Довлатов - Анна Ковалова

Александр Генис:

Но Довлатов, конечно, осознавал, что главная его аудитория находится в России. Он думал о том, можно ли эту ситуацию переломить и присматривался к авторам, которым это удалось: например, к Кундере или к Ежи Косинскому, который был тогда очень популярен. Он был польским писателем, который именно в Америке стал известен. Впоследствии он, к сожалению, покончил с собой.

Сергей понимал, что путь к известности за границей лежит через кино. Он много думал о том, чтобы написать сценарий для Голливуда. Но я не знаю в Америке ни одного человека, который бы об этом не думал. В Калифорнии каждый таксист рассуждает о том, как сделать кино. Довлатов всерьез помышлял о том, чтобы освоить жанр киносценария, но воплотить в жизнь эту идею он так и не успел.

Людмила Штерн:

Как-то Довлатов позвонил мне в Бостон и сказал, что получил предложение написать сценарий для полнометражного художественного фильма о жизни русских эмигрантов. В его пересказе это предложение выглядело как-то невнятно. Никакого договора, никаких сроков. Но Сергей звучал вдохновенно и был полон энтузиазма. Довлатов сказал, что хотел бы написать сценарий в соавторстве со мной. Он поделился своими соображениями о сюжете — жизни эмигрантов на Брайтон-Бич — и тут же, по телефону, потребовал моих исходных идей. Заодно пожаловался на судьбу, точнее, на тотальное безденежье.

(Штерн Л. Довлатов — добрый мой приятель. СПб., 2005. С. 297)

Яша очень торопит с заявкой. Говорит, что перспективы и возможности укрепились. Что CBS (CBS — Columbia Brodcasting System — вторая по значению независимая телерадиовещательная компания США. — Л. Ш.) как-то особо заинтересовано и что мне будет звонить вице-президент, некая Эстер Шапиро (что заведомо приводит меня в ужас). Может, в финале засадить какой-то поджог со страховкой. Пожар — обновление — мудрость?

Он сказал: «Вы будете идиотом, если не попытаете счастья». Я сказал ему о тебе. Он что-то прочел, слышал. Давай твои соображения.

(Сергей Довлатов, из письма к Людмиле Штерн от 10 ноября 1981 г.)

Людмила Штерн:

В процессе работы мы не на шутку размечтались. В качестве режиссера-постановщика пригласить Милоша Формана. Его фильм «Полет над гнездом кукушки» мы считали шедевром. Да и с выбором актеров никаких разногласий не было. На роль Мони идеален был бы Энтони Квинн, несравненный грек Зорба и Дзампано в фильме Феллини «Дорога». В 1981 году ему было 66 лет… Всего на десять лет старше нашего героя.

Русскую эмигрантку Риту прекрасно бы сыграла Джоди Фостер. Она родилась в 1962 году, и к моменту, когда наш сценарий был бы готов, ей было бы 20 лет. Нам казалось, что из молодых актрис она самая утонченная и талантливая. В роли избалованной и нервной Викки мы видели Мерилл Стрип. К моменту съемок ей было бы 32–33 года. Роль хозяина дома Джулиана мы предложили бы Роберту Редфорду — выбор Довлатова — или Ричарду Гиру (мой выбор). И наконец, на роль их сына Дэвида, совестливого гея-вегетарианца, мы единогласно избрали двадцатишестилетнего Тома Хэнкса.

Мы так высоко парили в наших облаках, что не сомневались — эти звезды будут просто счастливы играть в нашем фильме.

Как прекрасно все складывалось! Классный режиссер, парад суперзвезд и два очень талантливых, но пока (временно) неизвестных эмигрантских сценариста.

Наш фильм забрал бы всех «Оскаров». И за оригинальный сценарий, и за режиссуру, и за исполнение главных и второстепенных ролей.

Мы отправили заявку заказным письмом и стали ждать. И дождались. Вице-президент Эстер Шапиро позвонила Сергею и сказала в чисто американской манере, что хотя ничего более увлекательного она не читала, но, с другой стороны, заявка как-то не совсем вписывается в их планы. […]

К тому времени мы уже знали, что означает эта вежливость — полный и безоговорочный отказ.

(Штерн Л. Довлатов — добрый мой приятель. СПб., 2005. С. 310–311)

Переслал ли тебе Грант Матевосян из Еревана мои книжки? Он чрезвычайно симпатичный человек. Мы были с ним на конференции в Лиссабоне. Посылаю тебе мой портрет работы И. Бродского, а также, в порядке хвастовства, пригласительный билет от скромного португальского президента Суареша.

Ты меня уважаешь?

Не грусти.

Синий плащ получила? То-то.

Огромный привет Марье Васильевне, Мие, пусть по возможности не хворают.

Саша, слушайся маму, она — большой человек.

Ваш С. Довлатов

(Сергей Довлатов, из письма к Тамаре Зибуновой)

Елена Довлатова:

Книги стали выходить одна за другой, каждый год. Конечно, это было счастье, ведь именно о том, чтобы печататься, Сережа мечтал всю жизнь. Кроме того, он пользовался невероятным успехом и уже становился популярным. Но в Америке писатели (кроме, может быть, самых больших мэтров) не живут на чисто литературные заработки. Все вынуждены преподавать или делать что-то еще. А Сереже снова, как и в Союзе, пришлось взяться за журналистику. Я сейчас имею в виду не «Новый американец», а, например, его работу на радио «Свобода». Многие говорили, что его выступления были произведениями искусства, как и его рассказы. Действительно, он всегда старался вкладывать в них все свое мастерство. Но для Сережи эта работа оставалась второстепенной по отношению к его писательскому труду. К этому времени он уже очень устал от журналистики как от работы ради денег. Конечно, ему хотелось заниматься только книгами, но тогда мы не могли себе этого позволить.

Радио «Третья волна» помещается на углу Сорок девятой и Лексингтон. Мы занимаем целый этаж гигантского небоскреба «Корвет». Под нами — холл, кафе, табачный магазин, фотолаборатория.

Здесь всегда прогуливаются двое охранников, белый и черный. С белым я здороваюсь, как равный, а перед черным немного заискиваю. Видно, я демократ.

На радио я сотрудничаю уже десять лет. В первые же дни начальник Барри Тарасович объяснил мне:

— Я не говорю вам — что писать. Я только скажу вам — чего мы писать категорически не должны. Мы не должны писать, что религиозное возрождение с каждым годом ширится. Что социалистическая экономика переживает острый кризис. И так далее. Все это мы писали сорок лет. За это время у нас сменилось четырнадцать главных редакторов. А социалистическая экономика все еще жива.

— Но она действительно переживает кризис.

— Значит, кризис — явление стабильное. Упадок вообще стабильнее прогресса.

— Учту.

(Сергей Довлатов, «Филиал»)

Владимир Соловьев:

Он мечтал заработать кучу денег либо получить какую-нибудь престижную денежную премию и расплеваться с радио «Свобода»:

— Лежу иногда и мечтаю. Звонят мне из редакции, предлагают тему, а я этак вежливо: «Иди-ка ты, Юра, на х..!»

Хоть он и был на радио нештатным сотрудником и наловчился сочинять скрипты по нескольку в день, халтура отнимала у него все время, высасывала жизненные и литературные силы — ни на что больше не оставалось.

(Соловьев В., Клепикова Е. Довлатов вверх ногами: Трагедия веселого человека. М., 2001. С. 44–45)

В России ускорение и перестройка. Там печатают Набокова и Ходасевича. Там открывают частные кафе. Там выступает рок-группа «Динозавры». Однако нас продолжают глушить. В том числе и мой не очень звонкий баритон. Говорят, на это расходуются большие деньги.

У меня есть идея — глушить нас с помощью все тех же «Динозавров». Как говорится, волки сыты и овцы целы.

(Сергей Довлатов, «Филиал»)

Александр Генис:

Довлатов признавался, что даже если бы ему не платили за работу на радио, он бы все равно оттуда не ушел, потому что говорить в микрофон на весь Союз — это было для него большим искушением. Понимая всю ограниченность такой работы, он высоко ее ценил. Сережа говорил, что готов бесплатно читать свои рассказы по радио. Помню, рассказ «Представление» с моим предисловием был прочитан Довлатовым целиком.

В конце концов, Довлатов — автор массовой культуры. Его бы точно не покоробило такое определение. А радио — это и есть важнейшее средство массовой информации. И Довлатов умудрялся по этому рупору говорить необычайно интимным, искренним голосом, почти что шепотом. У него был очень доверительный тембр голоса. Мне он всегда напоминал голос одного из персонажей повести «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, который говорил с интонациями Авраама Линкольна. Каждый раз, когда я слышал радиовыступление Довлатова, я вспоминал этот эпизод.