Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию - Олег Смыслов

Далее шеф политической разведки писал: «В конце апреля 1941 года Гейдрих позвонил мне на службу. Он сделал несколько намеков о приближающейся кампании против России, но, заметив, что я ничего не понял, сказал:

— Давайте позавтракаем вместе, там мы сможем поговорить спокойно.

В половине второго мы встретились в столовой Гиммлера. Я вошел в комнату на мгновения позже Гиммлера и его сотрудников. Гиммлер приветствовал меня благожелательно, затем, отведя в сторону, сказал:

— На следующей неделе у вас будет очень много работы.

Я ответил довольно сухо:

— Для меня это не новость, дорогой рейхсфюрер.

Гиммлер засмеялся и добавил:

— Да, Гейдрих планирует для вас много работы.

За обедом (…) он перешел к предстоящей русской кампании. Если мне не изменяет память, произнесенный им текст был примерно таким:

— Да, фюрер не смог разрешить военно-политическую проблему, связанную с Великобританией. Он полагает, что в то время как боеспособность нашей авиации подорвана, Британия с помощью Америки сможет быстро провести перевооружение своих войск. Вот почему Гитлер старается ускорить создание нашего подводного флота. (…)

По мнению фюрера, мы можем сейчас напасть на Россию без всякого риска ввязаться в войну на два фронта. Но если мы не используем этот шанс, нам надо ожидать вторжения с Запада, причем к тому времени Россия уже так окрепнет, что мы не сможем себя защитить, если она на нас нападет. Подготовка русских к войне проводится в таких масштабах, что в любой момент Сталин сможет нейтрализовать наши действия в Африке и на Западе. А это означает, что он сможет предупредить все акции, которые запланированы против него.

Так что время для решительных шагов настало. Фюрер убежден, что силы вермахта настолько велики, что они сумеют выиграть битву против России. Россия будет завоевана до открытия второго фронта. (…)

Так как нашей общей мечтой является защита новой Европы, то конфликт с Россией неизбежен. Конфликт с Россией рано или поздно, но должен произойти. Поэтому лучше предотвратить опасность именно теперь, когда мы еще можем быть уверены в своих силах. Генеральный штаб в этом полностью убежден. По мнению генштаба, в то время как войска противника будут только готовиться к боевым действиям, наши войска уже будут их громить на их же территории. Внезапность имеет исключительное значение, благодаря ей кампания успешно закончится по крайней мере к Рождеству сорок первого».

Помощник адмирала Оскар Райле напишет о тех днях следующее: «В те дни адмирал Канарис и полковник генштаба Пикенброк, шеф I отделения абвера, стали свидетелями, как Гитлер в высокопарных выражениях объявил, когда и как Советский Союз будет уничтожен в ходе блицкрига. Но Канарис не хотел всерьез верить, будто Гитлер может быть настолько ослеплен, чтобы начать войну с Советским Союзом до заключения мирного договора с западными державами. Об этом я слышал от одного из моих товарищей, который в те трагические дни разговаривал с полковником Пикенброком. В качестве подтверждения этих сведений я могу привести тот факт, что Канарис и Пикенброк еще незадолго до начала кампании в России послали на Дальний Восток в транссибирском экспрессе майора, позднее подполковника Эйзентрегера. Восемь часов спустя, как он оказался на китайской территории, началась операция „Барбаросса“. Эйзентрегера, впоследствии возглавившего КО по Дальнему Востоку, несомненно, не отправили бы в длительную поездку по Сибири, если бы Канарис был убежден, что Гитлер всерьез говорит о нападении на Советский Союз».

Информация к размышлению: Вильгельм Канарис.

Родился 1 января 1887 г. в Аплербеке в семье директора металлургического завода Карла Канариса. Родители воспитывали сына в религиозно-христианском духе. Вильгельм увлекался верховой ездой и с детства стремился «к свободе и широким просторам». По окончании реального училища он поступает морским кадетом на флот (1905). В 1907 г. корабельного гардемарина Канариса направляют на крейсер «Бремен», а через год производят в чин лейтенанта.

«… предложенную ему по производству в чин службу в качестве адъютанта командира корабля нес превосходно и при выполнении мобилизационных задач совместно со старшим офицером Восточноамериканской военно-морской базы проявил гораздо большую сноровку и находчивость, чем можно было предположить…», — записал в ежегодной аттестации командир корабля.

На родине будущего адмирала назначают артиллерийским офицером на торпедный катер 2-й флотилии торпедных катеров, а осенью 1912 г. — на крейсер «Дрезден». Именно на нем молодому обер-лейтенанту довелось участвовать в единственном в его жизни морском сражении. В декабре 1914 г. германская эскадра была уничтожена превосходящими британскими силами у Фолклендских островов. Лишь одному крейсеру «Дрезден» удалось спрятаться в бухтах Огненной Земли. Но, оставшись без топлива и запасов продовольствия, крейсер бросил якорь в чилийских территориальных водах, где внезапно появился крейсер «Глазго» и открыл по нему огонь из всех орудий.

Тогда было принято решение затопить корабль. Раненых чилийские власти эвакуировали в Вальпараисо, а остальных матросов и офицеров интернировали на острове Кириквина.

На этом острове Канарис в совершенстве изучил испанский язык и осенью 1915 г., выдавая себя за чилийца, сбежал с острова. Путешествие из юго-западной части Южной Америки в Европу заставило сделать будущего шефа абвера невозможное — проделать путь пешком или на лошади в 1200 километров. В Аргентине Канарис сделал себе документы на имя чилийского вдовца Рида и под этим именем на пароходе «Фризия» отправился в Роттердам. Во время плавания в разговорах с англичанами он усовершенствовал свои знания английского.

Разведывательной работой Канарис занялся с лета 1916 г. в Мадриде — помощником германского военно-морского атташе, капитана 3-го ранга фон Корна. В испанских портах он выступал в качестве чилийца Рида Розаса и вербовал агентов для наблюдения за движением судов. Кроме того, в его работу входил поиск капитанов судов и коммерсантов, готовых снабжать запасами продовольствия германские базы подводных лодок. При этом он рвался на фронт, разрываясь между морем и разведкой, пока его рапорт не удовлетворили. Однако ему снова потребовалось проделать невероятное путешествие через Южную Францию и Северную Италию в Швейцарию. Но случилось непредвиденное. При выезде из Италии в Швейцарию Рида Розаса вместе со спутником арестовали. Это стоило Канарису нескольких недель заключения в ожидании военно-полевого суда. Вскоре через влиятельных лиц и по дипломатическим канатам в Италию поступили сообщения, подтверждающие личность Рида Розаса. Тогда будущего адмирала вместе с испанским священником на испанском грузовом судне отправили через Марсель из Генуи в Картахену, с надеждой, что французская контрразведка изобличит чилийца Рида Розаса в шпионаже на Германию. Поэтому Канарису ничего не оставалось, как открыться капитану судна и уговорить его не заходить в Марсель. Капитан согласился. В Картахене немецкой подводной лодке только с третьей попытки удалось взять Канариса на борт на рейде порта.

После благополучного возвращения Канариса перевели в подводный флот, а через несколько месяцев стажировки он стал преподавать в школе подводного плавания. В 1918 г. его назначили командиром подводной лодки, в июле 1920 г. — первым заместителем начальника абверштелле (военной контрразведки) на Балтийском море. В середине 1923 г. Канарис служит первым помощником командира крейсера «Берлин».

С мая по октябрь 1924 г. его направляют в Японию для ознакомления со строительством подводных лодок концерном «Кавасаки» по немецким проектам. Затем он референт в штабе начальника управления ВМФ в министерстве рейхсвера, часто посещающий Испанию, Голландию и Финляндию. Но летом 1928 г. Канариса снова переводят первым помощником командира линкора «Шлезвиг» и производят в капитаны 2-го ранга. Осенью 1932 г. его назначают командиром этого корабля и производят в капитаны 1-го ранга.

После прихода Гитлера к власти Канарис получает тупиковую должность коменданта военно-морской крепости Свинемюнде. И только в 1935 г. его назначают начальником абвера (в 48 лет).

Впервые перед начальниками отделений абвера предстал неброский и неряшливый шеф. Один из участников обрисовал его следующим образом: «Невысокий, уже сильно потрепанный жизнью моряк с седыми волосами, кустистыми бровями и усталыми глазами. Вступительное слово, явно выдержанное в нацистском духе, он зачитал по бумаге…»

Но пройдет всего немного времени — и Канариса начнут уважать… «В Канарисе, наряду с его религиозностью и верностью офицерской чести, пожалуй, сильнее всего поражала фундаментальная образованность — явление довольно редкое среди высших офицеров. В нем было многое от идеалов и воззрений первой половины девятнадцатого века, которые способствовали выдающимся офицерам прошлого — таким, как Роон, фон дер Гольц, граф Йорк фон Вартенбург, а также Клаузевиц и Мольтке, — достичь высоких научных вершин, далеко выходящих за узкие рамки военного дела. Наряду с широкой и глубокой образованностью, Канарис, в отличие от многих флотских и армейских офицеров, не видевших абсолютно ничего за пределами Северного и Балтийского моря и границами Германии, обладал способностью разбираться во взаимосвязях мирового масштаба. С этим было связано его тонкое восприятие развития политических событий, которые он довольно часто пересказывал с поразительной точностью. Правда, в этой области он не находил достойных собеседников — за исключением разве Фрича, Браухича, Бека и Гальдера, — которые были бы способны серьезно воспринимать его суждения. Неудивительно, что Канарис уже в начале военных действий против России серьезно оценивал сложившуюся обстановку, а также перспективу благополучного для Германии исхода войны. Вот почему ему особенно тяжело было видеть, что руководители немецкого государства скептически относились к его прогнозам и отводили ему роль неудавшейся современной Кассандры», — вспоминал о нем начальник отдела «Иностранные армии Востока» генерал Рейнхард Гелен.