Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

др. В городах, возникших на основе древних поселений, князья могли возводить новые стены, «сыпать» земляные валы, строить «детинцы», расширять их, окружать «околоградье» новой линией земляных и деревянных укреплений, возводить церкви и монастыри, «хоромы» и «красные дворы», до неузнаваемости менявшие облик древнерусского поселения, но не они были их основателями. Время их возникновения к эпохе летописцев было уже основательно позабыто, но пытливый народный ум пытался восполнить пробел. И складывались предания и песни о легендарных основателях городов, «нарубавших» в седой древности города так же, как это делали современные им князья. Так возникли легенды о Кие, Щеке и Хориве, основателях Киева, о варяге Туре, заложившем Туров, записанные первыми русскими летописцами.

Древний Киев был хорошо известен Востоку, Западу и Византии. О «Куябе» («Куяве») говорят Аль-Джайгани, Ибн-Фадлан, Ибн-Хаукаль и другие восточные писатели. О Киеве сообщают договоры русских с греками и Константин Багрянородный. О Киеве говорят Титмар Мерзебургский, Брунон и скандинавские саги. Киев, как и Русь, был городом, «ведомым и слышимым во всех концах земли».

В древности Киев носил и другое название. Константин Багрянородный сообщает, что однодеревки русов «собираются к Киевской крепости, называемой Самвата…»[315] Киевская крепость — это, очевидно, древнейший укрепленный район Киева. Но почему он получил название «Εαμβατάς»? Это слово пытались объяснить и из славянских языков («совода», соединение вод Днепра и Десны, «се мать» городов русских), и из языков венгерского («szombat» в значении городов и местечек), скандинавского («se stapr aer sambatasi» — «место, где собираются лодки»), франкского, литовского, армянского («Sambat» — имя собственное), арабского, финского («sampatasa», что означает «пограничный камень» или «пограничная равнина») и хазарского языков[316]. Н.Я. Марр считал возможным связать это название Киева с культовым именем, означающим тотемные божества сарматов и одинаково отложившимся в топонимических названиях Армении и Руси. Отсюда, из сарматского мира, откуда русский народ взял свои «дако-сарматские элементы в русском народном творчестве» (мотивы коней, стилизованные кони, изображения, связанные с сарматскими культами, и т. п.), пришла на Русь и в Армению легенда об основании Киева (Куара в Армении), в которой действуют в одинаковых условиях местности три брата и сестра их по имени Лебедь (Лыбедь), в исторические уже времена, в VII в., записанная армянским историком Зеноном Глаком, попав в армянский эпос едва ли не со слов тех самых русских воинов хазарских дружин, которые тогда же, в VII в., в далеком Закавказье столкнулись с армянами и чья речь была записана Моисеем Утийцем, русских воинов, рассказывавших свое предание о постройке «на горе» «града», вокруг которого был «лес и бор велик». Армянский Куар, двойник Киева, тоже был воздвигнут на возвышенности, где было «также обилие травы и деревьев». И все три брата армянской легенды — Куар, Мелтей и Ореан — действовали в «области Палуни», двойнике земли русских полян. Отсюда, из сарматского мира, быть может только в передаче хазар, эпигонов сарматского мира, пришло во времена хазарского владычества на Среднем Днепре и название древней киевской крепости «Самват»[317]. Непосредственно хазарское происхождение наименования «Самват» тем более кажется понятным, что частичка «сам» часто употребляется хазарами для обозначения населенного пункта («Самкерц», «Семендер» и др.). Слово же «bat» в тюркском языке (а хазарский язык, язык болгарской группы, остатком которого справедливо считают современный чувашский язык, является древнетюркским) означает «крепкий».

Все остальные теории происхождения названия «Εαμβατάς» не могут быть приняты. Даже финская теория, которая как будто бы имеет некоторые основания претендовать на более или менее удачный подход к разрешению вопроса, учитывая финскую топонимику северной части Днепровского Левобережья, вряд ли может быть признана обоснованной. Когда у Среднего Днепра обитало население, в языке которого имелись элементы, близкие к позднейшей финской речи, ни о каких «крепостях» не могло быть и речи, а назвать «равниной» холмы и лесные чащи Киева можно только по недоразумению. Заслуживает внимания только недавно высказанное Б.А. Рыбаковым предположение об антском происхождении названия «Самват» или «Самбат».

Он указывает на найденную в 1902 г. в Константинополе надгробную надпись, гласящую:

Здесь погребен Хилбудий, сын Санбата, умерший месяца ноября индикта 7. Супруга Хилбудия.

Судя по индикту, Хилбудий, сын Санбата, умер в 529 г. «Вполне вероятно, что погребенный здесь Хилбудий тождественен с антом Хилбудием, описанным Прокопием. В таком случае имя отца Хилбудия — Санбат — приобретает особый интерес в связи с названием Киева «Самбатас». Сам Хилбудий несколько напоминает летописного Кия — и тот, и другой пытались вместе с антами («с родом своим») поселиться на Дунае (по Прокопию, в городе Туррисе), но оба были вынуждены оставить Дунай из-за конфликтов с местным южнославянским населением»[318]. Сомнительно, конечно, чтобы эта надгробная надпись была связана с могилой известного анта Хилбудия, так как если датировка ее верна, то в могиле покоится прах неизвестного нам Хилбудия, а другого, ибо тот Хилбудий был убит в 534 г. Но очевидно, что погребен в этой могиле был видный ант, сын Санбата. Следовательно, имя Санбат, близкое наименованию Киева Самбатом, было антским, русским, именем.

Память о наименовании Киева «Самвата» вряд ли сохранилась до летописных времен. Если даже считать, что «се мати» означает просто осмысление летописцем древнего названия города, так как трудно предположить, чтобы действительно город Киев был назван «матерью», то и в таком случае придется сделать вывод, что летописец не понимал этого названия, его смысл был утрачен, и он по-своему объяснил непонятное ему слово.

Раскопки древнего Киева обнаружили на территории города три древнейших поселения VIII–IX вв., не представлявших собой еще единого центра. Эти три поселения, расположенные на Щековице, на горе Киселевка и на Киевской горе, три городища дофеодального Киева, по преданиям, записанным летописцем, связывались с Кием, Щеком и Хоривом. Они не покрывались общим названием «Киев», и только к концу X в. одно из них, расположенное на Киевской (Андреевской) горе, втянуло в орбиту своего влияния все остальные, и только тогда складывается Киев как единый крупный городской центр.

Древнейшее Киевское городище, значительно меньших размеров, чем так называемый «город Владимира», было окружено валом и рвом, засыпанным Владимиром во время постройки в конце X в. (989 г.) Десятинной церкви (церкви Богородицы). На дне рва обнаружена лепная керамика, очень грубая и примитивная, что заставляет датировать древнее Киевское городище VIII–IX вв., а может быть, даже более ранним временем. Внутри городища VIII–IX вв. обнаружена землянка прямоугольной формы с крышей из досок, покоившейся на балке. Стены были сплетены из прутьев и обмазаны глиной. В землянке стояла прямоугольная глиняная печь со сводчатым верхом. На полу землянки найдены осколки битой лепной посуды и глиняные пряслица, датируемые