Мы – Tanzwut. Эра Тьмы (СИ) - Мурзина Ника

Но Рене ни с чем и ни за что не спутает приятное ощущение легкости. Он словно не шел, а парил в воздухе в нескольких сантиметрах от земли. Его ноги не касались асфальта, плыли в воздухе, будто в воде. Рене редко снились какие-либо сны, но он точно понимал, что это именно они. А раз так, то и удивляться ничему не следовало. Наоборот, ему открывались безграничные возможности.

Но не успел Рене расслабиться и подумать о том, чего бы ему хотелось увидеть во сне, как вдруг услышал чьи-то приглушенные голоса недалеко от себя. Они были слишком далеки для того, чтобы понять, о чем шла речь. Рене почувствовал, как любопытство пожирает его изнутри, поэтому начал приближаться к голосам. Он понимал, что если пожелает, то никто не обнаружит его присутствия, поэтому даже не старался таиться, а просто спокойно поплыл на звук голосов.

Открывшаяся взору картина повергла его в шок. Рене четко видел две фигуры, которых совершенно не ожидал встретить в своем сне. Первым из них был человек, особо не примечательной наружности: черные прилизанные волосы, аккуратно стриженая треугольная бородка, глубокие темные голубые глаза.

Рене его никогда раньше не встречал, но этот человек был похож на Раймонда Рихтера, о котором рассказывал однажды Тойфель. Но как он мог видеть во сне того, с кем не был никогда в своей жизни знаком? Что все это вообще могло значить? Было ли это на самом деле сном или являлось чем-то большим?

Вторую фигуру Рене с огромным удовольствием бы не рассматривал. Но взгляд невольно цеплялся за непропорционально высокую и тощую фигуру, облаченную в рваный черный плащ. От всего существа силуэта веяло яростью, презрением, угрозой. При одном взгляде на него сразу накатывала необъяснимая тоска, боль, страх.

Темный Всадник сгорбился над Раймондом, что-то тихо шепча ему на ухо. Как бы ему этого не хотелось, но Рене подошел еще ближе, вслушиваясь в слова своего бывшего хозяина. Ему нестерпимо хотелось бежать оттуда как можно дальше, но Рене пересилил себя, догадываясь, что информация может быть слишком важной для того, чтобы просто от нее уйти. Да, паук уже был полностью уверен в том, что это не просто сон, а его личное видение будущего, которое должно произойти следующим днем.

— Направляйся в Дрезден, — тихо прорычал Всадник на ухо Раймонду. — Там я покажу тебе оружие, которое поможет раз и навсегда расправиться с этой шайкой.

Рене застыл на месте, внимательно прислушиваясь к тому, что его бывший хозяин мог сказать еще. Под «шайкой» он наверняка подразумевал стаю Тойфеля, так как больше никто из демонов в округе не осмеливался переходить ему дорогу. Лишь они всемером постоянно наступают на горло мощному демону.

Но вдруг произошло то, что Рене совершенно не ожидал. Темный неожиданно выпрямился, медленно повернув голову. На паука уставились два пылающих алых огня, от которых разило неукротимой яростью, что затапливала все существо с головой, опутывала своими крошечными лапками, разрывала на части изнутри. Всадник совершенно четко видел своего когда-то сбежавшего подопечного, буравил его своим уничижительным взглядом, пронзая насквозь все тело.

Не помня себя от ужаса, Рене резко развернулся и пустился наутек, не оглядываясь. Сердце его стучало, как бешеное, он не желал думать о том, что с ним случится, если Всадник кинется в погоню. Он никогда не забудет того, как наказывал провинившихся Темный. И даже развоплощение было не самым страшным вариантом из всех. Перед внутренним взором вставали зверские садистские расправы, которых не пожелаешь даже своему заклятому врагу.

Животный страх окутал Рене со всех сторон, он даже забыл, что находится во сне. Бежал и бежал вперед, не разбирая дороги. Куда угодно, лишь бы подальше от этого ужасного монстра, которым пугали непослушных демонят. И тут Рене осознал, что его ноги застряли в чем-то вязком и липком. Он резко рванулся вперед, но понял, что странные путы не хотят его отпускать. Демон истошно заверещал, падая на асфальт, ощущая свою полную беспомощность перед угрожающей опасностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Рене почувствовал сильный удар от столкновения с чем-то твердым и холодным. Из легких мигом вышел весь воздух. Паук сдавленно вскрикнул, открывая глаза. Он лежал на холодном полу рядом со своим диваном. Он был дома. А все, что видел до этого — было всего лишь кошмарным сном. Но он казался таким реальным, что Рене до сих пор в страхе озирался по сторонам, ища своего противника.

Но все было спокойно. В квартире стояла полная тишина, нарушаемая лишь каким-то шумом, доносящимся из окна, да и его было еле слышно. Дыхание Рене прерывалось, он все не мог успокоиться от только что пережитого ужаса. Но осознание того, что он на самом деле находится в безопасности, постепенно вытесняло весь страх перед увиденным. Но даже так не следовало забывать то, что сон был вещим. В этом Рене точно не сомневался — сны были редким его гостем, тем более, с участием человека, которого он никогда не видел в своей жизни.

Оглядевшись снова, демон понял, что второй диван был пуст. Несмотря на довольно ранний час, судя по тому, что солнце стояло еще низко, Штефана не было на своем привычным месте. «Ну если опять сбежал, — мелькнула раздраженная мысль в голове Рене. — Он у меня еще попляшет».

Демон поднялся с пола. На его удачу, он всегда спал на голом диване, укутываясь лишь в свои лапы. Рене с усилием втянул мохнатые конечности обратно, морщась от боли, которая возникала из-за того, что лапы, не предназначенные для человеческого тела, постоянно раздирали его кожу в клочья. Он уже почти привык к этому ощущению, однако все равно было очень неприятно.

На кухне Рене с удивлением заметил спящих прямо за столом Тойфеля и Штефана. Он даже не мог предположить, как именно эти двое оказались там. Демон услышал шорох откуда-то из коридора. Наверняка это Шумон или Алекс, проснувшийся одним из первых, не застал своего соседа по комнате на нужном месте. После событий последней недели такие внезапные исчезновения не могли не насторожить.

В поле зрения попал Шумон, вошедший на кухню, заметивший отсутствующего Тойфеля. Звуковой молча вопросительно взглянул на Рене, ожидая, что тот прольет свет на загадочные обстоятельства. Но паук лишь неопределенно пожал плечами, показывая, что такие подробности ему неизвестны.

Шумон остановился возле стола, задумчиво глядя на спящих, но будто смотрел сквозь них. Он думал о чем-то своем потаенном, что было недоступно Рене. Может, он раздумывал о том, стоит ли будить братьев. Может, вспоминал что-то, связанное с ними. А может, его мысли летали где-то совсем в другом месте, не имеющим никакого отношения к происходящему сейчас.

— О чем говорил Штефан тогда, в коридоре? — Шепотом спросил Рене.

Он долго раздумывал над тем, что Близнец имел в виду, когда говорил, что однажды его собирали по кускам. Рене никогда не слышал, чтобы кто-то из этих двоих упоминал тот отрезок жизни. Это было событие, имеющее значение только для них. Что-то такое, что навсегда соединило их судьбы воедино.

Но Рене все не решался спросить, боясь, что это окажется настолько личным, что вопрос может испортить отношения с братом. Но вопрос этот так глубоко засел в голове, что сам собой сорвался с губ при первой же возможности поговорить наедине. Рене видел, как на мгновение блеснули глаза Шумона, погрузившегося в собственные воспоминания. Буквально на какое-то мгновение Рене заволновался, что брат не станет ничего рассказывать, а просто грубо отмахнется.

— Давно это было, много веков назад, — усмехнувшись, так же тихо ответил Шумон, наблюдая за тем, как Штефан сквозь сон лениво отмахивался от мухи, которую приманил своим тихим мурлыканьем Тойфель. — Я тогда был еще совсем юным, пусть и опытным, оруженосцем в стае целителей. Однажды разведчики принесли кровавые ошметки, которые каким-то чудом продолжали дышать. Никто не хотел за него браться, говорили, до рассвета не доживет. А я, сам понимаешь, в те годы еще не верил в свой провал. Из принципа на свой страх и риск взялся за безнадежного. Моя вредность сделала невозможное. — Внезапно Шумон остановился, хмуро взглянув на Рене. — Только не вздумай Штефана расспрашивать о том времени. Ты его только расстроишь.