Чёрно-белый человек - Ефим Сергеев

билборды смотрелись как следы от трассирующих очередей разнокалиберного смертоносного оружия, но Руденко сейчас было не до метафор и аллегорий. Он с недоумением разглядывал героя своих снов. Сегодня визави Виктора был одет совсем непрезентабельно. Серый, немного потёртый костюм, непонятного оттенка, напоминающего подтаявший снег, сорочка, засаленный галстук и явно не новые туфли говорили о том, что дела последнее время у этого персонажа (будем его теперь так называть) идут… не очень.

— Зачем я здесь? — наконец не выдержал Руденко. — По окончании нашего последнего «разговора» я подумал, что та встреча была последней.

— Тогда я тоже так думал, — грустно улыбнулся бывший чёрно-белый, а теперь просто серый персонаж. — Но у вас получилось настолько сильно удивить нас…

— «Нас» — это кого? — грубо перебил Виктор, мимолётно поразившись собственной наглости.

— Ну к чему такое буквоедство, — поморщился собеседник, — а то Вы не понимаете.

— Хорошо, пусть по умолчанию считается, что я понял. Но вот чего я действительно не понял, так это того, что смогло… вас, — тут он скривился, — удивить?

— А вот здесь начинается самое интересное, — серый персонаж состроил забавную гримасу. — Если помните, при нашей второй «встрече» я говорил об удивительных свойствах ваших новых технологий. В этих самых вэб-технологиях настолько сильно и причудливо переплелись чисто физические и, будем говорить прямо, духовные компоненты, что оказалось, что ни воздействовать на них, ни как-то их использовать просто невозможно. Если бы этих компонентов, кусочков, частиц, элементов, как угодно можно называть, было мало, что-то можно было бы сделать. Но когда их многие миллионы, а то и миллиарды, и они все очень и очень разные, — как в случае с вашими мультфильмами — их смотрят и примерно одинаково оценивают, и одинаково реагируют на них, — и христиане, и мусульмане, и буддисты, и атеисты, то… В общем, у нас ничего не получилось… Слишком велика оказалась сила, сложившаяся из огромного множества проявлений воли и неосознанно выраженных пожеланий.

— Погодите, погодите! — растерялся Виктор, — о каких проявлениях воли и желаниях Вы говорите?

— Ну как же! Все эти ваши лайки, дизлайки, комментарии, смайлики — это они и есть.

— Ну… допустим. — Руденко на секунду задумался, а затем неуверенно спросил: — Получается, что если миллионы людей скажут чему-то или кому-то: «Да» или «Нет», то именно так всё и произойдёт?

— Да. Если их будет достаточно много. И если их проявление воли или выражение желания будет подкреплено хоть какими-нибудь действиями. Хотя бы в виде нажатия одной кнопки. Или в виде пометки в одной из клеточек бюллетеня.

— А как же всякие там манипуляции со стороны власть имущих и всё такое прочее? — скептицизму Виктора позавидовал бы сейчас сам Фома Неверующий.

— Это же всего лишь люди, — поморщился серый персонаж. — Если уж у нас не получилось…

— Вы сказали: «Достаточно много…», — Руденко снова перебил собеседника. — А это сколько?

— Помилуйте! Я и так сказал Вам достаточно.

— А кстати, — вскинулся Виктор после долгих размышлений, — почему Вы мне всё это рассказываете? Получается, что Вы играете против себя. Или Вы поменяли сторону Тьмы на сторону Света?

— Фу, как примитивно. Нет никаких сторон, нет никакого абсолютного Зла и абсолютного Добра, уж Вам это должно быть понятно, как никому другому…

— Ну, насчёт абсолютного Добра — наверное, можно согласиться. А как же фашизм, например? Или маньяки-серийные убийцы?

— У нас просто разные понятия Абсолюта. То, о чём Вы говорите, является злом для абсолютного большинства людей. Но не для абсолютно всех. Иначе не появлялись бы новые маньяки и новые последователи фашизма. Разве нет? Или ваши, я имею ввиду — человеческие, «игрушки», — он показал пальцами кавычки, — с биологическим оружием… Хотя, это и не проблема ближайшего будущего, у будущих врачей будет много работы. Очень много. Врачевание, медицина, — это всегда было очень уважаемым делом… а будет вообще на первом месте…

— Могу я уточнить? — Виктор поспешил уйти от слишком абстрактной и опасной, как ему показалось, темы. — Вы упомянули наши работы. Означает ли это, что они могут как-то повлиять на какие-то глобальные процессы? Или хотя бы на результаты выборов?

— А сами-то как думаете?

Руденко отвернулся к окну, чтобы скрыть вдруг накатившее раздражение. «Да что ж такое-то? То сокровенным делится, как с равным, то за неразумного пацанёнка принимает, который очевидных вещей понять не в состоянии».

Когда он повернулся обратно, в зале никого не было.

* * *

На следующий день Виктор, помучавшись с расшифровкой загадок собственного сна, предложил Маше подумать над идеей предвыборного фонда. Она уцепилась за неё, как за спасательный круг. Правда, очень быстро Руденко понял, что на первом месте у племянницы стоит всё-таки личный интерес. Маша очень хотела любым способом вытащить Алексея из его конторы. Как угодно, и куда угодно. А тут такой интересный вариант образовался — этим самым фондом рулить и за порядком следить. Но и суть идеи восприняла вполне благожелательно, а после долгих обсуждений вообще сама вызвалась выделять время на «партийную работу», как она с иронией назвала общение с молодёжными активистами.

— Да и, честно говоря, эти ребята из ПМП не такие уж и меркантильные засранцы. Вполне можно с ними иметь дело, если не позволять на шею садиться. — резюмировала она. И, немного подумав, спросила: — А сам-то не боишься в эту клоаку соваться?

— Нет. Теперь — нет.

ЭПИЛОГ

Первого июля 2046-го года Виктор с Натальей провожали внучатых племянников на последний экзамен в Сеченовской Академии. Ольга и Алексей Арсентьевы были близнецами. Их назвали в память родных бабушки и деда — родителей мамы Маши. Вроде как избыточное количество Алексеевн и Алексеевичей никого не смутило. Они родились в 2022-м и почти всю свою сознательную жизнь считали, что у них две мамы: мама Маша и мама Наташа. Когда им исполнилось четыре года, мама Маша после неофициального, но активного участия в работе «Прогрессивной молодёжной партии», влезла-таки в предвыборную гонку сама; на детей у неё стало катастрофически не хватать времени, и родную маму с удовольствием заменила Наталья. Она не то, чтобы разбаловала близнецов, но позволяла им точно больше, чем родители. Алексей-старший, которого иногда называли папа-Лёша, по аналогии с мамами, и Виктор, которого иначе, как дедулей не называл никто и никогда, частенько ворчали по поводу её воспитательных методов, но больше для проформы. Дети на удивление тонко чувствовали, когда и по какому поводу можно вить верёвки из мамы Наташи, росли вполне нормальными: добрыми, воспитанными и в меру озорными.

Арсентьев-старший, взвалив на себя всю организационную и юридическую сторону работы Фонда, оказался