Смерть дублера - Рекс Тодхантер Стаут

производством. Ни одной живой душе не положено было догадываться, что «Г.» означает Гвендолин. Эми совершенно случайно узнала об этом от Фила Тингли.

Сол Фрай и Г. Йейтс приветствовали Эми вполне дружелюбно, хотя и без особого радушия, а Артур Тингли – с гримасой на лице и раздражением в голосе. Едва покончив с церемониями, он грубо спросил:

– Не иначе та штучка Боннер прислала тебя сюда? Удалось чего-нибудь добиться?

Эми досчитала в уме до трех, как и собиралась, заранее понимая, что беседа потребует высочайшего самоконтроля перед лицом провокационных выпадов.

– Боюсь, – произнесла Эми спокойно и, как она надеялась, без тени вызова в голосе, – многого достичь нам не удалось. В любом случае мисс Боннер меня сюда не посылала. Я пришла по собственной инициативе… не по просьбе мисс Боннер. Нам с вами следует обсудить кое-что… – Эми покосилась на двух остальных. – Наедине.

– Что за шуточки? – уставился на нее Артур Тингли. – Ты имеешь в виду личное дело? Какого рода вопросы ты хочешь обсуждать? Тут все-таки коммерческая фирма, и рабочий день еще не закончен!

– Мы уходим, – объявила Г. Йейтс решительным, но на удивление высоким голосом. – Пошли, Сол…

– Нет! – рявкнул Тингли. – Вы останетесь.

Но женщина схватила Сола Фрая за локоть и подталкивала к двери, но не к той, через которую вошла Эми. Открыв ее, мисс Йейтс обернулась:

– Твоя племянница хочет поговорить с тобой наедине. А мы все равно собирались просмотреть кое-какие бумаги.

От захлопнувшейся двери затряслась тонкая перегородка. Бросив хмурый взгляд в сторону, Тингли перевел его на племянницу и вовсе перестал сдерживаться:

– Ну? Что еще? Раз уж ты прервала важное совещание, чтобы морочить мне голову своими личными делами…

– Я не собираюсь обсуждать с тобой мои личные дела. И я не знала, что могу помешать совещанию. Меня пропустили, заверив, что ты готов меня принять.

– Ну естественно! Хотел кое-что сказать тебе! Я только этим утром узнал, что именно тебя загрузили работой по этому делу, после чего заявил Боннер, что не доверяю тебе и не согласен с таким выбором! – Он хлопнул ладонью по столу Томаса Тингли. – Не желаю, чтобы ты совала свой нос! Если она уже сообщила тебе мое мнение и ты потому явилась, хорошо, можем это обсудить! Даю тебе ровно три минуты!

Из жилетного кармана Артур Тингли действительно вынул часы на цепочке.

Эми чувствовала, что ее трясет, и твердо знала, что в таком состоянии считать в уме уже бесполезно. Дядя был попросту невыносим. И хотя Эми не удалось сдержать прилив адреналина в крови, она все-таки постарается контролировать свой голос. С этим она справится.

– Пусть ты и брат моей матери, – твердо и ясно произнесла Эми, – ты все равно неотесанный троглодит.

После чего развернулась и вышла из кабинета, не обращая внимания на вопли, летящие ей вслед.

Тем же путем Эми прошла по лабиринту перегородок в приемную на верхней площадке старой лестницы, спустилась по скрипучим ступеням, вышла на улицу и быстрым, решительным шагом направилась на восток. Злость придала ей энергии. Значит, этот жалкий тюфяк объявил мисс Боннер, что не доверяет Эми? Вот как! Досадная мелочь, не более, ведь Эми постаралась все объяснить мисс Боннер еще в самом начале, когда ей только поручили это задание. К такому выводу она пришла, пройдя всего квартал, а затем обратилась мыслями к другим своим проблемам. На Седьмой авеню она повернула на юг и, разогревшись от ходьбы, расстегнула воротник серой шубки, чтобы вдохнуть глубже.

Если Эми потеряет место, пиши пропало. Какая-то работа нужна ей позарез, а эта была очень даже ничего. Но ситуация сильно осложнилась. Все так запуталось… Вопреки всему, Эми приняла решение и даже приступила к его осуществлению, но потерпела неудачу из-за того, что разозлилась на дядю Артура, который повел себя точно так, как она и представляла. Все стало еще более сложным и запутанным.

Погруженная в невеселые мысли, Эми дважды налетела на встречных прохожих, что было совсем на нее не похоже. На Четырнадцатой улице она совершила еще более отчаянную оплошность. Рассеянно сойдя с тротуара и обогнув припаркованное рядом такси, она влетела прямо в бампер проезжавшей мимо машины и была сбита с ног.

Глава 2

Чьи-то крепкие руки подхватили и помогли Эми подняться. Хотя она по натуре не была вспыльчивой, сейчас ее раздражало, что к ней прикасаются чужие руки. Эми с гневом отстранилась, но едва снова не упала. Кружилась голова. Несколько голосов пожелали знать, сильно ли она пострадала, и Эми дала расплывчато-отрицательный ответ. Подбежал коп, крепко схватил ее за руку и проводил на тротуар.

В голове у Эми достаточно прояснилось, чтобы она осознала всю снедавшую ее злость. И ломким голосом она обратилась к полицейскому:

– Прошу вас, отпустите мою руку. Мне совсем не больно. Я сама налетела на ту машину, так что позвольте мне…

– Минутку, – произнес мужской голос, не принадлежащий копу. – Это моя машина сбила вас. Посмотрите, вы же с ног до головы в грязи. Сами вы и понятия не имеете, поранились или нет. Лучше я отвезу вас к врачу.

– Мне не нужен врач. – Все еще немного оглушенная, Эми подняла голову и посмотрела на говорящего, на его лицо с карими глазами, с заостренным носом и подбородком; в уголках рта человека пряталась улыбка. Это успокаивало и внушало доверие, и она, не задумываясь, добавила: – Но вы можете подбросить меня домой… если вам… это не далеко…

Коп поспешил вмешаться:

– Пора бы мне увидеть ваши права.

Мужчина с готовностью показал их. Прочтя имя, коп поднял голову; на лице его появилась улыбка, полная удивленного интереса:

– Даже так? Что ж, рад знакомству! – и вернул права владельцу.

Эми оперлась на предложенную мужчиной руку, три шага спустя поняла, что не нуждается в поддержке, и позволила усадить себя на переднее сиденье темно-синего универсала «везерилл». Правое колено немного ныло, и Эми хотелось осмотреть ссадину, но она решила потерпеть. Сзади сидел еще один мужчина. Когда машина тронулась с места, сидевший рядом с ней водитель спросил:

– В сторону центра или наоборот?

– От центра будет вернее. Гроув-стрит, триста двадцать, пожалуйста.

После того как машина, развернувшись, вписалась в оживленное движение на Седьмой авеню, еще три квартала все молчали, но затем водитель, продолжая смотреть вперед, неожиданно заметил:

– У вас короткие пальцы.

– Но и это не все, – пропел с заднего сиденья баритон с сильным, подчеркнуто-музыкальным иностранным акцентом. – У нее глаза такого же цвета, как и стены. Цвет ее глаз в точности совпадает с краской, в которую выкрашена наша ванная на втором этаже.