Живое море - Жак-Ив Кусто

Фалько повел "блюдце" дальше, а я пытался разгадать загадку. На сотни ярдов вокруг нет никаких камней, голое дно. В чем смысл этой ограды, на которую потрачено столько усилит?

С начала спуска прошло довольно много времени, и, хотя лежанки были удобные, я чувствовал себя йогом-любителем, который слишком долго простоял на голове. Мне стало легче, когда Фалько доложил, что мы скоро достигнем тысячи футов.

Наконец стрелка прибора коснулась заветного деления. Фалько выключил двигатель, и НБ-2 село на грунт кормовым балластом. Аппарат выровнялся, все механизмы смолкли. Мы лежали в полной тишине, слыша собственное сердце биение…

Толчок!.. Другой!

— Merde! — выругался Фалько. — Опять эти аккумуляторы!

— Нет-нет, — возразил я. — Престо клапаны новых боксов выпустили газ. Эти толчки только показывают, что аккумуляторы в полном порядке.

15.30. С начала погружения прошло два часа. Мы опять тщательно проверили все системы.

— Полный порядок, — сказал Фалько. — Еще много амперов в запасе.

Он включил две свежие секции поглотителя углекислоты. Я откупорил вино, мы чокнулись и поздравили друг друга с успешным погружением.

Погасили наружное и внутреннее освещение и очутились в объятиях вечной ночи. Но вскоре сквозь иллюминаторы заметили слабое свечение футах в двадцати пяти от аппарата. Свет не двигался. Животное? Нет, призрак какой-то. Зажгли прожектор — ничего.

— Пошли обратно, — сказал я, — и постараемся увидеть возможно больше.

Фалько перекачал ртуть на корму, развернулся и зигзагами повел "блюдце" вверх. Поднявшись на триста футов, мы снова встретили осьминолсьи ограды, целую деревушку этих трудолюбивых созданий.

На пятисотфутовом горизонте опять появились шпили. Фалько был в ударе и решил показать свое водительское искусство. Включил максимальную тягу и, маневрируя соплами и ртутным балластом, повел аппарат прямо на каменную башню. В последний миг перескочил через нее и спланировал в узкую ложбину.

— Заметил, на поворотах "блюдце" заносит на несколько метров? — обратился он ко мне. — Но я придумал способ поворачивать круто.

Альбер снова повел НБ-2 на скалу, повернул на 180 градусов — кормовой кранец ударился о камень и толкнул нас в обратную сторону. Последовали повороты под все более острым углом, основанные на бильярдном эффекте. Меня по-настоящему увлекло это рикошетное движение на глубине пятисот футов.

От обилия впечатлений разбегались глаза. Я впервые попал в мир глубин, вдвое превышающих предел акваланга. Включил трехтысячеваттный юпитер, и мы увидели совсем новую для себя гамму красок. В аквалангах мы первые сто футов наблюдали зеленые, голубые, желтые тона. Дальше, до трехсот футов, — граница погружений со сжатым воздухом — простиралась страна оранжевого, красного, коричневого цветов. "Ныряющее блюдце" подарило нам зрелище самых изысканных оттенков. В окраске живых организмов преобладали цвета розоватые, розово-лиловые, белые с переходом в лимонно-желтый. Царство ста саженей было оформлено с больших: вкусом. Чуть ли не на каждом камне сидело по морскому ежу величиной с дыню, с пурпурными шипами, часто в окружении белых свадебных букетов из гидроидов.

Наконец осуществилась моя красноморская мечта — увидеть обитателей "второго рифа". Легководолазное снаряжение распахнуло человеку ворота в зону дневного света; "ныряющее блюдце" позволит почти так лее легко увидеть новые красочные сообщества морских организмов.

И не надо спешить со всплытием. НБ-2 было не только ключом к шельфу, оно продлевало время наблюдения. Но надводный мир сам напомнил о себе. Идя вдоль основания скалы, мы увидели оборвавшиеся якоря и переметы, старые котелки. Волшебная страна кончилась. Между двумя камнями была целая свалка битой посуды, железок, черепков. Здешним осьминогам приходилось довольствоваться куда менее романтичным строительным материалом, нежели жителям аккуратных поселений в глубинах.

От жилья осьминога к церковным шпилям, от шпилей к каменной глыбе, от глыбы к ложбине, постепенно все выше и выше… Мы уже не глядели на глубиномер, ориентировались по освещенности и биотопу. В двухстах футах от поверхности Фалько причалил у каменной башни, и мы увидели знакомые омаровые террасы, ветви красного коралла. Он показался нам вульгарным после того, что мы видели внизу.

Мы перекусили, обсуждая эту перемену в наших восприятиях, и совсем позабыли о времени. Фалько пожаловался на головную боль; я достал индикатор углекислоты. Два процента. Не удивительно, что голова болит. Пора всплывать, не говоря уже о том, что Симона, Алина и все остальные скоро начнут волноваться. И в начале седьмого Фалько после долгого бескомпасного плавания в трех плоскостях вывел НБ-2 на поверхность рядом со своей плавучей базой. Мы поднялись на "Калипсо", в шампанское быстро вылечило его от головной боли.

Итак, испытания завершены. "Ныряющее блюдце" доказало свою пригодность. Теперь пусть служит науке.

И Фалько приступил к погружениям с биологами и геологами, которым "ныряющее блюдце" могло помочь в их работе.

Когда писались эти строки, НБ-2 уже выполнило шестьдесят научных заданий в Средиземном море: у Корсики, Кассиса, Вильфранша, Баньюлса. Гидравлическая клешня добывает сокровища, которые поражают взгляд красками и разнообразием. Открыты десятки новых видов. Образцы ила и горных пород подтвердили одни и опровергли другие гипотезы о строении и особенностях подводных каньонов.

Только дважды место водителя занимал Андре Лабан, все остальные погружения проводил Альбер Фалько. Его магнитофонные судовые журналы полны новых сведений о жизни моря.

В двадцать шестом погружении НБ-2, у Вильфранша, участвовал гость из Калифорнии — Роберт Ф. Дилл, специалист по морской геологии.

На глубине 350 футов Фалько посадил аппарат на дно, чтобы взять образцы ила. В свете прожектора они увидели конус шестидюймовой высоты, в макушке которого была нора, а из норы на них глядели два маленьких глаза. Белый бычок удивленно таращился на "ныряющее блюдце". Пользуясь тем, что бычок зазевался, небольшая каракатица подкралась к конусу и выбросила ловчие щупальца. Бычок скрылся в поре. Каракатица побелела от злости и, затянув глаза веком, быстро зарылась в грунт, устроила засаду возле норы. А крошка уже выглядывал из другого хода, за спиной хищницы! Щупальца скользнули туда — какое там, бычка и след простыл, вон его голова торчит из третьей норы. "Ныряющее блюдце" сотрясалось от хохота Фалько и Дилла. Лежа на своих матрацах, они кричали бычку:

— Осторожно! Она ждет тебя у выхода! Беги к другому! Но бычок не слышал их советов и не нуждался в них. Всякий раз он выглядывал ire там, где его подстерегала каракатица. Пять минут крошка морочил голову головоногому охотнику. В конце концов каракатица, побагровев, сдалась и с позором отступила.