Вещий Олег - Борис Васильев

И расслышал однажды легкие шаги. Тот, кто шел сейчас к нему, хорошо знал не только дом, но и каждую половицу в этом доме. Бесшумно открылась дверь – ровно настолько, чтобы проскользнуть, – и отец с сыном крепко обнялись.

– Я знал, что ты уйдешь от всех глаз и от всех ушей. Но как ты догадался, что в усадьбу нужно проникать тайно?

– Я случайно повстречался с Вернхиром. До него уже дошли слухи о твоей опале.

– Ты признался ему…

– Что я – Безымянный. В этом пришлось признаться.

– И ты знаешь, где стоят варяги Вернхира?

– И знаю дорогу туда. Но зачем нам варяги, отец? Уедем…

– Куда? – почти беззвучно перебил Хальвард. – Нам некуда идти. Никто, кроме, может быть, рогов, не даст нам убежища, но ведь Рогхард пошлет тебя к палачу. Но я знаю, какие сны снятся Рюрику.

– Прости, отец, я не понимаю.

– Мы вернем Рюрику его варягов. За это он не просто укроет нас, он засыплет нас милостями. Мы ударим Олегу в спину, поднимем славянские племена, и ты, Безымянный, сын мой, станешь конунгом русов. Станешь! Наш род не ниже Олегова рода…

Через неделю Хальвард исчез из охраняемой усадьбы. Не на шутку перепуганный этим Годхард перекрыл все мыслимые пешие и водные пути, разослал лазутчиков и следопытов, но не нашел и следа опального боярина.

Отец и сын шли неспешно, чередуя переходы короткими привалами. Уже зачастили дожди, опадала листва, но огня они не разводили, заранее подыскивая сухие места для ночевок. Безымянный сын вел уверенно, сообразуясь с собственными приметами, обходя топи, а порою и сооружая для отца переходы через небольшие речки из подручного бурелома и всячески избегая бродов, так как сушиться было негде.

– Одного брода не миновать, отец. Будет по грудь, но тот берег – песчаный и не мог промокнуть глубоко.

Перебрели удачно. Хальвард снял сапоги, вылил воду, присел, отдыхая. Сын разгребал промокший от дождей песок, чтобы добраться до сухого слоя, на котором можно было бы и полежать в ожидании, когда проветрится мокрая одежда. В этот день дождя не было, сквозь рваные облака проглядывало низкое солнце. Порядком уставший Хальвард блаженно щурился на него, когда раздался буйный, оглушительный посвист. Отец и сын не успели толком ничего сообразить, как оказались в кольце молодых людей, отрезанными от котомок, спрятанного в одежде оружия и ловко отделенными друг от друга.

– Кто такие? – спросил Урмень. – Откуда идете, куда и зачем?

– Мы – торговые люди. – Хальвард старался говорить уверенно и степенно. – Идем из Новгорода в Смоленск… – Он спохватился. – Да вот заплутались немного. Может, вы, люди добрые, дорогу подскажете?

– Чем торгуете, торговые люди?

– Мы – купцы маленькие, на хозяина работаем. Послал о сделке договориться.

– Двоих? Без проводников? Пешком?

– Я же говорю, заплутались мы…

Хальвард и сам заплутался, поскольку из группы вышел тонкий стройный подросток и сейчас в упор разглядывал его. «Я их знаю, – вдруг почему-то со страхом подумал Хальвард. – Где-то видел. Где? Надо говорить, говорить, славяне доверчивы…»

– Здравствуй, боярин Хальвард, – девичьим голосом сказал подросток, но в голосе этом звучало злое торжество.

«Инегельда! – с опозданием сообразил Хальвард. – А это – Урмень. Но почему вместе? Почему здесь, в глуши?..»

– Молодец, – улыбнулся Урмень. – Я и глазам поверить не мог.

– На доброго ловца и зверь бежит, – усмехнулся Одинец.

– Я рад, что ты исполнил мое повеление, княжич Урмень, – вдруг привычным властным тоном произнес Хальвард. – Я не ошибся, поручив тебе найти убийцу Берсира. Я тайно иду к конунгу Олегу…

– Пришел уже, – с улыбкой промолвил Одинец, и все рассмеялись.

– Ты оскорбил моего отца князя Воислава, и я поклялся ему, что расквитаюсь с тобой, – сурово ответил Урмень. – Только в отличие от тебя я не убиваю безоружных. Меч боярину!

– Мой отец немолод, изранен в боях и устал! – гневно крикнул Безымянный. – Ты будешь биться со мной, лесной разбойник, если не хочешь, чтобы над тобою смеялись женщины!

– Я – женщина, мой княжич, – холодно улыбнулась Инегельда. – Ты покончишь с сыном, а я – с отцом, и мы одновременно исполним свои клятвы.

Хальвард и вправду очень уморился шагать целыми днями без дорог, считанные часы забываться в тяжелом сне и есть всухомятку. Он вяло отмахивался мечом, Инегельда быстро загнала его на обрыв ниже брода и удачным выпадом сбросила в воду, откуда Хальвард уже не вынырнул. Сын защищался яростно и умело, но и у него недостало сил долго сдерживать медвежий натиск Урменя. Почувствовав, что дыхание сорвано, а меч с каждым замахом делается все тяжелее, он открылся сам. И Урмень, оценив его мужество, ударил в сердце. Ватага бурно ликовала, а княжич, обняв жену, вздохнул:

– Я исполнил клятву, а радости во мне нет.

– Мне кажется, они искали смерти, мой княжич. – Инегельда тоже вздохнула. – Мы просто помогли им найти ее.

6

Конный разъезд новгородской стражи перехватил Ратимила на дороге. Он шел к Новгороду открыто, не таясь и не озираясь по сторонам. Шел уверенно, будто по своей земле, но стражники все же окликнули его, поскольку неизвестный им человек был вооружен.

– Эй, варяг! Стой!..

Ратимил остановился, равнодушно глядя на скачущих к нему всадников.

– Кто таков?

– Дружинник князя Господина Великого Новгорода Рюрика.

– Куда идешь?

– В Городище.

– Откуда?

– Издалека.

– Зачем?

– Иду доложить своему конунгу, а вашему князю Рюрику, что исполнил его повеление.

– Какое повеление?

Ратимил снял с плеча суму, открыл ее, сунул под нос старшему. Тому, кто задавал вопросы. Старший заглянул, сразу отпрянул. Поморщился:

– Вонища.

Голова Клеста была просолена, подкопчена и проветрена, но дух от нее шел весьма тяжелый.

– Это – Клест. Он предал моего конунга.

Новгородцы тихо совещались. Они получили приказ задерживать варягов Рюрика, идущих из города. Но этот шел в город, тащил вонючую голову, и препятствовать ему смысла вроде бы не имелось.

– Ну, ступай. Обрадуй князя Рюрика.

Ратимил равнодушно повесил суму на плечо, неторопливо зашагал по грязной дороге.

– Копченую голову несет… – Старший брезгливо передернул плечами.

– А по виду – чистый славянин, – заметил второй стражник.

– Славяне – они тоже разные. Может, этот убил кого и у варягов спрятался. Там сброду хватает. Вот если он оглянется…

Но Ратимил не оглянулся. Оглядывается тот, кто опасается, а коли опасается, так чего, собственно? Вот пусть палач и расспросит… И он продолжал идти тем же спокойным, размеренным шагом.

Остановила его стража варягов на подходе к убежищу Рюрика, но Ратимила это уже не беспокоило. У него был ключ, отпиравший двери конунга. И он сунул этот ключ страже под нос.

– Ну и вонь!..

– Вот и доложи конунгу, что унюхал.

Пока посланец отсутствовал, у Ратимила отобрали оружие. К этому он был готов, но то, что бдительная стража изъяла даже засапожный нож, его озадачило. Он затеял все это опасное дело с целью исполнить данную самому себе клятву, но во исполнение ее необходимо было пролить кровь. Иной способ лишить Рюрика жизни был недопустим: клятва превращалась в убийство.

Посланец вернулся быстро, не тратя слов, провел Ратимила к конунгу и тут же вышел. Конунг сидел в темном углу, загородившись от входящих тяжелым столом, и в серых осенних сумерках Ратимил не видел его лица. Однако склонил голову и остался у порога, ожидая, когда его спросят.

– Какую падаль ты мне принес?

Ратимил молча снял суму и вытряхнул из нее голову. Она глухо ударилась об пол, откатилась и перевернулась, выставив усохшую выпирающую нижнюю челюсть. Рюрик тотчас же сорвался с места, обогнул стол, ткнул ногой подарок.

– Он, – и плюнул. – Эй, кто там? Выбросить псам!

Какой-то отрок мелькнул рядом, брезгливо закатал голову обратно в суму и поспешно вышел. Ратимил не обратил на него внимания – он смотрел на Рюрика. Князь очень постарел, усох и ссутулился, но не утратил острого рысьего взгляда, что Ратимил отметил особо…

– Это – Клест, – сказал Рюрик. – А кто ты?

– Твой дружинник, конунг.

– Я посылал за Клестом других.

– Ты посылал Дитмара и Витта, конунг. Витт погиб в Полоцке, а умирающего Дитмара я нашел в лесах. Он передал мне голову Клеста и твое повеление. Я исполнил его.

– Мои дружинники не шатаются без дела по лесам.

– Я шел к тебе тяжелым кружным путем, конунг.

– Шел ко мне? От кого же ты шел?

– От Сигурда, конунг, – понизив голос, произнес Ратимил.

Рысьи глаза пронзительно впились в него. Ратимил выдержал взгляд.

– Из Старой Русы?

– С острова на болоте. Ты повелел мне охранять своего сына княжича Игоря. Сигурд привел нас в Старую Русу, а Олег загнал в болота и оставил на острове…

– Как чувствует себя…

– Он лечит десницу и приучает левую руку к мечу.

Перебивать конунга недопустимо, но у Ратимила сейчас не было выхода. Он видел, что всегда недоверчивый Рюрик привычно боится довериться чувству, но еще более страшится утерять последнюю ниточку к спасению сына. Следовало сбить его колебания, может быть, даже вызвать гнев, но не допустить задавать вопросы, на которые у Ратимила ответов не было и быть не могло. Кажется, это удалось: рысьи глазки вспыхнули гневом. Теперь пришло время выложить еще один ключик, но, если он не подойдет к сердцу Рюрика, Ратимилу предстоит долго и мучительно умирать в руках нового княжеского палача. Он сунул руку за пазуху, извлек оттуда маленький узелок из замши и неторопливо развернул его перед конунгом.