Степан Разин - Андрей Сахаров

В армии и отрядах восставших ввели присягу — они принимали ее, стоя на коленях; в конце церемонии все кричали:

— Готовы тебе, надежа-государь, служить верою и правдою!

Пугачев, коллегия в специальных указах, повелениях предупреждали, чтобы в их рядах не было мародерства, грабежей. Ослушникам грозили тяжелыми наказаниями. По словам И. Почиталина, Пугачев «грабительства безвинных людей… не любил, а потому многих, в том провинившихся, вешал без пощады». Это дисциплинировало участников движения и способствовало привлечению симпатий простого народа к восстанию, самому Пугачеву.

Отличившихся Пугачев, другие предводители награждали деньгами, одеждой, сукнами, хлебом и другим продовольствием. Вручали также медали.

Провиант и фураж, захваченный в крепостях, городах, на заводах, охраняли, распределяли. Повстанцы, осаждавшие Оренбург, получали хлеб, испеченный в печах Сеитовской слободы и Чернореченской крепости. Кроме того, в Берде хлеб свободно продавали на рынке «довольною ценою», но не выше, чем было до восстания. Выдавалось и мясо, для этого скот из боярских имений сгонялся в ту же Берду. Хлеб и скот конфисковали не только у помещиков, но и у богатых крестьян, выступавших против Пугачева, брали на складах, принадлежавших местным властям и воинским командам. Для этого посылали специальные отряды. Например, Военная коллегия направила отряд атамана Арапова на Самарскую дистанцию, отряд атамана Давыдова — в Бугурусланскую слободу для добывания провианта. Первому из них коллегия приказывала (указ 18 декабря 1773 года) «имеющийся в окрестных селениях барской всякого рода хлеб приказывать, кому способно, немолочено — молотить, а намолоченный — молоть, и, смоловши, присылать в здешнюю армию (то есть в Бердскую слободу. — В. Б.)… всякого молотого хлеба, также и овса, сколько найдется, высылать же». При этом Арапов и его отряд настрого предупреждались о том, чтобы «посланные поверенные не отважились чинить крестьянам никаких обид»; указ же коллегии «объявлять во всяком селении».

Подобные меры привели к тому, что армия Пугачева на первом этапе войны не страдала от недостатка провианта. После его поражения под Оренбургом и ухода от него губернатор 8 апреля 1774 года сообщал императрице, что «в бывшем стане самозванца найдено столько продовольствия, что пятнадцатитысячное население города было обеспечено им на десять дней».

Местные повстанческие отряды, действовавшие самостоятельно, нередко далеко от главного войска, тоже снабжались путем конфискации помещичьего хлеба и скота, овса и сена. Когда этого не хватало, обращались к крестьянам, вручая им расписки (впоследствии-де расплатятся). Местные жители не только давали восставшим все необходимое, но и заготавливали продовольствие на будущее; они «во всех почти жительствах… безоговорочно давали на службу людей, так и провиант и фураж».

При Пугачеве имелась «государственная казна», которой заведовал Шигаев. В нее шли конфискованные деньги, ценности из правительственных учреждений, помещичьих имений, а также суммы, вырученные от продажи соли и вина. Из казны выплачивали жалованье повстанцам, давали им награды, платили деньги за провиант, фураж. То же делали в отрядах атаманы, имевшие свою казну. Выплаты производились нерегулярно — в зависимости от того, «как деньги случатся». Помимо собственно повстанцев, деньги, «заработную плату» получали из рук атаманов работные люди уральских заводов. Их семьи в условиях восстания, нередкой остановки работ могли бы иначе оказаться в сложных, безвыходных условиях, и повстанцы заботились о них.

Суд сначала осуществляли сам Пугачев и его атаманы на местах. С учреждением же Военной коллегии все серьезные дела (по которым могла угрожать смертная казнь) перешли в ее ведение. О том вышел ее специальный указ: «Чтобы впредь некому смертной казни не чинить, но посылать виновных в Берду». Ослушников, не подчинявшихся указу, надлежало присылать в «Государственную военную коллегию за караулом», то есть под охраной. Указ, как правило, исполнялся. В коллегию привозили со всех сторон помещиков, чиновников, всех, кто в глазах восставших являлся «злодеем», изменником их делу. Виновных казнили. В случае, если доказательства вины в глазах судей Военной коллегии были недостаточными, виновных отпускали, а они давали клятву в своей невиновности. Судебное разбирательство происходило устным порядком, приговор же часто писали на бумаге и зачитывали всем присутствующим.

Для связи Бердской слободы с отрядами, атаманами существовала «подводная гоньба», «нарочная почта» (посылали ямщиков на санях, подводах, нарочных с поручениями, бумагами).

Военная коллегия под Оренбургом перестала существовать с 1 апреля 1774 года, после поражений Пугачева. Ее бумаги по приказанию «государя» сожгли при отступлении на хуторе Углицком («все производимые в Военной коллегии дела»). Большинство ее членов, работников погибли в боях, попали в плен. Впоследствии на Урале Пугачев снова создал ее. Но она имела уже немного членов, занималась в основном делами, связанными с руководством, так сказать, полевыми военными делами. Во главе коллегии встал И. Творогов, будущий изменник, секретарем — Иван Яковлевич Шундеев, повытчиком — Александр Седачев, из работных людей Вознесенского завода, позднее, после его гибели у крепости Магнитной, — Григорий Туманов, переводчик конторы Воскресенского завода, один из самых боевых и активных пугачевских атаманов, действовавший в районе Челябинска и Миасса. Сражения с неизбежными потерями снова вели к заменам. Так, секретарем коллегии стал беглый мценский купец Иван Трофимов под именем Алексея Дубровского, повытчиком — Герасим Степанов, бывший ранее заводским конторским писарем. Они сопровождали Пугачева до последнего сражения у Черного Яра, в ходе которого первый попал в плен и умер от пыток, второй пропал без вести.

Весной и летом 1774 года коллегия не могла уже, не успевала руководить местными отрядами, хотя связь с некоторыми из них поддерживала. Главное, чем она занималась, — мобилизация сил и средств для главного войска Пугачева. По пути его следования она подчас создавала органы повстанческого самоуправления, но это были отдельные, хаотические попытки. В целом коллегия не могла более или менее серьезно вникать в подобные заботы.

Военная коллегия сопровождала Пугачева до его окончательного поражения, но в конце существования главной армии, когда она под ударами карателей стремительно отступала от Казани на юг по правобережью Волги, занималась делами эпизодически, импульсивно. Элементы организованности на втором (от Оренбурга до Казани) и особенно на третьем (от Казани до Царицына и Черного Яра) этапах становились все менее заметными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});