Глиняный папуас - Геннадий Гор

Прир снова включил оптический аппарат. Пространство очистилось. Возник горный перевал. Блеснула молния. Раздался раскат грома. Огромная грозовая туча висела над обрывом.

— А где же пристанище? — спросила Дуона. — Я что-то не вижу.

— За этой стеной, собранной из грозовых туч, — ответил Прир.

Снова блеснула молния, вновь раздался оглушительный удар грома. Казалось, гремело не там, где синела ограда, собранная из туч, а здесь, в комнате.

Прир выключил аппарат, Дуона вскочила с места.

— Я должна сейчас же отправиться туда. Мне нужно повидаться с Ратом. Он что-то знает о моем муже.

— Это невозможно, Дуона. Он не пустит. И это небезопасно. Там летают шаровые молнии.

— Я поеду.

— Тогда вместе с нами, — сказала Зэа. — Достань изоляционные плащи, Прир. И вызови «Быстрее часа». Нет, лучше «Быстрее минуты». Это, кажется, довольно далеко.

— Сейчас вызову. Но следовало бы сначала пообедать. На гостеприимство Рата рассчитывать не следует. А я проголодался.

— Пообедаем где-нибудь на обратном пути.

Они вышли, захватив с собой изоляционные плащи.

Возле крыльца их ожидала машина.

— Почему «Быстрее часа»? — спросила Зэа мужа. — Я же просила тебя, Прир, вызвать «Быстрее минуты». Это же далеко.

— Не так далеко, как это тебе кажется. И, кроме того, там скалы… — Он замялся. — «Быстрее часа» надежнее. Я к этой машине привык.

Они сели. Возникло отчужденное, почти абстрактное ощущение пространства, порожденное скоростью. Все сливалось в одно крутящееся мглистое пятно. Казалось, не было ничего ни позади, ни впереди, ни рядом, — ничего, кроме сжатого до отказа вертящегося круга.

— А нельзя ли там изменить климат? — спросила Зэа Прира.

— Можно, разумеется, но не нам, а самому Рату. Управление погодой находится внутри дома, на кухне. Рату стоит только нажать кнопку, и возле дома будет чудесная погода. Может быть, он уже нажал. Вряд ли он все время прячется за грозовой тучей. Впрочем, через десять минут мы убедимся сами.

Машина замедлила скорость и опустилась на поляне у горного перевала.

Дуона и ее друзья вышли.

— Посмотрите, прекрасная погода! — сказала Зэа. — Солнце! И на небе ни одной тучи!

— Безотказно действует устройство, — повеселел Прир. — А признаться, я немножко опасался, зная характер Рата. Малейшая неисправность, и жди неприятностей.

— Но ты же архитектор и композитор, — перебила его Дуона. — Разве ты отвечаешь и за устройство управления погодой?

— За все отвечаю я. Но смотрите… Солнце! И чистое нежное небо. А он меня уверял, что хорошая погода действует ему на нервы, что он может творить только когда рядом гроза, или снежная пурга, или шторм… Ничего не понимаю!

Они не прошли и двухсот метров по горной тропе, как солнце скрылось и небо снова покрылось тучами.

Раздался раскат грома.

— Наверно, увидел нас, — сказал Прир, — и принял меры. Это на него похоже.

— Я все равно должна идти. Прир и Зэа, обождите меня здесь. Нет, нет. Я пойду одна…

И Дуона пошла вверх по тропе, туда, где висела туча.

Было сумрачно на этой гордой тропе. Все вдруг затихло, как это бывает перед ударом грома. Наконец тягостная тишина рухнула в раскатах. Молния осветила поляну. Теперь стал виден дом. До него было всего каких-нибудь сто метров, но Дуоне эти сто метров казались бесконечными. Они были как вакуум в космическом пространстве, обрывающийся в ничто. Дуона сделала шаг, и ей показалось, что нога ее проваливается в нечто отсутствующее, не имеющее опоры. Она вскрикнула… Ее крик был услышан.

— Осторожнее, — сказал кто-то из темноты. — Остановитесь! Ждите меня…

Она узнала голос Рата.

— Какая необходимость привела вас сюда? Протяните руку и идите за мной. И не бойтесь! Чувства вас обманывают. Здесь нет вакуума… Это только кажется…

И действительно, под ногами вместо пустоты была тропа, шуршал гравий.

Войдя в дом, Дуона облегченно вздохнула.

Рат пристально посмотрел на нее.

— А, это вы? Жена Путешественника? Снимайте свой изоляционный плащ. Вам ничего не угрожает, кроме опасности услышать правду. Я не из тех, кто прячет свои мысли за оболочкой сладких и льстящих слов. Что привело вас сюда? Откуда вы узнали мой адрес? Признаться, я не испытываю радости от вашего визита.

— Я пришла узнать о своем муже.

— Садитесь. И успокойтесь. Вы озябли? Мне стоит нажать кнопку, и буря утихнет. Но я не из тех, кто любит тишину. Вы пришли узнать о своем муже? Но о нем знает та часть моего «я», которая отправилась вместе с ним. Телепатия, к сожалению, не настолько совершенна… И я не могу знать мысли даже своего двойника на таком огромном расстоянии… Может быть, вы голодны? На столе фрукты. Плоды природы, а не искусственного фотосинтеза. Я люблю плоды природы, хотя органики и научились создавать искусственные плоды не хуже…

— Вы действительно ничего не знаете о моем муже?

— И знаю что-то. И не знаю почти ничего. Знание, если его можно назвать знанием, находится где-то посредине между «да» и «нет»… Между утверждением и отрицанием.

— Не играйте словами. Я не для того пришла сюда, чтобы слушать софизмы.

— Вам и не следовало приходить. Я здесь работаю. Но уж раз вы пришли… я буду откровенен с вами не ради вас и тем более не ради вашего отсутствующего супруга. А только ради вашего покойного деда — биоэнергетика Э-Лана, гений которого я ценю. У вас есть с ним небольшое, чисто внешнее сходство. Что-то в глазах… Вы знаете, я не был другом вашего мужа. Наоборот… Но нас, если хотите, сближали разногласия, нас сближала диалектика спора. Мы спорили с ним здесь. Муж ваш отправился в неведомое, но, — глаза Рата смеялись, — но спор наш с ним продолжается…

— Продолжается? — перебила его Дуона. — Вы не оговорились? Но как? Где?

— Если бы я знал — где! Но я не знаю. Идеи вашего покойного деда Э-Лана толкнули меня на создание Собеседника. В Собеседника мне удалось вложить частицу своего живого «я». Собеседник отправился вместе с экспедицией вашего мужа. Но мне не удалось его повторить, хотя осталась схема. По-видимому, вмешалась какая-то неповторимая случайность. Все Собеседники, которых я пытался воспроизвести, оказались неполноценными. Опыт удался только однажды. Мне даже нечем подтвердить, что он удался. Я слишком поторопился. Мне не следовало Собеседника посылать в экспедицию. Но желание продолжить спор было сильнее здравого смысла. Вот уже много лет я пытаюсь воспроизвести опыт, но ничего не получается. У вашего деда это получилось бы. Он один мог мне помочь. Он умел и случайность заставить служить науке. Мне не верят, что я преодолел механизм и создал почти личность. Не верят! А опыт, который нельзя воспроизвести, ничего не стоит…

Рат усмехнулся.

— А вы тоже сомневаетесь?

Дуона покачала головой.

— Не то и не другое. Я думаю только о своем муже. Мне хочется знать, жив ли он. И когда я узнаю, что он жив, я смогу спокойно и внимательно слушать о вашей попытке преодолеть механизм машины…

— Вас, кажется, зовут Дуона? Вы действительно очень похожи на своего деда. Лоб. Улыбка. Разрез Глаз. — Рат прищурился, разглядывая гостью. — Конечно, сходство оболочек. Чисто внешнее сходство. Гений неповторим. Но даже ради этого внешнего сходства… Я сейчас вам покажу его…

— Кого?

— Вашего мужа, — оказал Рат тихо. Дуона побледнела и схватилась рукой за ручку кресла. Может быть, ей послышалось?

— Да, вашего мужа, — повторил тихо Рат. — Но этот миг, который мне удалось остановить, относится к сравнительно давнему времени.

Рат подошел к какому-то странному, незнакомому Дуоне аппарату и, по-видимому, включил его. Что-то непостижимое произошло с комнатой, со всеми вещами и с Дуоной, они как бы сдвинулись с места и переместились в другое измерение.

Теперь перед Дуоной была та часть космического корабля, в которой находилась каюта ее мужа. Дверь каюты открылась, и появились Путешественник и два его спутника: астронавигатор Никгд и биолог Цын.

— Твои доводы, — сказал Цын, — все твои доводы не соответствуют фактам. Да, это жизнь, все-таки жизнь, хотя у нее нет ни формы, ни «памяти». Это жизнь, как бы вырванная из времени и посаженная в вакуум. Я везу кусок этого студня в банке со спиртом…

— Э! Бросьте спорить, — вмешался астронавигатор Никгд. — Наши морские животные не менее студенисты… Поговорим о чем-нибудь более веселом и интересном…Вчера…

— Вчера! — перебил его Путешественник. — Сколько еще будет этих вчера, пока наступит завтра…

— Что ты имеешь в виду?

— То, о чем мечтаю, планету, где живут подобные нам, умеющие чувствовать и мыслить…

Глаза Путешественника смотрели грустно и устало.

И снова Дуона почувствовала сдвиг, перемещение пространства и времени.