Солнце в огне - Ксения Хан

явился Рэвон.

– Я ухожу, Нагиль, – сказал он прямо. Нагиль, успевший превратиться в символ ожидания и смирения, с трудом повернулся на голос брата.

– Что?

– Что слышал, дурень. – Рэвон дёрнул губой и подал Нагилю руку. За его спиной висел тюк с одеждой и, кажется, мечом мастера Го. Нагиль поднялся на негнущихся ногах и опёрся на Рэвона. Тот мотнул головой, заставляя посмотреть в сторону западной стены.

Они пользовались тайным проходом в ней, чтобы сбегать в горы от мастеров и изнуряющих тренировок. Теперь Рэвон вознамерился сбежать через него навсегда.

– Ты не можешь говорить серьёзно! – воскликнул Нагиль.

– Могу. Ты слышал их в храме, мне не стать Драконом.

– Это ошибка! – горячо возразил Нагиль. – Я уверен, мастер Вонгсун появится и всё прояснит. Мы проведём новую церемонию, когда он будет в настроении, и…

– Ты сам себя слышишь? – угрюмо перебил Рэвон. – Думаешь, дело в настроениях? Мастер Вонгсун никогда не опускался до низменных желаний, а теперь прервал самый важный ритуал просто по своей прихоти! Брось, ты и сам знаешь, что никаких церемоний больше не будет.

Нагиль посмотрел за спину, на закрытые двери храма. В происходящее всё ещё не хотелось верить, он гнал от себя все страхи, как мог, но те шептали: всё правда, ничего не будет как прежде, и твой брат не станет Драконом, а ты не будешь его Хранителем.

– Почему? – спросил он так громко, как сумел из-за севшего голоса. Рэвон молчал, и Нагилю пришлось повторить: – Почему, ирмо?[65]

– Потому что так велели Великие Звери. – Лицо Рэвона исказилось от горькой, злой усмешки, в которой надменность теперь считывалась больше иных эмоций. – Мастер Вонгсун их самый ярый слуга, он не станет идти против знаков судьбы.

– Я не верю.

Нагиль шагнул спиной к дверям, прочь от Рэвона. Тот смотрел, как младший брат впечатывает себя ногами в каменные ступени храма, будто в них можно было найти опору.

– Это ничего не изменит, ты, глупый. Мастер Вонгсун ясно дал мне понять, что противиться Дракону никто тут не станет.

– Должна быть ещё причина! – зло бросил Нагиль. К его удивлению, Рэвон кивнул.

– Она есть. Но, вероятно, не нам судить о том, насколько она справедлива.

Прежде Рэвон никогда не выказывал такого смирения, и теперь эта перемена в нём пугала не меньше, чем прерванный ритуал и отказ мастера Вонгсуна объясниться. Нагиль беспомощно всматривался в лицо брата, размываемое дождём.

– Почему ты уходишь? Разве мастер не подсказал, что нам делать дальше?

Рэвон зло рассмеялся.

– Подсказал. Сказал, что готов оставить меня Хранителем, если я усмирю пыл и последую за новым Драконом. А я не хочу ни за кем следовать, даже если Драконом назначат тебя.

– Я не хочу.

– Думаешь, тебя спросят об этом? Оглянись, Нагиль! Здесь мы все слуги Великих Зверей, подчиняемся их воле, выполняем их наказы! Склоняемся перед их величием, будто никого сильнее и опаснее нет на свете.

– Но ведь нет… – слабо засопротивлялся Нагиль. Рэвон фыркнул.

– Есть. Люди сильнее. Коварнее, опаснее, злее Великих Зверей. Вспомни историю: это люди прогнали их со своих земель, и люди в конце концов подчинят себе даже Дракона. Я не хочу участвовать во всём этом. Я ухожу.

Нагиль подумал было, что Рэвон позовёт его с собой, как и раньше, но тот снова неприятно его удивил:

– Здесь наши пути расходятся.

– Ирмо!

– Ты не пойдёшь за мной, потому что веришь мастеру! – Рэвон разозлился, даже топнул ногой. – Я не хочу винить тебя в слепоте, но ты слеп, мой брат! И когда ты поймёшь, что тобой управляют, будет уже поздно.

Он развернулся, чтобы уйти, действительно покинуть земли храма Воды и оставить Нагиля за спиной. Неизбежное будущее, которое грезилось Нагилю в кошмарах, наступало прямо сейчас, и он ничего не мог с ним поделать.

– Рэвон, – позвал он, еле найдя свой голос. Тот оглянулся.

– Не доверяй людям, Нагиль. Они могут предать в самый ужасный момент твоей жизни, сделав его хуже во сто крат. Верь себе. И ещё…

Он склонил голову, раздумывая. Нагиль почти не дышал.

– Избегай мастера Го. Мастер Го хочет власти, хоть прикидывается невинным. Он хочет силу Дракона.

* * *

Ульджин, Чосон, месяц сохан 1592 года, год Водяного Дракона

Генерал драконьего войска Мун Нагиль пришёл в себя в гостевом доме Ульджина, отведённом под лазарет. Перед глазами всё ещё стоял образ Рэвона из далёкого прошлого, с которым они распрощались у храмовых стен на севере Чосона.

– Скажи мне, что ты видел Тоётоми, – без приветствия сказал Ли Хон, сидящий рядом с его постелью. – Потому что наш общий знакомый поселил во мне сомнения на его счёт.

Нагиль разлепил пересохшие губы и хрипло выдохнул:

– Тоётоми Хидэёри не тот, за кого себя выдаёт.

Ли Хон кивнул и только тогда улыбнулся с облегчением.

– Я рад видеть тебя, мой друг.

20

Хансон, Чосон, ночь накануне наступления, месяц сохан 1592 года, год Водяного Дракона

Йонг проснулась посреди ночи от необъяснимой тревоги. Уставшее после тренировок с Дэкваном тело ныло всеми мышцами, стонала каждая жилка в ладонях, которыми она вечером держала тяжёлый меч. Дэкван сказал, что ей пора учиться простым приёмам, и три часа кряду она провела, повторяя один и тот же замах. Тысяча ударов по воздуху, до тех пор, пока тело не окоченеет, пока не затвердеют руки и ноги, пока не затошнит от мельтешащего всё медленнее лезвия перед глазами. Йонг сбилась на четырёх сотнях, постаралась отключить мозг, полностью сосредоточиться на физической силе, которой с каждым замахом становилось всё меньше и меньше. В конце концов, когда Чжихо вернулся после собрания Лапы Дракона, чтобы проверить её, Йонг опиралась на меч и хотела убить тырсэгарра за пытку. Чжихо велел ей оставить всё и искупаться, а потом ложиться спать.

Она ушла с территории казарм, держась за Боыма, тот говорил что-то про предстоящее наступление, и Йонг едва ли его слушала. В купальне она чуть не утонула, с трудом оделась и пришла в покои Нагиля, ждать. Весь первый месяц своего пребывания в Чосоне она только и делала, что ждала его вечерами.

Сейчас Нагиль спал рядом с ней, хмурился во сне, стискивал зубы. Йонг наблюдала за ним сквозь дымную завесу – потухшие фонари и дотлевающие угли в жаровне рядом с футоном каждую ночь окутывали комнаты в кокон, который мешал дышать. Йонг встала, чтобы приоткрыть окно и проветрить комнату, но тело не слушалось. До окон она еле доковыляла, постояла там в смятении.

Над Хансоном