Параметры риска - Леонид Репин

Назначение неожиданное и, что там скрывать, ответственное. Не за тем Начинкин ехал на Камчатку, Чем еще все это обернется?

Но очень уж интересное задумано дело… Малодушничать, осторожничать в такой ситуации как-то неуместно. И Начинкин твердым голосом, как будто только и ждал такого предложения, ответил: "Согласен".

Ему еще предстояло узнать все об отважных людях, решившихся на прыжок в кратер дымящегося вулкана. Да, они сразу почувствовали симпатию, доверие друг к другу… Без умения расположить к себе любого человека фотомастеру не обойтись — это у Начинкина профессиональное.

Но что скрывается за внешней доброжелательностью, приветливостью участников экспедиции? Ясное дело, характеры у столь отчаянных людей непростые. А в экспедиции возможно всякое — здесь товарища надо знать от и до.

Вячеслав Федоров. Начальник спасательно-парашютной службы авиапредприятия, мастер спорта. Сложения богатырского, но добродушием, мягкостью, свойственным многим силачам, не отличается. Привык быть лидером, привык руководить. Ревностно относится к попыткам посягнуть на его самостоятельность.

Начинкин понял: такой человек — или первый помощник, или неуступчивый соперник даже в мелочах. Чтобы избежать конфликтов, придумал «под» Федорова должность — тренер экспедиции. Уже потом выяснилось, что чисто тактический шаг оказался совершенно необходимым. Тренироваться пришлось больше, чем они полагали первоначально. И без тренера им бы не обойтись! Да еще без такого знающего, твердого, придирчивого, как Федоров.

Привык быть первым и Лев Желонкин, тоже мастер спорта. Сами интонации его голоса — спокойные, наставительные — подчиняли собеседника, заставляли уверовать в непоколебимую правоту Желонкина. А как без этого школьному учителю физики, руководителю юношеской секции парашютизма ДОСААФ? Известно, какой ученик нынче пошел…

Но за внешней невозмутимостью проглядывало чуткое, отзывчивое сердце. В минуту волнения Желонкин забывал о менторских нотках, вел себя как самый обычный, не обремененный необходимостью быть на страже своего авторитета человек.

Впервые Начинкин взглянул на Желонкина по-другому, когда они всей экспедицией пришли посмотреть на первые парашютные прыжки шестнадцатилетних воспитанников Желонкина. "Нет, такой человек всегда будет переживать за других сильнее, чем за себя", — подумал Начинкин в те минуты. Не случайно именно Лев стал капитаном экспедиции. Между прочим, пост тоже видный, самолюбие, если уж оно имеется, согревающий.

Виктор Уздин — человек, покоряющий воображение с первой минуты знакомства. Причем впечатление такое создавалось даже у тех, кто не знал подробностей удивительно богатой яркими событиями жизни Уздина, и в минуту безмятежного покоя в нем чувствовалась безграничная энергия и отвага, наполнявшая сердца первопроходчиков и пионеров-мореплавателей.

Нет, он не произносил громких фраз, он вообще избегал красочных эффектов, и не было в нем этакой демонической загадочности. Но каким-то образом всякий, едва сошедшийся с Виктором человек понимал: его судьба необычайна.

Ветер странствий и приключений наполнял сердце Уздина — так он оказался на Камчатке, на краю Земли, так стал пограничником, парашютистом и считался среди этих не робкого десятка спортсменов редким смельчаком. Он, кажется, сам искал опасностей и перед их лицом проявлял поразительное хладнокровие.

На Камчатке Начинкину приходилось слышать восторженные рассказы об Уздине от совершенно незнакомых друг другу людей. В составе ограниченного контингента советских войск он принимал участие в оказании интернациональной помощи народу Афганистана. Как-то вместе с товарищами Виктор выбросился в узком горном ущелье. Снайперски точно приземлились, заблокировали проход и несколько часов до подхода наших основных сил сдерживали атаку банды басмачей, численностью превосходившей десант в 20 раз. Уздин был награжден орденами боевого Красного Знамени, Красной Звезды, медалями.

Да, опасности, трудности он презирал. Но в то же время, не задумываясь, готов был отдать товарищу последний глоток воды.

Нарушим хронологию — без этого рассказ о Викторе Уздине останется неполным. Друзья удивлялись, что Виктор словно махнул рукой на личную жизнь, советовали ему остепениться. "Надо мужику свой угол иметь, — говорили ему сверстники, отцы семейств. — Сейчас ты какой-то неприкаянный. Женишься — будет где отогреться, родная душа появится".

Тихий семейный уклад не соответствовал, конечно, бурной жизни Уздина, и не уговоры повлияли на его решение. Вскоре после окончания экспедиции «Кратер» встретил хорошую девушку, полюбил. Назначили день свадьбы. Но словно не дано было отважному парашютисту обзавестись своим очагом… Словно другая, беспокойная судьба была уготована ему…

Накануне свадьбы Уздин отправился в очередной вылет. А в пути случилось непредвиденное. Вертолет, внезапно затрясло так, что Уздин выпал из хвостового отсека. В последний момент успел схватить кусок брезента, расправил его и планировал, как с парашютом.

Пальцы немели от напряжения, ветер рвал ткань из рук. Но Виктор не отпускал ее: это был последний шанс на спасение. До земли четыреста метров, двести, сто, пятьдесят… Казалось, в очередной раз Уздин чудом выкарабкался с того света. Но кусок брезента не парашют, управлять им невозможно. Виктор не смог миновать острых веток ели.

Впрочем, тогда все члены экспедиции были молоды. А кто в молодости страшится будущего? Даже, если занимается таким рискованным делом, как они?

Четвертый в группе — Виктор Шелапугин, прапорщик, инструктор-парашютист. Он был моложе товарищей и, как положено по возрасту, все их решения подвергал сомнению, предлагая взамен свой собственный вариант. Споры, вызванные «несоглашательством» Шелапугина, касались даже самых незначительных деталей экипировки. Что же говорить о буре, возникшей вокруг проблемы выбора парашюта! Все хотят прыгать на одном, Шелапугин на другом. И доводы приводит по-своему разумные.

Хотя мнение коллектива всегда брало верх, «нигилизм» одного из участников экспедиции был весьма полезен — не давал уверовать в собственную непогрешимость, заставлял еще строже взвешивать правоту каждого решения.

Это, конечно, объяснения несколько отвлеченные. И вовсе не из-за абстрактной пользы многоопытные асы парашютизма относились к Шелапугину с симпатией. Весельчак, шутник, что называется, рубаха-парень, без которого компания серьезных, но несколько хмурых людей просто скиснет. Ну можно ли на такого обижаться? К тому же парашютист Виктор отменный, полет для него — родная стихия.