до тебя, то наша беседа была бы закончена, — мужчина о чем-то задумался, просидев так пять минут, он продолжил: — но думаю ты поймешь, слушай, я расскажу.

Что должен я был понять, осталось за кадром. Нечто злое и яростное, буквально выдавило мое сознание. Мыслеголос оперативной системы оборвался, как если бы ей заткнули рот. Абсурдность была и в том, что заткнуть мысль невозможно, как и то, что выкинуть меня из тела тоже не возможно. Было не возможно, пока это не случилось буквально секунду назад.

Восприятие мира вернулось рывком, вот я неизвестно где, а вот я сижу в классической позе воина. Хлопнув пару раз ресницами, осознал, что сижу на возвышении, там, где раньше сидел пожилой японец. Опустив глаза на свои руки, увидел забрызганные кровью манжеты парадного кимоно, в которое меня обрядили, перед тем, как проводить на встречу с хозяином дома. Сам хозяин, представительный мужчина средних лет, нашелся неподалеку, его обезглавленное тело лежало в пяти метрах от меня, в мертвой руке был зажат меч.

«— Умер как должно», — отметил я явное следование традициям.

Эта мысль была той нитью, прорвавшей плотину воспоминаний. Хоть я и был непонятно где, мозг услужливо все запоминал, предоставив по запросу четкую картину прошедших мимо меня событий.

Вот хозяин дома отвлекается от своего рассказа и повернув голову в сторону, отдает какой-то приказ. Внимание половины охраны привлечено этим событием. Мое тело делает стремительный перекат вперед и хватает катану. Пресекая мое продвижение, два охранника срываются вперед. Хозяин дома невозмутимо наблюдает, как гибнет один за другим его многочисленная охрана.

«— Я узнал тебя! Ты все-таки смог выбраться Калах! Но это тело слабо и оно тебе не поможет! — поднявшись со своего места, мужчина снисходит до сплевывания через губу нескольких слов.»

С произнесением имени Калах вскрывается новый пласт знаний, теперь в моей голове две событийные линии раскручиваются одновременно.

«— Клянусь своей жизнью в верности Калаху, признаю над собой его волю и власть! — импровизирую я, сидя в хозяйском доме первой деревни перед раскрытой нишей.»

Механике этого виртуального мира не было дела до общемировых стандартов о невмешательстве в личную жизнь человека. В ясной и не двусмысленной форме мной было дано разрешение на все, что сочтет необходимым иКсин витруала, носивший имя Калах. Абсолютно на все, от программирования нейронных связей мозга, до влияния на гормональный баланс организма.