Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

Не зная, что и предполагать, девушка пошла к деревьям, но внезапно застыла как вкопанная. Зашевелились изумрудные листья – зашевелились, хотя стоял мертвый штиль. Она настороженно приблизилась к деревьям, вглядываясь в листву.

– Конан? – спросила она робко.

В этом безбрежном царстве тишины, от которой вдруг повеяло роковой тревогой, собственный голос показался девушке громовым. От страха у нее задрожали колени.

– Конан! – вскричала она в отчаянии. – Это я, Санча! Ты здесь? Отзовись, пожалуйста.

Она осеклась, карие зрачки расширились от безумного страха, с ярких губ сорвался нечленораздельный возглас. Ее как будто разбил паралич. Надо бы бежать стремглав, но невозможно пошевелить ни единым пальцем. Отнялся даже язык. Она могла только кричать что-то неразборчивое.

II

Увидев, что Запораво в одиночку направился в глубь острова, Конан понял: вот он, долгожданный шанс. Киммериец не отведал плодов, не участвовал в грубых забавах спутников. Он только притворялся, будто занимается тем же, чем и они, а на самом деле следил за пиратским капитаном. Матросы привыкли к странностям своего вожака и не удивились, когда их шкипер решил в одиночку исследовать этот таинственный, а возможно, и враждебный остров. Они радовались, как дети, оказавшись на берегу после долгого плавания, и не заметили, как Конан, словно пантера на охоте, вслед за Запораво скользнул в лес.

Конан сознавал, что команда давно приняла его как равного. Но неписаные законы вольного морского братства запрещали тому, кто еще не участвовал в сражениях и набегах, вызвать на смертельный поединок своего капитана. А с тех пор как Конан оказался под началом у Запораво, этот корабль бороздил только безлюдные морские просторы, и у Конана не было возможности пройти самое важное испытание – испытание боем. Решись он открыто напасть на капитана – и команда вмиг ополчится против него. Но если смерть настигнет Запораво без свидетелей, осиротевший экипаж вряд ли будет хранить верность покойнику. В волчьей стае ценятся только живые вожаки.

Потому-то Конан с мечом в руке и нетерпением в сердце и крался за Запораво. Они вышли на плоскую, окаймленную высокими деревьями вершину холма. За толстыми стволами маячила зелень пологих холмов, которые вдали скрадывала синяя дымка. Запораво дошел до самой середины вершины и обернулся, почувствовав преследование. Его рука легла на эфес шпаги. Пират выругался:

– Что тебе нужно, грязная собака? Зачем ты следишь за мной?

– А сам не догадываешься? – рассмеялся Конан, быстро приближаясь к своему капитану. – Неужто наивен, как младенец? – На губах варвара играла ухмылка, в глазах пылал дикий огонь.

Запораво снова выругался и обнажил клинок. Барахский пират бросился на него без лишних слов. Меч киммерийца описал в воздухе свистящую, сверкающую дугу, сталь зазвенела о сталь.

У Запораво за плечами была тысяча боев на суше и на море. Наверное, на всем свете не сыскать было человека, так хорошо постигшего искусство фехтования. Но еще никогда не доводилось ему встречаться с клинком, который держали могучие руки варвара, выросшего в диких краях, вдали от стран цивилизованных. Искусство владения клинком столкнулось с молниеносной скоростью и чудовищной силой, доступной лишь дикарям. Конан не прибегал к хитрым финтам, он дрался просто и грубо, как лесной волк, и против первобытной ярости оказалось бесполезным искусство фехтовальщика, как бесполезны навыки боксера против разъяренной пантеры.

Запораво сражался, как не сражался еще ни разу в жизни. Он истратил все силы, отбивая клинок, который молнией блистал над его головой. Замешкавшись, он пропустил страшный удар рукоятью меча, и его рука онемела по самое плечо. А за этим ударом тотчас последовал другой, столь чудовищной силы, что острие меча пробило кольчугу и ребра, как бумагу, и насквозь проткнуло сердце. Губы капитана искривились в смертной муке, но он, верный до конца своей мрачной, высокомерной натуре, не обронил ни звука. Он умер еще до того, как его тело вытянулось на истоптанной траве, усеянной кровавыми росинками, которые, подобно рубинам, сверкали в солнечных лучах.

Конан пучком травы стер кровь с меча, ухмыльнулся с удовлетворением, но без злорадства, потянулся, как огромный кот, и замер. Довольное выражение сошло с его лица, сменившись настороженностью. Он застыл как истукан, с мечом на изготовку. Его взгляд поднялся с тела поверженного противника, двинулся вкруг, по деревьям, по синеватому пейзажу за ними, и обнаружил нечто фантастическое, невероятное, не поддающееся объяснению. Над округлым абрисом далекого холма он увидел силуэт высокого, черного, нагого человека, который нес на плече другого человека – тоже обнаженного, но белого. Зрелище исчезло так же неожиданно, как и возникло, и Конан остался в полнейшей растерянности.

Пират снова осмотрелся, неуверенно глянул в том направлении, откуда пришел, и выругался. Он пребывал в замешательстве, даже в беспокойстве, если это слово применимо к обладателю стальных нервов. Посреди пейзажа, хоть и экзотического, но вполне реального, он увидел мираж – блуждающего призрака из кошмарного сна. Ни тени сомнения в остроте своих глаз, в здравости своего рассудка Конан не допускал. Он знал доподлинно: несколько мгновений назад перед ним возникло нечто таинственное, жуткое, сверхъестественное, чуждое. Что же означало это появление исполинского черного существа с белым пленником на плече?

Не зная, что и думать, Конан зашагал в ту сторону, где появилась и исчезла удивительная картина. О том, насколько разумно и оправданно такое действие, он даже не рассуждал. Достаточно было охватившего жгучего любопытства. Он просто не мог не поддаться соблазну.

Холм за холмом оставлял он позади. Все эти возвышенности походили друг на друга как две капли воды, покрытые густой сочной травой, с купами деревьев там и тут. Приходилось то подниматься по склонам, то спускаться, но в целом местность понемногу повышалась.

Путь вскоре наскучил киммерийцу, череда округлых вершин и неглубоких лощин казалась бесконечной. Но в конце концов пират поднялся на холм, который, по-видимому, оказался самой высокой вершиной на острове, и застыл как вкопанный при виде блистающих зеленых стен и башен. Пока он не добрался до этого места, они, сливаясь с зеленью ландшафта, были совершенно незаметны для его зорких глаз.

Некоторое время киммериец стоял в нерешительности, лаская рукоять меча, затем, палимый любопытством, двинулся дальше и приблизился к высокой арке в стене между двух башен. Тихо, вокруг вроде бы ни души. Конан осторожно заглянул в арку и увидел небольшой двор, заросший сорной травой. Двор обнесен круглой стеной из полупрозрачного зеленого материала. Таких арок, как эта, в стене было еще несколько.

С мечом на изготовку Конан наугад выбрал одну из арок и, пройдя на цыпочках через нее, оказался в таком же точно дворе, как предыдущий. Над противоположной стеной он увидел шпили каких-то построек – очевидно, башен, но очень уж непривычной формы. Одна из этих башен врезалась во двор, где стоял Конан, в нее вела широкая лестница. Киммериец двинулся вверх по ступенькам, гадая, действительно ли все это с ним происходит наяву, или он опьянен черным лотосом и грезит. Он поднялся по лестнице и очутился на огороженном каменными перилами выступе, а может быть, на балконе – не разобрать, очень уж странная архитектура. Отсюда можно было различить детали построек, но они ему ничего не говорили.

По спине пробежал холодок при мысли, что эти башни не могли быть построены руками нормальных человеческих существ. В этой архитектуре прослеживались симметрия и система, но они были абсолютно чужды человеческому разуму. Разобраться в планировке городка – или замка? – не представлялось возможным, у Конана лишь сложилось впечатление, что он представляет собой огромное скопление дворов, преимущественно круглых; каждый двор окружен своей стеной, а в соседние из него можно проникнуть через арки. Дворы эти группировались вокруг расположенных в центре замка загадочных башен.

Конан повернулся спиной к башням и вздрогнул, съежился у парапета, до глубины души потрясенный увиденным.

Площадка, на которой он стоял, возвышалась над противоположной стеной, и Конан увидел соседний двор. Стена этого двора разительно отличалась от других, которые он успел здесь увидеть. Она не была гладкой. Ее пересекали длинные ряды выступов, усаженных какими-то странными гроздьями, разглядеть которые ему не удалось. Впрочем, в тот миг он не слишком внимательно смотрел на стену. Его взгляд привлекла к себе группа существ рядом с темно-зеленым бассейном в центре двора. Нагие существа были черны и человекоподобны, и самое низкое из них, если бы выпрямилось, оказалось бы выше Конана на две головы. Рослый пират с трудом достал бы ему до плеча.