Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата

Наконец Люся с величайшей неохотой взялась-таки за протокол обыска. Обычная квартира, обставленная довольно скромно, судя по фото. Чистый комп. Чистота повсюду. Много книг. Много различных безделушек — фигурки Шерлока, Железного человека, майора Грома, баба на чайнике, фарфоровые пастушки, подушечки, пуфики.

И письмо, оставленное на кухонном столе.

Напечатано на компьютере.

Люсе очень захотелось его выбросить, не читая.

Но когда она отворачивалась от неприятностей?

ПЕРВОЕ ПИСЬМО СИНИЧКИ

«Дорогие мои негениальные сыщики.

В данную минуту меня терзает любопытство, что же все же сделал охранник-яг, получив фейковые фото? Пожалуйста, скажите мне, что он отнес их заказчику, а не бросился истреблять Люсю самостоятельно.

Впрочем, можете не отвечать.

И так понятно, что из нескольких плохих вариантов среднестатический человек выберет самый идиотский.

Каждый день я просыпаюсь с надеждой на то, что сегодня этот мир не разочарует меня. И каждый день он меня разочаровывает. Это начинает утомлять, если хотите знать.

Наверное, вы и сами уже догадались (ну еще бы, с такой-то жирной подсказкой, хах, мои глупыши), что лопухнулись, арестовав Крылова.

Не в том смысле, что он невинный и хороший человек, — конечно, нет.

Он ужасающее зло, но зло глобальное. Из тех талантливых умников, что придумывают атомную бомбу или всплывающую рекламу. Если бы я вернулась в те времена, когда мы с ним только познакомились, то взяла бы себе ник „Сара Коннор“.

Что касается „Гриффина“, то это было сиюминутным решением, вызванным раздражением от того, что Люся снова вышла из комнаты, не дослушав меня.

У нее есть потрясающая способность не видеть человека в упор, вы замечали это?

Впрочем, дело, конечно, не в Люсе и не в ее эгоцентризме.

Дело в том, что именно мне выпала участь спасти человечество. Не то, чего я ожидала от жизни, но и не сказать, что такой уж внезапный поворот сюжета.

Если ты рождаешься кащем, то на тебя сразу ложится вся тяжесть мира — куда там ягам с их представлением о героической борьбе.

А теперь мне пора бежать. Бежать — в данном случае просто оборот речи. На самом деле я неспешно выйду из квартиры, сяду в троллейбус и укачу в закат. Не думаю, что мы когда-нибудь снова увидимся, но не переживайте: я найду способ завершить свой монолог.

Следует уважительно относиться к законам жанра и подробно рассказать полиции о своих мотивах и действиях, не так ли?

P.S. Что касается того неприятного сюрприза, который вы обнаружите во время своего визита, то поверьте — это не моя затея и даже не мое исполнение. Скажем, персональный привет Павлу Ветрову от его анонимного доброжелателя (по теории вероятности, П. В. непременно прибудет лично. Типаж: проныра. Открытие: даже у лестрейдов бывают враги). Не знаю, в чем именно этот сюрприз заключается, но надеюсь, что обошлось без разрушительных последствий. У меня довольно милые соседи.

P.P.S. Не будете ли вы столь любезны передать Крылову: он был неправ, а я — права? Хотя наверняка он и так уже все понял и осознал. Дело осталось за малым: поступить правильно».

Люся перечитала письмо дважды, потом слепо набрала Носова и попросила его приехать.

Сейчас она не могла думать о «мотивах и действиях».

Ей было пока плевать, как и почему.

Осознание того, что Гриффин — это Синичка, оказалось слишком трудным.

Немыслимым.

Невозможным.

Сколько лет они проработали вместе? Семь? Восемь?

И все эти годы Синичка чувствовала себя в их редакции невидимкой? Они же даже сделали стикеры для мессенджеров: «Синичка — бог»!

— Я не понимаю, — сказала Люся громко потолку, — вообще ничего не понимаю! Мой мозг отвалился за ненадобностью.

Приехал Носов, и Люся молча, безо всяких объяснений, сунула ему письмо.

Костя, как и она часом ранее, прочел его дважды.

— В смысле в закат? — сказал он. — А кто нам тексты будет вычитывать? Редакция осталась без корректора? И где теперь искать нового?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Костя! — рявкнула Люся злобно. — А то, что Синичка, судя по всему, причастна к убийствам шести нижних архов и к покушению на меня, тебя мало взволновало?

— Ты, начальник, на меня не ори, — Носов сложил письмо и убрал его в сторону, — а лучше скажи: что ты вообще знаешь о Синичке? О ее семье? Личной жизни? Детстве? Юности?

— Что? — изумилась она.

— Мы знаем ее любимые сериалы, — пояснил он терпеливо, — и книги. Выучили требования к текстам. Привыкли к тому, что она пылко высказывает свое мнение насчет новостей. Но мы ничего не знаем о самой Синичке. Первая любовь? Есть ли у нее сестра или брат? Кем были родители? Живет ли одна или с кем-то? Была ли замужем? С кем спит? С кем дружит? Ни-че-го-шень-ки. И, что самое смешное, даже я ни разу не заинтересовался ею настолько, чтобы собрать фактуру. А я люблю знать все про всех. Так что Синичка права. Мы с тобой эгоцентрики, повернутые исключительно на работе. Вот почему я вообще не удивлен тем, что она решила тебя пришить. И дело тут не только в тихом омуте или в том, что человек, каждый день вычитывающий новости — все новости редакции, в полном объеме, — обязательно озвереет. Ты просто ее бесишь.

Люся молчала, потрясенно переваривая услышанное.

Глава 30

Носов проторчал у Люси битый час, вдохновенно придумывая все новые схемы, как это одна тихая Синичка могла провернуть целую серию и что это за анонимный доброжелатель такой, подкинувший в ее квартиру трясовицу. И как Синичка могла объединиться с этим самым доброжелателем, если с десяти утра до шести вечера сидела в редакции.

В итоге он ушел, глубоко огорченный тем, что остался без корректора.

— Серийным убийцей теоретически может стать каждый, — сказал он напоследок, — а вот грамотно вычитывать тексты способны единицы!

Люся заглянула к Нине Петровне и убедилась, что та в порядке.

— Пфф, столбняк, — заявила старушка, накручивая на плойку поредевшие с возрастом пряди, — вот Диму однажды трясовица чумой наградила! Горло ему порвала, а у меня Витька на руках… такси не найти было, через полгорода с ребенком среди ночи неслась… куда неслась? Все равно ведь не пустили! Кто к чумному пустит-то. Он мне кстати звонил сегодня…

— Витя? Паша? — запуталась Люся.

— Витя, Витя, — она скорчила недовольную гримасу. — Приехал на несколько дней и раскомандовался. Сиделку предлагает нанять, а я что? Совсем убогая? Отказала… и в гости велела не приходить. Довел отца до инфаркта и в гости еще собирается. Я сказала, чтобы не беспокоился. У меня Люсенька есть.

— Вы с Пашей одного поля ягоды, — хмыкнула Люся. — Он тоже от отца мной прикрывался. Нашли себе щит.

— Милая моя, а что делать? Витя — он ведь как клещ, если вцепится, не отстанет. Только у Машки на него и хватает терпения, а с Пашей они все время тестостероном меряются, два барана… Как?

И она покрутилась перед ней, демонстрируя свежие кудри.

— Максим Анатольевич будет у ваших ног, — заверила ее Люся и вернулась к себе.

Побродила по пустой, ставшей вдруг неуютной квартире.

Позвонила тому самому антропологу-кащу, с которым писала недавно интервью, договорилась о встрече. Может, он хотя бы что-то знает о том, как ведут себя коркоры, перекидываясь?

Набрала кимора Стаса, послушала, как он ворчит, оформляя свое увольнение в охранном агентстве. Набросала ему план задач на ближайшее будущее.

Тренькнул домофон. Люся включила камеру: возле подъезда стоял ветровский видовик, она видела его во время обыска в редакции. Тот самый, кто спрашивал ее, работает ли кто-нибудь за Синичкиным компьютером.

— Да? — спросила она хмуро.

— Меня Павел Викторович прислал, — отрапортовал он, — капитан Смирнов.

— Скажите пароль, — потребовала Люся.

— Какой пароль? — он вытаращил глаза.