Пешка королевы - Мария Николаевна Сакрытина

Ворон. – Жаль, он ведь умел слушать. Его звали Лэр. И да, он потрясающе умел слушать.

Он замолчал, а я на мгновение снова увидел настоящего Криденса – подавленного юношу, отец которого был чудовищем, учившим сыновей убивать с пяти лет.

Странно, но после этого откровения заговорить было действительно легче.

– У меня есть сестра. Ее зовут Тина, она…

«Она для меня все, – вовремя опомнившись, удержал я. – Для тебя, Криденс, это сила, а для меня – семья. Особенно Тина. Мама, я знаю, что бы ни случилось, не пропадет. Но Тина, моя слабенькая, одаренная, глупенькая сестра…»

– Элвин, ты рассказал Тине, что ты волшебник? – неожиданно поинтересовалась Шериада еще в карете.

Я улыбнулся – она же просила не выглядеть уныло. Ей хотелось фальшивой улыбки спутника? Пожалуйста.

Рай незаметно сжал мою ладонь – наверное, боялся, что я снова выйду из себя. О нет, зачем? Улыбаться мне было привычно, особенно рядом с Шериадой.

– Нет, госпожа, не сказал.

Она удивилась.

– А собираешься?

– Нет, госпожа.

Рай посмотрел на меня, но в разговор вмешиваться не стал. Шериада усмехнулась.

– Мне казалось, тебе не понравилось, что я скрыла от тебя свой титул. Но ты делаешь с сестрой то же самое. Это ложь, Элвин. Сам знаешь, ни к чему хорошему она не приводит.

– Да, госпожа, – с улыбкой откликнулся я.

Шериада вздохнула и повернулась к окну. Снег закончился, ветер разгонял тучи на небе, открывая клочок за клочком голубизны то там, то здесь.

– Титул? – шепнул Рай, наклонившись ко мне. – О чем это она?

Он любопытный; это Шериаде в нем, похоже, и нравилось. Я покачал головой и промолчал.

– Она три раза спрашивала, что я с тобой делаю, – сказала королева, не оборачиваясь. – Два раза – публично. Твоя сестра – упрямый человек, она не успокоится, пока не узнает правду. В твоих интересах сделать так, чтобы эта правда ее не ранила.

– Госпожа, но разве Элвин занимается чем-то, что может ранить его сестру? – не выдержал Рай.

Шериада окинула меня красноречивым взглядом.

– Ты же учишься в престижной академии. Разве нет? – Рай тоже посмотрел на меня.

Моя улыбка сползла, как маскарадная маска. Я кивнул, стараясь хотя бы казаться спокойным.

– О да, – а вот Шериада улыбалась. – Конечно. Элвин слишком мягок и благороден для чего-то жуткого, правда? Например, убийства.

– Убийства? – эхом повторил Рай. – Но…

– Да. Или пыток.

– Но это же учеба, госпожа. Какие могут быть пытки? Вы шутите?

Шериада кивнула, не сводя с меня насмешливого взгляда.

– О да. Конечно, шучу.

– А-а-а, – выдохнул Рай. И рассмеялся.

Спутнику положено смеяться, когда его госпожа шутит.

– Расскажи Тине, кто ты и чем занимаешься, – сказала потом Шериада. – Я приказываю.

– Да, госпожа.

– Королева, – поправила она по-нуклийски, и голос ее стал холоден. – И твоя Повелительница. Ты не хочешь знать, что будет, если ты ослушаешься.

– Не хочу, – прошептал я.

Рай удивленно переводил взгляд с Шериады на меня и обратно, но молчал. Королева кивнула и не проронила больше ни слова до самого дворца.

Зато там она не умолкала.

Не буду утомлять вас сценами в духе «Не ждали? А я все равно пришла!». Они и Шериаде не делают чести, разве что позволяют выглядеть еще более эксцентричной, что она, конечно, любит. Только зачем?

Так она явилась на поминки во время речи лорда Ридана о том, каким прекрасным человеком был герцог Войт. Явилась и не постеснялась сказать, благодаря кому этого «прекрасного человека» не стало. Она также уточнила, кого еще не станет, если «кое-кто» не угомонится. А она лично проследит, чтобы угомонились. Отрубленная голова, по мнению Шериады, очень успокаивает. С отрубленной головой сложно интриговать. Зато без головы человек преспокойно предается вечному сну где-нибудь в могилке.

– Мы сжигаем наших мертвых, – заметил я – тихо, но все молчали, так что слышно было, наверное, даже в другом конце зала.

Шериада подняла брови.

– Неужели?

– Да, госпожа. Земли и так мало, чтобы рыть могилы. Зарывают только урны, и то не всегда.

– Хм, ну да. Успокоиться в огне – тоже отличный вариант. Я пробовала пару раз. Даже лучше, чем в гробу. Знаете, расслабляет.

«Сумасшедшая», – читалось во взглядах гостей.

– Госпожа, простите, но они же приведут во дворец личную гвардию, – взволнованно сказал Шериаде Рай после того, как мы покинули церемонию. – Каждый лорд, и тогда здесь будет бойня. Простите, но что вы делаете?

Шериада посмотрела на него, как на ребенка.

– Армию? А я о чем? Зачем, ты думаешь, мы так рано сюда приехали? Чтобы эти глупцы подготовились. Пусть приходят, пусть тащат свои армии и все, что у них есть, и поймут – все это бесполезно.

– Но, госпожа…

– Никаких «но», я разберусь.

Рай беспомощно посмотрел на меня – помоги, мол, убеди.

– Разберется, – повторил я.

Возможно, Рай решил, что я тоже сошел с ума.

После поминок Шериада навестила короля. И королеву, которая осталась с венценосным супругом, больным настолько, что он даже не смог встать с постели. Что именно происходило за закрытыми дверьми королевских покоев, я не знаю: нас туда, конечно, не пустили. Рай остался в лакейской, а мне было велено прогуляться и найти сестру.

– Она там, с герцогом Стрерским, – сказала Шериада. – В белом. В смысле, она в белом, а он в черном. Хм, может и мне стоило надеть траурный наряд? Этот глупец все-таки был моим родственником, хотя дальним, – она опустила взгляд на подол своего черного, как ночь, платья. – Ну и бездна с ним. Ах да, Раймонда я защитила, не волнуйся. Даже если сюда ворвется толпа оживших мертвецов или демонов, или дворец вдруг взорвется, твой друг уцелеет.

Я все-таки присмотрелся к Раю, когда она ушла. Защита была: еле заметный золотистый ореол вокруг Рая. Действительно, сгори тут все в прах, он выживет.

– Иди, Эл, – шепнул он мне, оглядываясь на стражников, – она же приказала.

Я тоже покосился на гвардейцев у дверей.

– Не волнуйся. С твоей головы и волос не упадет.

Рай нервно улыбнулся.

– Ты шутишь прямо как она.

– Это не шутка.

– Ну да. Иди, Эл, уведи отсюда Тину.

Мы обменялись взглядами: дворец сейчас был, пожалуй, даже опаснее приморских границ.

«Неужели Шериада убьет всех? Гвардейцев, лордов, их слуг? С нее станется», – думал я, пока шел по знакомым коридорам. Любому придворному они показались бы пустыми. Для меня же здесь было слишком людно: лакеи, стражники, снующие туда-сюда курьеры. Я привык к нуклийскому одиночеству.

На меня смотрели. Пробегавшие мимо лакеи отводили взгляд, а потом останавливались и оборачивались. Шушукались горничные. Гвардейцы вообще глаз не сводили – считали