Крик дьявола - Уилбур Смит

После тяжелого дня он был настолько измотан как физически, так и морально, что, спустившись по трапу, занял место в катере в состоянии полного отупения. Когда катер, отчалив, направился по протоке к расположенному на ближайшем острове лагерю, Себастьян смотрел на «Блюхер» таким же безучастным взглядом, как и сидевшие возле него на дощатом полу люди. Он машинально отметил, что катер комиссара Фляйшера стоял пришвартованный к крейсеру.

«Хорошо бы жирная свинья была еще на борту, когда все взлетит на воздух, — устало думал он. — Будем надеяться, что так оно и будет».

Откуда ему было знать, кого еще Герман Фляйшер привез с собой на крейсер? Когда пришел катер и Розе Олдсмит было лично комиссаром предложено подняться по трапу на борт, Себастьян трудился внизу, в перегрузочном помещении склада.

— Прошу, Madchen. Пройдемте знакомиться с доблестным капитаном этого замечательного корабля, — довольно пыхтел Фляйшер, забираясь по трапу вслед за ней. — Уверен, вам удастся рассказать ему массу интересного.

Изнуренная усталостью и убитая горем, бледная от страшных воспоминаний о смерти отца и переполненная лютой ненавистью к человеку, устроившему это жуткое зрелище, Роза споткнулась, ступая с трапа на палубу. Ее руки оставались связанными впереди, и она никак не могла сохранить равновесие. Даже не пытаясь ни за что ухватиться, она повалилась вперед и вдруг с удивлением почувствовала, как чьи-то руки подхватили и удержали ее.

Она подняла голову, чтобы взглянуть на того, кто помог ей, и в безумном смятении решила, что это Себастьян — высокий, темный, с сильными руками. Затем, увидев форменную фуражку с золотистой кокардой, она негодующе отпрянула.

— А! Лейтенант Киллер! — воскликнул позади нее комиссар Фляйшер. — А я привел в гости прекрасную даму.

— Кто это? — Киллер окинул взглядом Розу. Не понимая ни слова, она молча понуро стояла, еле держась на ногах.

— Это… — торжественно начал Фляйшер, — самая опасная молодая леди во всей Африке. Она — одна из главарей шайки бандитов-англичан, напавших на караван со стальными листами из Дар-эс-Салама. Именно она застрелила вашего инженера. Я схватил ее сегодня утром вместе с отцом. Ее отец — тот самый пресловутый О’Флинн.

— Где он? — резко спросил Киллер.

— Я его повесил.

— Повесили? — возмутился Киллер. — Без суда?

— В этом не было никакой необходимости.

— Без допроса?

— Для допроса я привел эту женщину.

Киллер разозлился, и это отчетливо звучало в его голосе:

— Предоставляю капитану фон Кляйне решать, насколько мудро вы поступили. — Он повернулся к Розе, и его взгляд упал на ее руки — сокрушенно охнув, он прикоснулся к ее запястьям.

— Сколько времени она оставалась связанной, комиссар Фляйшер?

Фляйшер пожал плечами:

— Я не мог рисковать: вдруг она убежит?..

— Взгляните! — Киллер показал ему руки Розы — они распухли, пальцы раздулись и посинели, они неестественно торчали и казались неподвижными, неживыми.

— Я не мог рисковать, — упрямо повторил Фляйшер в ответ на подразумевавшийся упрек.

— Дай мне твой нож, — велел Киллер дежурившему возле трапа унтер-офицеру, и тот, вынув большой складной нож, раскрыл и протянул его лейтенанту.

Киллер осторожно провел лезвием между запястьями Розы, перерезая веревку. Роза вскрикнула от боли, вызванной притоком в сосуды свежей крови.

— Если она не станет калекой, считайте, что вам повезло, — злобно твердил Киллер, массируя Розе опухшие руки.

— Она — преступница. Причем опасная преступница! — возмутился Фляйшер.

— Она в первую очередь женщина и заслуживает такта, а не такого варварского обращения.

— Ее повесят.

— Она будет отвечать за свои преступления должным образом, но до суда с ней надлежит обращаться как с женщиной.

Роза ничего не понимала из разразившегося вокруг нее яростного спора на немецком. Она лишь молча стояла, не сводя глаз с ножа, который держал в руке лейтенант Киллер.

Рукоятка ножа скользила по ее пальцам, пока он массировал ей руки, помогая восстанавливать кровообращение. Лезвие было длинным и серебристым. Насколько оно острое, она могла судить по тому, с какой легкостью разрезались веревки. Глядя на него, она в своем воспаленном воображении представляла, что на стальном клинке выгравированы два имени. Это были имена тех, кого она любила, — имя ее отца и имя ее ребенка.

С трудом оторвав взгляд от ножа, она посмотрела на ненавистного ей человека. Фляйшер подошел к ней почти вплотную, словно намереваясь забрать из-под опеки Киллера. Его лицо было красным от злости, а когда он возмущался, под подбородком подрагивала дряблая складка кожи.

Роза сжала пальцы. Они еще были онемевшими и непослушными, но она чувствовала, как в них возвращается сила. Ее взгляд упал на живот Фляйшера.

Он торчал вперед — большой и круглый, он выглядел мягким под серым вельветовым кителем, и вновь ее воспаленное воображение представило, как в него входит лезвие ножа — легко и бесшумно, по самую рукоять, а затем — вверх, чтобы он раскрылся как кисет. Роза представила это настолько живо, что даже содрогнулась от удовольствия.

Киллер был занят диалогом с Фляйшером. Он почувствовал, как пальцы девушки скользнули в его правую ладонь, но прежде чем успел среагировать, она ловко выхватила нож из его руки. Он было дернулся к ней, но она, увернувшись, проворно отпрянула. Сначала быстро опустив руку с ножом, она затем выставила ее вперед, нацелив на выпирающий живот Германа Фляйшера.

Роза предполагала, что из-за своей толщины тот окажется неповоротливым. Она рассчитывала, что, ошеломив его своим неожиданным нападением, она сразу ударит ножом точно в цель.

Однако Герман Фляйшер оказался начеку чуть ли не до начала ее броска. Он был стремителен, точно атакующая мамба, и неожиданно силен. Он не сделал ошибки, пытаясь перехватить нож руками, а вместо этого просто двинул ей в правое плечо кулаком размером со здоровенную плотницкую киянку. Мощный удар отбросил Розу в сторону, сбивая прицел ножа. Плечо будто парализовало, а нож, вылетев из руки, заскользил по палубе.

— Ja! — торжествующе завопил Фляйшер. — Ja! So! Теперь убедились, что я был прав, когда связал эту тварь? Она злобная и опасная.

И вновь подняв здоровенный кулак, он собирался ударить Розу в лицо, пока она поднималась, держась за больное плечо, всхлипывая от досады и боли.

— Хватит! — Киллер встал между ними. — Оставьте ее.

— Ее надо связать, как дикого зверя, она опасна! — орал Фляйшер, однако Киллер покровительственно положил руку Розе на поникшие плечи.

— Унтер-офицер, — скомандовал он, — отведите эту женщину в лазарет. Пусть ее осмотрит главный врач Буххольц. Следите за ней, но будьте с ней обходительны. Поняли, что я сказал? — И Розу увели вниз.

— Я должен видеть капитана фон Кляйне, — потребовал Фляйшер. — Я должен все ему доложить.

— Идемте, — ответил Киллер. — Я провожу вас к нему.

80

Прикрывшись накидкой, Себастьян лежал на боку возле маленького дымного костерка. Снаружи доносились звуки ночного болота, слабые всплески рыбы или крокодила в протоке, звонкие рулады древесных лягушек, пение насекомых и шумные вздохи маленьких волн, накатывавшихся на илистый берег возле хижины.

Это была одна из двадцати открытых с одной стороны примитивных построек, в которых размещалась туземная рабочая сила. Земляной пол казался буквально устлан спящими телами. Их сонное дыхание сливалось в один сплошной ропот, временами прерывавшийся то чьим-то кашлем, то ворчанием во сне.

Несмотря на усталость, Себастьян не спал: напряжение, в котором пребывал весь день, не желало отпускать его. Он думал о лежавшем среди взрывчатки и мерно тикавшем походном будильнике, отсчитывавшем минуты и часы, а затем его мысли переключились на Розу. Мышцы рук невольно напряглись, напоминая о затаенном желании. Завтра, думал он, уже завтра я увижу ее, и мы уйдем прочь — подальше от этой вонючей реки в горы, где воздух чистый и свежий. Его мысли вновь переключились. В семь, завтра в семь утра все будет кончено. Он вспомнил голос лейтенанта Киллера, стоявшего в дверях склада боеприпасов с золотыми часами в руках. «Сейчас пять минут восьмого…» — сказал он тогда, и Себастьяну стало известно с точностью до нескольких минут, когда должно сработать взрывное устройство.

Утром он должен помешать грузчикам отправиться на борт «Блюхера». Он уже попытался внушить старому Уалаке не ходить завтра на рабочую смену. Им надо…

— Манали! Манали! — его имя было произнесено шепотом в темноте где-то рядом. Себастьян приподнялся на локте. В слабо мерцавшем свете костра угадывалась тень, ползущая на четвереньках по земляному полу и заглядывавшая в лица спящих людей. — Манали, где ты?