Многоярусный мир: Гнев Рыжего Орка - Филип Фармер

Орк весь дрожал. Его лицо и тело блестели от пота, и нижняя губа дергалась. Все это, казалось, еще больше злило Лоса.

Джим возненавидел этого отца.

Хотя он прибыл сюда, чтобы войти в Орка и слиться с ним воедино, Джим колебался. От сочувствия, смешанного с гневом, его сознание помутилось, а для того, чтобы войти в Орка, ему требовалось все его спокойствие и самообладание. К чему усложнять и без того устрашающий шаг. Джим не мог, конечно, знать, но чувствовал, что если он совершит промах во время процедуры проникновения, то окажется в очень скверном положении.

Отец, лицо которого все сильнее краснело и кривилось, взмахнул курильницей и ударил Орка по голове. Мальчик упал на колени, но не поднял опущенных рук. Джим догадался, что если бы Орк шевельнул руками, то полностью провалил бы свою роль в церемонии. Что последовало бы за этим, Джим не знал.

Женщина что-то сказала. Лос гневно глянул на нее и произнес одно слово. Она ответила ему таким же взглядом и тоже произнесла одно слово. Вряд ли они говорили друг другу комплименты.

Орк нетвердо поднялся на ноги и устремил глаза вверх. Из ранки сочилась кровь, по щекам текли слезы, но он крепко стиснул зубы.

Энитармон с криком подскочила к Лocy и тоже стукнула его по голове своим жезлом.

Моя мать точно бы так не поступила, подумал Джим.

И тут его вынесло из храма, и он полетел ввысь, оставляя далеко под собой горы, континент, планету, солнце, стремясь к вратам своей комнаты на Земле, а потом с беззвучным взрывом прошел в эти врата.

Глава 14

9 ноября 1979 г.

При следующем своем вхождении Джим не увидел больше жутких, пересекающихся, сияющих, многомерных стен. Вместо этого навстречу ему хлынул плотный поток тел, попеременно вспыхивавших то зеленым, то красным. Тела походили на сперматозоидов с человеческими лицами, и на каждом лице была злобная ухмылка.

Джим пробился сквозь их орду — они отскакивали прочь с его дороги — и сразу оказался во вселенной Орка. Еще до того, как прочесть заклинания, Джим решил, что вселится в Орка, когда тому будет семнадцать лет.

Орк был в лесу, в сотнях миль от города. Он вырос в высокого и очень мускулистого юношу. Он стоял за толстым стволом дерева, сжимая левой рукой древко копья. Его голову покрывал синий колпак, как у Робин Гуда, с торчащим сбоку алым пером. Кроме колпака, короткой юбки-килта и сандалий, на нем не было ничего. На поясе в ножнах висели короткий меч и метательный топорик. Прошло около часа, как перевалило за полдень. Небо — в этот день багровое — было ясным, и солнце, тоже багровое, пылало над лесом. Но внизу, под толстым покровом растительности, оплетавшим деревья семисотфутовой вышины, было прохладно.

В этой зеленой крыше высоко над головой обитало множество насекомых, птиц и животных. С ветки в пятидесяти футах над Орком похожий на енота зверек с зеленой бородой, вися на своем цепком хвосте, ругательски ругал человека. Орк прислушивался к чему-то, но трудно было бы различить нужный звук среди шума лесной жизни.

Орк повернул голову. Его отец Лос и его мать Энитармон вышли из тени деревьев позади него. Родители тоже были одеты в одни только килты и сандалии и тоже вооружены. Но Лос, кроме копья и топора, имел при себе еще и пистолет с утолщением-луковицей на конце ствола — лучемет.

Джима снова мучил страх. Проникнуть в сознание Орка и, быть может, остаться в нем навсегда — с такой опасностью он никогда еще не сталкивался. Но он должен сделать это — иначе он будет жить, как трус, до конца своих дней. Победа или смерть. Да, смерть вполне вероятна. Или, что еще хуже, Орк поглотит его. Или он будет поглощен лишь частично, но навсегда останется узником в чужом теле.

Все едино. Надо войти в разум Орка. Стать частью Орка. Не самим Орком, господи боже мой!

И Джим сделал это. Пару секунд он чувствовал себя так, будто попал в яму с силосом. Слизистая комковатая субстанция душила его. Он ослеп. Мрак и мерзкое вещество, в котором он тонул, чуть не заставили его повернуть назад. Но он скрипнул воображаемыми зубами и беззвучно приказал себе: «Вперед!»

И жуткое месиво осталось позади, хотя мрак не развился. Джима подхватил бешеный поток тяжелой, как ртуть, жидкости и понес по извилистым каналам под шум биения то ли гигантских крыльев, то ли огромного сердца.

Это тоже осталось позади. Теперь Джим плавал в каком-то тихом пространстве. Потом послышался слабый треск, и вокруг заплясали искры.

Искры стали крупнее, слились воедино и превратились в яркий свет. Джим обрел способность видеть, слышать, обонять и ощущать вкус, словно в своем земном теле.

Он вошел в плоть и в мозг Орка, почти полностью стал им. Он точно крошечный паразит, который прилепился к стенке артерии своего носителя и надеется, что бурный поток крови не смоет его. А пока что он подключается к хозяйской нервной системе и разделяет со своим объектом все его мысли, воспоминания, эмоции и ощущения.

Эта односторонняя связь, как вскоре выяснил Джим, была очень неудобна. Требовалась привычка, чтобы думать одновременно и за себя, и за Орка.

Орк увидел, как из леса выходят его дядя Лувах и тетя Вала. За ними шла дюжина туземцев — рабы властителей, следопыты и загонщики. Их кожа была чуть темнее, чем у властителей, но только потому, что они больше времени проводили на солнце. На них были набедренные повязки, тела покрывала густая татуировка, в длинных темных волосах и продырявленных ушах топорщились перья. Их единственным оружием были бамбуковые духовые ружья со стрелами, пропитанными парализующим веществом. Предводитель нес огромный скрученный сигнальный рог, принадлежавший раньше какому-то гигантскому буйволу.

Лос спросил густым, рокочущим голосом:

— Есть успехи, сын?

— По-моему, один прячется вон в тех зарослях шинтхи, — сказал Орк. — Он ранен. Мне помогли его выследить капли крови, хотя кровотечение не слишком сильное.

— Это, должно быть, тот, который убил двух рабов, — сказал Лос. — Где все остальные, известно, кроме тех, что убиты или скрылись.

Джим немного удивился тому, что понимает речь властителей (или тоанов, как они сами себя называли). Удивление было каким-то вялым, поскольку такими же были пока все его собственные чувства; однако все, что поступало к нему через Орка, было ярким и четким.

Лувах и Вала подошли и встали рядом с Лосом. Родители Орка пригласили их погостить во дворце и поохотиться на человека. Лос по этому случаю открыл врата между их двумя мирами достаточно надолго, чтобы гости успели пройти.

По своему почину Лос этого никогда бы не сделал. Это его жена настояла на том, чтобы пригласить Луваха-Конника вместе с его женой и сестрой Валой. Энитармон хотелось пообщаться с кем-нибудь еще, кроме своей семьи и рабов.

Орк обожал красивую и добросердечную Валу. Но до сих пор ему все никак не удавалось поговорить с ней. Охота была жестокой, напряженной и почти не давала им роздыху.

— Оружие все еще при нем? — спросил Лoc.

— Не знаю, — ответил Орк.

Добычей им служили туземцы, приговоренные своими же соплеменниками к смерти за тяжкие преступления. Лос по своему усмотрению мог изменить приговор и использовать смертника в качестве дичи. Так он и делал время от времени, когда ему наскучивали другие забавы. Вот и теперь сюда, в дремучий лес, доставили семерых опасных преступников, дали им копья и ножи и отпустили на волю. Через двадцать минут властители со своими людьми пустились по их следам. Все властители, кроме Лоса и Валы, имели при себе лишь примитивное оружие, чтобы охота представляла опасность и для охотников. Отец и тетка Орка приберегали лучевые пистолеты на случай, если на охотников нападет хищный зверь или если преследуемый одержит верх в бою с властителем. Правила охоты на человека, основанные на давней традиции, никогда не менялись. Если кто-то из властителей и нарушал их, то он или она хранили об этом молчание.

— Кто хочет прикончить зверя? — крикнул Лос.

— Буду счастлив, — ответил Орк.

Он сознавал, что вызвался ради того, чтобы завоевать отцовское уважение, хотя и не любил своего отца. А еще больше ради того, чтобы блеснуть перед теткой.

— Я понимаю, что тебе нужно приобретать опыт, — сказал Лос, — Ты пока что убил не многих, будь то зверь или человек. Но вежливость обязывает предоставить случай в первую очередь нашим гостям. Не забывай этого.

— С радостью уступаю свое право Орку, — сказала Вала, — Я пойду следом за тобой, племянник.

Господи, до чего же они бессердечные, думал Джим. И какое хладнокровие! Что они за люди? Но ведь он читал у Фармера, какими жестокими могут быть властители. Этого следовало ожидать.

Несмотря на свое возмущение, чувствовал он то же, что и Орк. Молодой властитель, а следовательно, и Джим, был возбужден и горел от нетерпения. В то же время он, а следовательно, и Джим, надеялся, что не ударит в грязь лицом — ни живой, ни, чего доброго, убитый.