Омар Хайям - Шамиль Загитович Султанов

не в самой книге. В 1098–1099 годах обозначается новый драматический поворот в судьбе Омара Хайяма. Отношения между Беркьяруком и Муайид аль-Мульком накаляются до такой степени, что визирь вынужден бежать.

Когда после победы над Тутушем Беркьярук послал слугу за своей матерью Зубайдой-хатун, резкий на язык Муайид в присутствии нескольких эмиров заявил, что «этой развратной женщине» не место в столице султаната. Когда она прибыла, ей тут же передали сказанное. Она затаила против визиря злобу и стала настраивать против него молодого султана.

Однако решающую роль в смещении Муайида сыграл его старший брат Фахр аль-Мульк, враждовавший с ним из-за отцовского наследства. По наущению мустауфи султана аль-Маджда аль-Кумми Фахр аль-Мульк оговорил визиря перед Беркьяруком, и тот был смещен со своего поста, закован в цепи и взят под стражу. Однако ему удалось бежать, и он вскоре отправился в Гянджу, столицу Аррана, к принцу Мухаммаду. Визирем же Беркьярука стал Фахр аль-Мульк.

Еще во время осады Исфахана, где находились Туркан-хатун и ее сын Махмуд, Мухаммад со своей матерью уехал к Беркьяруку, который и наделил его Гянджой и ее округами в качестве икга. Так в четырнадцать лет Мухаммад стал наместником провинции Арран, присоединенной к государству Малик-шахом во время войны в Армении. К нему был приставлен атабек, но рано созревший для политики принц от него очень быстро отделался. В 1097 году Беркьярук сделал наместником Хорасана брата Мухаммада — Санджара.

Муайид аль-Мульк был сразу назначен визирем. По его совету Мухаммад прекратил упоминать имя Беркьярука как султана в хутбе и в конце 1099 года выступил против султана.

Когда Мухаммад стал приближаться к Исфахану, многие эмиры покинули Беркьярука, предварительно ограбив палатки султана и его матери. Султан бежал в Рей, а оттуда снова в Исфахан, но жители города не впустили его, и он отправился в Хузистан. Когда Рей был взят Мухаммадом, Муайид аль-Мульк заточил в крепость Зубайду-хатун и через несколько дней приказал ее удавить. Халиф же, получив известие о легкой победе Мухаммада, приказал молиться за него как за султана.

Так началась пятилетняя фаза ожесточенной междоусобицы между Беркьяруком и Мухаммадом, которому помогал его брат Санджар. Война то разгоралась, то стихала непрочным миром, чтобы вновь вспыхнуть с еще большим ожесточением.

В мае 1100 года на берегу реки Сефид-руд, недалеко от Хамадана, произошло сражение между войсками Мухаммада и Беркьярука. Последний был наголову разбит и бежал с пятьюдесятью всадниками в Нишапур, где надеялся получить поддержку своего сторонника — правителя города Хабаши.

В апреле 1101 года состоялась новая битва между соперниками. Теперь соотношение сил оказалось иным: Беркьярук сумел за год без малого собрать пятьдесят тысяч воинов, а Мухаммад — только пятнадцать тысяч. Беркьярук, естественно, одержал победу, Муайид аль-Мульк попал в плен. Мстя за свою мать, Беркьярук собственноручно зарезал бывшего своего советника.

О следующем событии историк аль-Хусайни пишет: «Они сошлись [для сражения] у города Рудравара, но затем разошлись без боя и договорились о мире, который [вслед за тем] был заключен». Султаном оставался Беркьярук, а Мухаммад — наследником. Но последнего такое решение не удовлетворило, и он приказал умертвить тех своих эмиров, которые выступили инициаторами перемирия. Новый этап войны стал неизбежен.

Четвертое сражение между братьями произошло в апреле 1102 года. Недалеко от Рея Беркьярук разбил Мухаммада, а казна последнего была разграблена. Прибыв в Исфахан, Мухаммад стал поспешно укреплять город, восстановив стены и окружив его рвом.

У Мухаммада было теперь всего тысяча сто всадников и пятьсот пехотинцев. Под знаменами Беркьярука собралось пятнадцать тысяч всадников. Осада продлилась до ноября, в городе съели всех лошадей и верблюдов. Аль-Хусайни отмечает: «Мухаммад испытал в этом городе большие беды». Однако ему все же удалось выбраться из осажденного города с небольшим отрядом и бежать.

После очередного поражения Мухаммада был заключен договор, который формально закрепил разделение государства. Кроме Азербайджана и Северной Армении Мухаммад получил еще Месопотамию с Мосулом и Сирию, а также верховенство над Санджаром, которому был отдан весь Хорасан. Таким образом, Беркьярук удержал за собой лишь территорию страны от Багдада и Басры до границы Джурджана также с полными правами верховной власти. Такой невыгодный для Беркьярука мир был обусловлен двумя причинами: истощением его финансовых ресурсов и начавшейся у него чахоткой.

В результате пятилетней ожесточенной внутренней войны Иран и Ирак оказались в состоянии страшнейшей разрухи. Поскольку города, населенные пункты и целые провинции часто переходили из рук в руки, население подвергалось непрерывным грабежам. Воюющие армии подчистую вывозили продовольствие, безжалостно обрекая на голодную смерть целые округа. Историки пишут, что в этот период в целом ряде провинций случаи каннибализма не были редкостью.

Опустошение и разорение привели к резкому росту напряженности в обществе. Неуклонно расширялось в этот период исмаилитское движение. В 1099–1100 годах войска Хасана Саббаха без боя овладели крепостью Гирдкух близ Дамгана. Здесь проходили важные караванные пути. Исмаилитская ересь проникла вскоре и в самое сердце государства — ее столицу Исфахан. Деятельностью исмаилитов в этом городе руководил сын Абд аль-Малика Атташа — Ахмед. «У этого Абд аль-Малика Атташа был сын по имени Ахмед. Во времена своего отца он занимался торговлей холстом. Он заявлял, что мазхаб и веру отца отрицает и от него отрекается. Когда его отец бежал, его по этой причине не разыскивали», — сообщает Равенди. Это один из примеров приема «та-кийа» — когда исмаилит в случае опасности скрывает свои истинные убеждения и даже открыто от них отрекается.

В городах Хорасана и Ирака усилились ожесточенные вооруженные столкновения между представителями различных мазхабов и сект. Все чаще стали происходить под религиозными лозунгами кровопролитные бои между различными племенами, этническими группами. XI век вообще оказался небывало обильным в исламском мире на формально религиозные распри, которые часто служили лишь лицемерной ширмой борьбе за вполне конкретные материальные богатства и блага. Но последнее десятилетие в этом отношении выдалось особенно значительным.

Всюду, во всех слоях деградирующего мусульманского социума царила атмосфера ожесточения, подозрительности, неуверенности в завтрашнем дне. Как всегда бывает в периоды социальных и социально-психологических кризисов, в халифате утрачивались общепринятые ценности справедливости, дружбы, разума, добра, человеческого участия. Наблюдая за тем, что происходило вокруг, Хайям с горечью писал:

Тот, кто следует разуму, — доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Встань и полную чашу налей поутру,

Не горюй о неправде, царящей в миру.

Если б в мире законом была справедливость