Сочинения - Иоанн Кассиан Римлянин

\360// нам днем и ночью, то не только не получим никакого назидания в кротости и терпении, но еще усвоим жестокое и противное евангельскому совершенству расположение. Ибо не только научимся не молиться за своих врагов, не любить их, но еще будем отворачиваться от них с неумолимой ненавистью, злословить и постоянно изливать молитву против них. Но было бы беззаконно и нечестиво думать, будто в таком духе изрекли это святые мужи и друзья Божий, которым до пришествия Христова не был положен закон, потому что, превышая повеления его, они желали повиноваться евангельским заповедям и стараться достичь апостольского совершенства, предваряя устроение времени.

глава 22 Демонам не дана власть вредить по произволу

А что бесы не имеют власти вредить всякому человеку, это ясно доказывает пример блаженного Иова, которого враг не смел искушать больше, нежели дозволено ему распоряжением Божиим, и свидетельствует изложенная в евангельской истории исповедь злых духов, которые говорили: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней (Мф 8, 31). Тем более нужно верить, что они не могут по своему произволу войти ни в какого человека, созданного по образу Божию, когда без позволения Божия они не имели власти войти в нечистых и немых животных. Даже никто, не говорю, из молодых, которых видим постоянно пребывающими в этой пустыне, но и из совершенных, окруженный полчищем таких врагов, не мог бы обитать в пустыне одиноким, если бы у них была власть и свобода по своей воле вредить или искушать. Это подтверждает изречение нашего Господа и Спасителя, которое Он по смирению воспринятого Им человечества произнес Пилату, говоря: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дат тебе свыше (Ин 19, 11).

\361//

глава 23 Об ограничении власти демонов

Впрочем, нам достаточно известно и из нашего опыта, и из предания старцев, что демоны ныне не имеют такой силы, как в прежнее время, в самом начале отшельничества, когда еще редкие монахи жили в пустыне. Ибо тогда такая была лютость их, что немногие, очень твердые и преклонные возрастом, едва могли сносить жизнь в пустыне. Хотя и в самих киновиях, в которых жили по восемь, десять человек, они нападали столь часто и явно, что монахи не смели все в одно время спать ночью. Когда одни предавались сну, другие, бодрствуя, занимались пением псалмов, молитвою или чтением. Когда требование природы побуждало этих ко сну, другие, пробудившись, становились на стражу для охраны тех, которые должны были спать. Если же ныне такой безопасностью или благонадежностью пользуемся не только мы, которые по–видимому от опыта старости несколько укрепились, но и юные возрастом, то отсюда следует одно из двух: или силою креста, проникающей даже в пустыни, и блистающей везде благодатью его обуздана злость демонов, или наше нерадение делает их менее злыми в нападении, чем прежде, так как они не удостаивают вооружаться против нас с таким усилием, с каким прежде свирепствовали против искуснейших воинов Христовых; и этой хитростью невидимых искушений более жестоко поражают нас. Ибо мы видим, что некоторые впали в такое равнодушие, что необходимо увещевать их более снисходительно, чтобы они только, не оставляя своих келий, не вдавались в более гибельные хлопоты и, бродя повсюду и скитаясь, не предавались более грубым порокам. И надо верить, что они получат большой плод, если только, хоть и с некоторым нерадением, заставят себя оставаться в пустыне, и старцы обычно предлагают им как важное средство: сидите в своих кельях, и сколько угодно ешьте, пейте и спите, только постоянно пребывайте в них.

\362//

глава 24 Каким образом демоны открывают себе вход в тьму тех, которыми хотят овладеть

Итак, ясно, что нечистые духи не могут иначе проникнуть в тех, телами которых хотят овладеть, если сперва не овладеют их умом и мыслями. Когда лишат их страха и памяти Божией или духовного размышления, то как на обезоруженных, лишенных помощи и охранения Божия, и потому легко побеждаемых, смело нападают, потом устраивают в них жилище, как в предоставленном им владении.

глава 25 Более жалки те, которые преданы порокам, нежели одержимые бесами

Впрочем, верно то, что тяжелее и сильнее удручаются те, которые хотя по телу, видимо, и не бывают одержимы бесами, но по душе гибельнее бывают обладаемы, так как предаются их порокам и удовольствиям. Ибо, по изречению апостола, кто кем побежден, тот тому и раб (2 Пет 2, 19). Разве в том безнадежнее болезнь бесноватых, что они, будучи рабами бесов, не сознают того, что терпят от них нападение и подверглись господству их. Впрочем, мы знаем, что и святые мужи за какие–нибудь самые легкие погрешности были предаваемы по телу сатане или большим недугам; поскольку милосердие Божие не допускает, чтобы оказалось в них даже самое малое греховное пятно в день страшного суда, — Бог очищает их в настоящей жизни, чтобы переселились в вечность, как золото или серебро, очищенное огнем, не имея нужды ни в каком очищении посредством наказания. И выплавлю, говорить Бог, до чиста ржавчину твою, и сниму с тебя все олово твое, и после этого назовешься городом праведным, городом верным (Ис 1, 25, 26). Еще: как искушается серебро и золото в горниле, так испытывает сердца Господь (Притч 17, 3). Еще: золото и

\363// серебро испытывается в огне, а человек, испытывается в горниле уничижения (Сир 2, 5). Также и это: Господь кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр 12, 6).

глава 26 Об убиении пресытившегося пророка и о немощи аввы Павла, которой он подвергся для своего исправления

Мы ясно видим, что это исполнилось на том пророке, человеке Божием, который за неповиновение, допущенное, однако, не намеренно, не по порочности своей волн, а по обману другого, тотчас был умерщвлен львом; о нем так говорится в Св. Писании: это тот человек Божий, который не повиновался устам Господа; Господь предал его льву, который изломал его и умертвил его, по слову Господа, которое Он изрек ему (3 Цар 13, 26). И то, что хищный, прожорливый зверь не смел ничего есть от пораженного им трупа, показывает, что настоящий грех, неосторожная погрешность, за которую Господь своего пророка временно предал мучителю, прощена ему; показывает также и заслуги праведности. Ясное доказательство этого и в наши времена проявилось на авве Павле[76] и Моисее, который обитал в этой пустыне, в месте, называемом Калам[77]; а первый пребывал в пустыне, прилегающей к городу Панефису[78]. Мы знаем, что пустыня эта некогда сделалась такой от наводнения соленой воды, которая, сильным северным ветром гонимая от озера, разлившись по окрестным землям, покрыла всю поверхность этой страны, так что древние селения, давно опустевшие по этой причине, сделались как бы острова\364//ми. Итак, этот авва Павел в покое и безмолвии пустыни достиг такой чистоты сердца, что не позволял представляться своему взору, не говорю, лицу женскому, но и одежде этого пола Когда он вместе с аввою Архебием[79], обитателем той же пустыни, шел к келье одного старца, и случайно встретилась женщина, то он, смутившись от встречи, так быстро побежал опять в свой монастырь (оставив обязанность благочестивого посещения, которое предпринял было), как никто не стал бы убегать от льва или свирепого дракона, так что не послушался голоса и просьбы упомянутого аввы Архебия, звавшего его назад, чтобы начатый путь продолжить для посещения старца, как предположили было Хотя это сделано по ревности к целомудрию, по любви к чистоте, однако сделано не по разуму, эта осторожность превзошла уже меру справедливой строгости и благоразумия. (Ибо он думал, что следует отвращаться не только обращения с женщинами, которое точно бывает вредно, но и самого лицезрения этого пола). Он тотчас был поражен потрясением так, что все тело его подверглось болезни паралича, и никакой член в нем не мог исполнять своей обязанности — не только ноги и руки, но и язык, и сам орган слуха лишились чувства, так что в нем ничего больше не осталось от человека, только неподвижная и бесчувственная фигура. Он был доведен до того, что в его недуге усердие мужчин никак не в состоянии было помочь ему, разве только женская рачительность могла услужить. После отнесения его в киновию святых дев, пищу и питье, которые он не мог просить даже знаками, доставляли ему женщины. Они, исполняя все потребности природы, усердно служили почти четыре года, т. е. до конца его жизни Хотя он и был поражен такой слабостью, что никакой член в нем не имел жизненного движения и чувства, однако от него происходила такая благодать и сила, что когда елеем, касавшимся его тела (которое лучше назвать трупом), помазывались недужные, то тотчас исцелялись от всех болезней. Из этого