Издалека - Константин Бояндин

— Может быть, так, а может быть, нет, — возразил флосс. — У них имеется только одно серьёзное наказание. Провинившийся изгоняется навсегда и должен в течение суток покинуть остров.

— Всего–то? — усмехнулся монах.

— Всего–то, — подтвердил флосс. — Учитывая, что всё на острове, живое и неживое, повинуется Покровителю, а провинившийся, как правило, находится в его большой немилости.

Монах резко остановился. Так, словно вспомнил что–то крайне важное.

— Как же мне это в голову не… — начал он, но не завершил фразы. Лишь звучно хлопнул себя по лбу и почти бегом направился в сторону близкого уже берега. — Ты хорошо знаешь их язык?

— Неплохо.

— Вождь очень необычно объяснял мне, что не хочет возвращать Тнаммо вновь в мир живых и что… впрочем, сначала, так уж и быть, покинем остров. Раз Покровителю не нравится, когда произносят это имя, будем уважать его волю.

Монах вновь открыл рот, только когда лодка была на почтительном расстоянии от берега. Проклятия в адрес скользких камней, жаркого солнца и ветра, конечно, не в счёт.

* * *

Звуки в котловине, залитой плотным туманом по самые края, гасли очень быстро. Первые несколько шагов это забавляло Гостя; но затем, когда одна лишь голова осталась над густым — хоть зачерпывай ложкой — белым покрывалом, ему стало неуютно. Словно переходишь вброд реку, кишащую голодными крокодилами.

Когда в тумане скрылась и голова, стало, как ни странно, спокойнее.

Шаги ощущались скорее осязанием, чем слухом: скрежет камней друг о друга; глухой, едва заметный стук осыпающегося склона. Вдобавок ему постоянно мерещился тихий печальный свист — словно где–то играла одинокая флейта.

Науэр замедлил шаг. Снаружи котловина была размером примерно две на пять миль; солнце, почти непереносимое «снаружи», окрашивало толщу тумана во все оттенки серого цвета; видимость ограничивалась пятью–десятью шагами. Осознав это, Гость замедлил шаг. Не хватало ещё с разбегу свалиться в яму или другую какую ловушку.

Постепенно он начал осознавать, что теряет ориентацию. Теней здесь не было; а человек, как известно, не в состоянии долго идти по прямой в отсутствие ориентиров. Что, если он сейчас заблудится, и так и будет бродить здесь час за часом, день за днём?.. Гость вздрогнул и попытался взять себя в руки. Во–первых, вот он, склон — достаточно начать подниматься по нему, как выйдешь на поверхность. Во–вторых, компас…

Проклятие! Науэр остановился и принялся рыться в собственных карманах. Ну конечно! Компаса нет. Было нечто… что указывало в сторону, где должен находиться Норруан (Науэр привычно замер, ожидая какой–нибудь реакции на произнесение имени… ничего не случилось). Только теперь оно лежит себе на дне Реки — до скончания времён, наверное.

Выйду–ка я наверх, решил Науэр. Однако подъём через некоторое время сменился спуском — так неожиданно, что Гость едва не перепугался насмерть. Всё же он шёл в правильном направлении, и через пять минут его голова вынырнула из оглушающего клубящегося киселя.

Всё спокойно. Вон она, граница котловины — шагах в двухстах к востоку.

Это наблюдение несколько удивило Науэра. Ему казалось, что он прошёл полмили, не меньше. И входил точно с юга — а теперь вон где объявился. Да уж, с ориентацией не всё в порядке.

Может, обойти котловину стороной? — спросил рассудительно внутренний голос. Тебе же нужна не она, а кратчайший путь в Моррон. Блуждать в тумане сможешь как–нибудь потом — если захочешь. Голос звучал убедительно, но тут Гость увидел, что верхушки явно искусственных сооружений — колонны не колонны, стены не стены — то показываются, то вновь скрываются под клубящимся молоком, и решил не торопиться.

Идти было шагов пятьсот — на глаз. Жаль, не взял с собой никакой верёвки, подумал Гость и отчего–то развеселился. Кто бы сказал, что ему будет страшно пересечь такое огромное расстояние — ни за что бы не поверил.

Ну что же, вперёд. Гость поправил успевшую высохнуть рубашку и двинулся в направлении строений. Рука его постоянно лежала на рукояти ножа. Хоть какое–то утешение.

* * *

Море, вчера ещё бывшее спокойным, чуть нахмурилось; юго–восток горизонта потемнел и ветерок, почти незаметный утром, постепенно крепчал. Решено было остановиться на соседнем островке, огромной скале, изрядно обглоданной ветром и морем. Чайки встретили пришельцев негодующими воплями, но Шассим на миг поднял на них взгляд… и птицы тотчас же забыли о гостях.

А затем настала очередь Шассима удивляться, когда монах, пыхтя и оступаясь, выволок на крохотную полоску суши их корабль, покрутился вокруг него немного… и лодка исчезла.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — воскликнул флосс. — Похоже, что в твоих рукавах можно спрятать целый город. Я надеюсь, ты всегда помнишь, что именно там прячешь?

Унэн послушно заглянул сначала в правый, а затем в левый рукав и обескураженно покачал головой.

— Город уже не войдёт, — сообщил он. — Но места для одного флосса ещё предостаточно. Хочешь проверить?

На самом деле, монах не имел никакого представления о том, какова вместимость его чудесного одеяния; просто никогда не сталкивался ни с какими ограничениями. Правда, однажды, когда он участвовал в дележе грандиозной сокровищницы…

— Нет, благодарю, — флосс закрыл сначала один глаз, затем другой. — Неужели она после этого действительно ничего не весит?

— Практически, — подтвердил монах и несколько раз подпрыгнул. Ни звука не донеслось из рукавов.

— Удивляюсь, как только Совет ещё не заинтересовался, — подвёл итог флосс. — Или ты никому не рассказываешь?

— Вот ещё! — хмыкнул Унэн, ловко взбираясь по отвесной каменной стене. — Чтобы я, да утаивал такие полезные знания… просто они в это не верят.

Остаток пути флосс то и дело тихонько смеялся — хотя, по мнению Унэна, ничего особо смешного сказано не было.

Ближе к верху нашлась пещера — достаточно просторная, чтобы в ней можно было пересидеть начинающийся шторм. Шассиму, конечно, ничего не стоило попросить Вестницу перенести их в любую точку Ралиона… но монах, разумеется, ответил бы вежливым отказом. Особенно после последнего приключения с Крыльями.

Унэну, впрочем, некуда было торопиться — равно как и Шассиму. Остаток лета флосс мог позволить себе потратить на что угодно… а в компании с Унэном никогда не приходится скучать.

* * *

Гость двигался тем медленнее, чем ближе вырисовывались силуэты строений. Тени рассеивались над ним; смутные силуэты плыли перед глазами, принимая любые угодные воображению очертания. Всё это происходило в полном безмолвии; лишь слегка скрипел песок под ногами, да зловеще отдавалось в ушах собственное дыхание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});