Чертополох. Излом - Варвара Шихарева

Что же до ее склонностей, то до тебя ее избранницы совершенно добровольно отвечали ей взаимностью, а их шалости никому не доставляли вреда. Тем более что насилия я бы не допустила.

При последних словах Матери мне немедля вспомнилось приворотное, после которого я «совершенно добровольно» должна была бы разделить с Ларинией постель. С моих губ сорвалось скептическое фырканье, но Матерь не обратила на него даже малейшего внимания. Сложив руки на груди, она увлеченно продолжала проповедовать мне извращенную мораль Мэлдина:

– Кроме того, именно пороки и стремления являются основной движущей силой большинства человеческих поступков и огнем, пылающим в людских сердцах. Убери их, и вместо яркого костра останется лишь слабое тление – праведность, достигнутая таким путем, будет слабой и бесполезной: совершенно неподходящие для нее качества.

Поэтому, говоря о людских недостатках, я часто вспоминаю цветок, что можно встретить в самых южных вотчинах Амэнского княжества. Он произрастает лишь на гнилой болотистой почве, но хотя его корни погружены глубоко в грязь, лепестки этого цветка всегда девственно чисты. Сама природа дает нам пример того, что пороки и слабости могут стать самым надежным фундаментом для служения и благих дел. Если сама постройка великолепна, так ли важно, что лежит в ее основе?

Закончив свою речь, Матерь Ольжана победно улыбнулась и наконец-то удостоила меня взгляда – по всему было видно, что она считает свои доводы неоспоримыми, но я и не собиралась спорить с Хозяйкой Мэлдина.

– Благодарю за уроки, Матерь. Обучение в Мэлдине открыло мне много нового, но дальнейший мой путь расходится с путем этой обители. С вашего разрешения, я покидаю Мэлдин.

Встав из кресла, я склонила голову в знак уважения и уже повернулась было к выходу, когда меня остановил оклик Старшей.

– Энейра!

Обернувшись, я увидела, что Матерь Ольжана тоже встала, а от ее нарочитого дружелюбия в этот раз не осталось и следа:

– Я не для того вкладывала в тебя столько сил, чтобы теперь ты уехала прочь, не закончив обучения! К тому же ты сама не понимаешь, от чего отказываешься, – Делькона не даст тебе и десятой доли того, что можем дать мы!

Я с удивлением взглянула на жрицу – губы Хозяйки Мэлдина дрожали, лицо пошло алыми пятнами, пухлые пальцы судорожно сжимались в кулаки. На какой-то миг мне показалось, что Ольжана вот-вот попробует ударить ментально, но вместо этого она вновь заговорила:

– Я ведь знаю твою историю. Дочь поруганного, вероломно оклеветанного рода – разве ты не мечтаешь отомстить? Вознестись над теми, кто попрал память твоего отца? Взять их судьбу и судьбу их потомков в свои руки?.. Можешь не отвечать – о таких стремлениях не говорят вслух, и, к слову сказать, правильно делают…

Говоря мне все это, Матерь постепенно успокаивалась – не надо было обладать пророческим даром, чтобы смекнуть: в голове Хозяйки Мэлдина уже созрел новый план и она, следуя ему с рвением неофита, уже ни перед чем не остановится!..

А еще я с внезапной ясностью поняла, что просто так покинуть Мэлдин мне не дадут, ну а если все же и удастся уйти из обители, то послушнице, раз и навсегда испортив отношения со жрицами, я помочь уже не смогу… А ведь девчушка в отчаянии – лишь Седобородый ведает, что она уже испытала и узнала в этом покинутом Маликой храме.

В сердцах бросив прямо в лицо Матери весть о своем уходе, я допустила непростительную ошибку, и теперь мне следовало как-то загладить последствия своей горячности.

Ольжана же, приняв мое молчание за готовность прислушаться к ее словам, меж тем продолжала:

– Думаю, что до сего дня ты серьезно не задумывалась о мести лишь потому, что понимала – в одиночку такое не совершить. Но теперь на твоей стороне будет вся сила Мэлдина. Я сама помогу тебе сплести паутину, в которой запутаются те, кто когда-то предал твой род. Не стану скрывать – это будет незаметная, долгая и кропотливая работа, но и последующее за этим торжество над врагами будет полным! Я клянусь!..

Последние слова Хозяйка Мэлдина произнесла на диво торжественно – казалось, что она и сама истинно уверовала в то, что может подчинить своей воле сильных мира сего. Я же, все еще обдумывая пути выхода из создавшегося положения, медленно покачала головой:

– Моего отца предал Владыка Крейга, а в гибели семьи повинны амэнские воины. Разве храм может призвать их к ответу?..

Ответом мне стала торжествующая улыбка.

– Окольными путями – может. Ты ведь знаешь, что служительниц Малики порою приглашают в дома знатных, дабы они обучали юниц и присматривали за ними. Ну а жены вельмож иногда предпочитают, чтобы молящаяся и сберегающая души их семейства жрица всегда была рядом.

– Я знаю об этом обычае, но не думаю, что он может помочь в моем деле. – Изображая размышления, я нахмурилась – хотя цели Матери Ольжаны понемногу прояснялись, а для меня неожиданно открылся путь к отступлению, я притворно упрямилась, ожидая, что еще скажет Хозяйка Мэлдина, а уверившаяся в том, что я попалась на крючок, жрица тут же заговорила:

– При должном уме таким влиянием и властью легко воспользоваться. К тому же сейчас весь Амэн всколыхнула весть, что Владыка Арвиген, несмотря на возраст, решил осчастливить себя новым браком, и теперь отцы влиятельнейших семейств готовят дочерей к смотринам.

Два дня назад глава рода Риман, с которым я состою в дальнем родстве, прислал мне письмо: он просит подобрать жрицу, которая станет подругой и хранительницей чести его дочери.

Род Риман древен и влиятелен, а глава этого семейства – Ульгер – входит в малый княжеский совет, поэтому и требования к жрице высоки.

Она обязательно должна быть знатного происхождения, а кроме того, обладать молодостью, миловидностью и выдержкой воина, так как дочь Ульгера довольна капризна, и нужна твердая рука, чтобы приструнить ее. Ну а поскольку на княжеских смотринах может случиться всякое, знания зелий и способность к ворожбе отнюдь не будут лишними.

Я могу послать к Риманам тебя – думаю, ты могла бы справиться с такими обязанностями лучше прочих: твои таланты неоспоримы, а блеск столицы не вскружит тебе голову.

Приблизившись ко двору, ты сможешь получить необходимое влияние, а если дочь Ульгера станет женою нашего Владыки, ты окажешься в самом сердце Амэна. Понимаешь, что это тебе даст?

Изложив свой план, Матерь Ольжана, одарив меня очередным внимательным взглядом, выжидательно замолчала. Я не стала ее разочаровывать, сделав ответный ход.

– Владыка Арвиген не похож на того, кто начинает войны из-за прихоти молодой жены: будь это иначе, он просто не дожил бы до своих лет! Что же до уважаемого Ульгера, то вряд ли он согласится на то, чтоб наперсницей его дочери стала урожденная крейговка из опозоренного и преданного забвению рода.

– Ты права. Без должной рекомендации он бы не пустил крейговку даже на порог своего дома, но к моим словам родственник прислушается и сделает все, как я того пожелаю. – Лицо Хозяйки Мэлдина осветила почти что материнская улыбка, а я покачала головой, точно бы сомневаясь:

– Я не хочу сомневаться в словах Верховной, но пока это все лишь мечты и обещания…

– Которые скоро станут явью. – Теперь Ольжана даже не пыталась скрыть своего торжества. – Ты не веришь пустым словам, и это верно, но когда через неделю от Ульгера Римана придет положительный ответ, мы с тобой вновь все обсудим. Я расскажу все, что тебе потребуется знать о столичных делах и норове нашего Владыки. Тогда-то ты и убедишься, что Мэлдин не дает пустых обещаний, и станешь служить нашему делу так же, как мы послужим тебе!

А теперь ступай и помоги Деймаре в ее сегодняшнем служении. О Ларинии можешь не беспокоиться – более она и близко не подойдет к тебе со своими притязаниями.

– Надеюсь, что так, Матерь. – Опасаясь выдать себя взглядом, я покорно склонила голову – Старшая решила, что смогла купить взбунтовавшуюся гостью Мэлдина обещанием власти, а значит, на некоторое время ослабит свое наблюдение – именно это и было мне нужно.

Глава 7

Чары на крови

Олдер

Хотя небо опять с самого утра было затянуто тяжелыми, грязно-серыми тучами, Остен, глядя на опостылевший за эти недели Кержский лес, ощущал необычайный душевный подъем. Скинувшие листву, сиротливо тянущиеся к угрюмым небесам ветви деревьев более не наводили на него тоску, а вызывали улыбку – сегодня его утомительное ожидание наконец-то закончится!..

Олдер не знал, чем была вызвана эта уверенность, – просто чувствовал, что давящий на его плечи груз внезапно растворился без следа, а внутри все словно бы пело от предвкушения долгожданной схватки, и тысячник не стал противиться этому нежданному воодушевлению, а полностью доверился своему чутью.

Но все-таки первой подтверждающей грядущие изменения ласточкой стали не принесенные дозорными вести, а письмо от Арлина Неска – одного из немногочисленных приятелей тысячника. Послание застало Олдера уже во внутреннем дворе крепости, среди привычной утренней суеты: последние полученные Остеном от друга новости были неутешительными, и тысячник, нетерпеливо сломав печать, стал читать письмо тут же, прислонившись плечом к стене конюшни.