Пусть к солнцу - Корбан Эддисон

Ли вернулся вместе с тем самым блондином из клуба. Как и в прошлый раз, на нем был дизайнерский пиджак и брюки. Как и в прошлый раз, он холодно улыбнулся ей одними кончиками губ. Глаза у него были светло-голубые, льдистого оттенка. Теперь Зита знала, как его зовут. Ей вспомнились слова Дмитрия и Игоря: «…отец заключил с Дитрихом сделку повыгоднее», «Алексей сказать тебя не трогать. Дитрих приедет».

Дитрих подошел к дивану и сел. Глядя на него, Зита почувствовала, что терзавший ее все это время страх уступает место тупому отчаянию. В ушах у нее прозвучал голос Сумиры: «Подчинитесь воле бога, и, может быть, в следующей раз вы родитесь в лучшем месте».

Ли щелкнул пальцами у нее перед носом. Зита вздрогнула и очнулась.

— Хорошо, — заметил Ли и взял ее за плечо. — Сюда.

Он подвел ее к кровати, покрытой фиолетовым шелковым покрывалом, и велел сесть. Потом нажал на кнопку, и ее ослепил яркий белый свет. Ли выглянул из-за прожектора. В руках у него была цифровая камера.

— Не улыбаться, — сказал он, направляя объектив на нее. — Смотри сюда.

Ли приближался и отходил, фотографируя ее с разных углов. Он заставлял ее принимать то одну позу, то другую, то сесть, опираясь на подушки, и согнуть ноги в коленях, то лечь на живот. Он дал ей плюшевого мишку и сделал пару снимков с ним, потом поменял мишку на леденец. Фотосессия продолжалась не меньше получаса.

Удовлетворившись, Ли выключил прожектор и положил на кровать хлопковую футболку и спортивные штаны.

— Надень, — сказал он.

Он сел на диван, взял журнал и сделал вид, что ему нет до нее никакого дела. Дитрих, наоборот, поднялся и подошел к кровати.

— Переодевайся, Зита, — сказал он. — Стесняться тут нечего.

Зита посидела еще несколько секунд и стала снимать трико. Ли листал журнал, но Дитрих следил за каждым ее движением. Никогда в жизни Зита не чувствовала такого стыда. Ей хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда.

Когда она снова оделась, Дитрих протянул руку и взял ее за подбородок.

— Все будет как надо, — загадочно сказал он, переглянулся с Ли и вышел из студии. Зита осталась сидеть в той же позе. У нее было такое ощущение, что ее изнасиловали взглядом.

Ли бросил журнал на столик и махнул рукой. Вслед за ним она прошла к одной из дверей, Ли открыл ее и включил свет. Обстановка в маленькой комнате была более чем лаконичной. Там стояла кровать, телевизор с видеомагнитофоном на подставке и лежала стопка журналов. Окон не было.

— Ванная в коридоре, — сказал Ли. — Пользоваться когда еда. Смотри кино и «Сайнфелд».

Почему-то последняя реплика показалась ему особенно смешной. Ли расхохотался над собственной шуткой и вышел.

Зита опустилась на кровать и застыла, снова и снова мысленно проигрывая в голове каждый момент фото-сессии. Она помнила каждый кадр, сделанный Ли, каждую позу, которую принимало ее послушное тело, тени на стене, гладкость простыней, бархат подушек, слепящий глаза свет прожектора, шелковистую шерсть мишки, вкус леденца. В том, что ее заставляли делать Дитрих и Ли, не было ничего непристойного, но Зита знала, что фотографии были сделаны не просто так. Дитрих не зря заплатил за нее тридцать тысяч долларов. Все в этом забытом богом месте делалось не просто так.

Она откинулась на подушки, закрыла глаза и подумала о фигурке Ханумана в кармане пальто. Пальто осталось лежать на полу в студии. Как и все прочее в ее жизни, Хануман ушел. Его больше не было. Постепенно она стала дышать все глубже и ровнее, погружаясь в дремоту. Почти бессонная ночь, проведенная на полу в склепе у толстухи, и долгое путешествие в автофургоне совсем лишили ее сил.

Ни мучительные воспоминания, ни страх перед будущим не могли заставить ее веки подняться.

Часть четвертая

Глава 29

Меч правосудия не имеет ножен.

Антуан де Ривароль

Гоа, Индия.

Томас быстро покидал в сумку свои вещи и помчался прочь из Агонда-Бич. С Прийей он больше не увиделся — но после того, что она сказала, он этого и не ожидал. Владелец отеля вызвал ему такси, и Томас пообещал водителю хорошие чаевые, если они доберутся до аэропорта как можно скорее. Таксист решил, что чаевые некоторым образом освобождают его от соблюдения правил дорожного движения, и постарался нарушить их все, но Томасу было все равно. Теперь ему было безразлично абсолютно все на свете.

Он прибыл в аэропорт за сорок минут до того, как самолет до Бомбея должен был подняться в воздух, купил билет и сел на скамейку в зале ожидания. Он еще раз перечитал послание Теры и снова разозлился. Он бы с удовольствием сказал ей пару ласковых слов, но это уже ничего не меняло. Все было уже разрушено.

Он перелистал входящие и обнаружил одно непрочитанное письмо — от отца. Судья редко пользовался Интернетом, и, если уж он посылал кому-нибудь личное сообщение, это означало, что речь идет о чем-то действительно серьезном.

«Сын, вчера я разговаривал с Максом Юнгером. Судя по всему, проблема с Марком Блейком разрешилась сама собой. Не буду вдаваться в подробности, но Макс замолвил за тебя слово перед партнерами. Ты можешь вернуться в „Клэйтон“ в любое время. Макс восхищается тобой, сын. Он сказал, что ты один из лучших молодых адвокатов, с которыми ему приходилось иметь дело. Такая похвала дорогого стоит — учитывая, что она исходит от человека, которого мы в свое время прозвали Циркулярной Пилой. Не стану задерживать тебя надолго, я просто хотел сказать, что ты снова пользуешься благосклонностью партнеров в „Клэйтон“. Если ты и дальше будешь поддерживать дружбу с Максом Юнгером, то обнаружишь, что дорога до Федерального суда гораздо короче, чем тебе представлялось».

Томас откинулся на спинку скамьи. Он понимал, что должен бы обрадоваться, но письмо отца только привело его в еще большее замешательство. Значит, до партнеров дошло, кто на самом деле тот человек, из-за которого «Клэйтон» чуть не обвинили в недобросовестном исполнении услуг по договору. Но Судья не упомянул об извинениях. «Клэйтон» выставила его взашей, выгнала едва ли не пинком и не предложила никакой компенсации морального ущерба. Только предложение снова впрячься в ярмо.

Он посмотрел в окно, на расстилавшуюся вдали взлетную полосу. Действительно ли он хочет стать партнером в «Клэйтон-Свифт»? Пост федерального судьи — это, конечно, настоящая цель, но она была далеко впереди. До этого его ожидал двенадцатичасовой рабочий день, занятые выходные, бесконечные коктейльные вечеринки, политиканство и постоянные беспочвенные обвинения от клиентов вроде «Уортон Коул», которые швыряются миллионами так, словно бы это мелочь на автобус, и за это требуют от юристов, чтобы они ходили по воде и вообще творили чудеса. Томас знал это наверняка, потому что всю жизнь у него перед глазами был пример отца. Отец бы сказал, что оно того стоило. Но вряд ли мать согласилась бы с ним. И Томас был уверен, что его младший брат был с этим точно не согласен. Сколько важных моментов в жизни упустил отец в погоне за целью?

Он услышал, как объявили посадку на рейс, и присоединился к длинной очереди пассажиров. Достал Black-Berry, чтобы выключить его, но телефон вдруг зажужжал прямо у него в руке. Пришло сообщение от Портера.

«Томас — ты что, совсем бросил проверять почту? Мы нашли Зиту. Она в аду. Мы постараемся ее вытащить. Если хочешь участвовать, садись в самолет и прилетай в Атланту. Прямо сейчас. Звони мне в любое время, днем и ночью».

Не веря своим глазам, Томас уставился на экран. Сердце бешено застучало. Зита нашлась? После чуда, которое произошло в Париже, и сокрушительной неудачи в Бретани, это уже не представлялось ему возможным. Почему Атланта? Что значит — она в аду?

Он торопливо настучал два сообщения. Первое — Эндрю Портеру:

«Буду завтра утром. Вечером сообщу тебе время прибытия и номер рейса».

Второе — Джеффу Грийеру:

«В деле прорыв. Нужна еще неделя. Буду на связи».

Послав второе сообщение, Томас взошел на борт самолета и от души пожалел, что тот не сверхзвуковой.

Тем же вечером он сел в самолет до Дубай, а потом сделал пересадку на рейс «Дельта Эйр Лайнз» до Атланты. Огромное воздушное судно приземлилось в международном аэропорту Хартсфилд-Джексон на рассвете. День только-только занимался, и небо было еще серым. Томас быстро прошел таможенный и пограничный контроль и снял с ленты свою единственную сумку. Эндрю Портер ждал его у выхода из аэропорта в служебной машине.

Томас забросил сумку в багажник и прыгнул на переднее сиденье. Портер завел мотор и выехал на шоссе.

— Все, что я тебе рассказываю, — это строго конфиденциально, — начал Портер. — Мне пришлось нажать на все возможные кнопки, чтобы включить тебя в дело. По цепочке все дошло до помощника генерального прокурора. Оказалось, что он и заместитель главы ФСБ — давние приятели. И он очень уважает твоего отца.